Художник Дмитрий Врубель рассказал «Газете.Ru», как спасали от сноса мемориальную стену в Берлине, о своем рисунке на ней и о берлинском опыте защиты культурных памятников от бескультурных девелоперов.
На прошлой неделе в Берлине представители девелоперских компаний попытались разобрать часть уцелевшего участка Берлинской стены, имеющую статус художественной галереи под открытым небом. East Side Gallery — таково ее официальное название — одно из самых посещаемых туристами мест города. На месте галереи планировалось построить жилой дом. В результате акции протеста, организованной местными жителями, и последовавшей за ней многотысячной демонстрации, объединившей и художников, и политиков из партий самой различной направленности, работы были остановлены. Галерея — это собрание произведений, нарисованных в 1990 году художниками из многих стран мира прямо на бетонных плитах стены. Российский художник Дмитрий Врубель, автор одного из самых известных изображений в этой галерее — поцелуя Брежнева с Хонеккером, рассказал «Газете.Ru» о причинах конфликта искусства и бизнеса, о том, символом чего стала берлинская стена сегодня и как надо защищать культурное достояние города.
— Как стала возможна застройка территории East Side Gallery, которая считается историческим памятником и вроде бы охраняется государством?
— История с инвестором достаточно давняя и началась, кажется, в начале 1990-х. Тогда предполагалось, что Берлинскую стену снесут всю полностью, и некоторые участки земли, на которой стояла стена, были проданы властями района Фридрихсхайн под застройку. Это место было никому не нужным — окраина Восточного Берлина, где люди могли переходить только с Запада на Восток, и жителям ГДР делать в этом районе было нечего; гэдээровским военным в этом районе был приказ стрелять на поражение.
И с того времени инвестор ничего не делал. Полутора километровому куску стены, которая стала East Side Gallery, придали статус памятника, и этого статуса её, кстати, никто не лишал.
И вот сейчас, через 20 лет, пришел инвестор и заявил, что начинает строить. Мне не очень понятно, как он смог договориться с властями района, чтобы вообще что-то трогать. А так он заявил, что ему для проезда транспорта необходимо перенести 50 метров стены. Но дело в том, что инвесторы-капиталисты отличаются тем, что если им немножко разрешить что-то сделать противоправное, то они не ограничатся тем, что им дано, а сожрут всё. Поэтому жители посмотрели в будущее и мысленно попрощались со всей стенкой. В Берлине уже были подобные прецеденты: инвесторы в итоге, например, забрали себе всё здание одного из первых арт-сквотов Тахелес.
— Кто организовал протест против сноса стены?
— Народ, всё было организовано народом. Есть какие-то некоммерческие партнерства, которые всё организуют, — это обязательно, потому что должна быть заявка в полицию, в которой указано, кто отвечает. Я сам получил сообщение по электронной почте сразу от двух групп — защиты стены и защиты набережной реки Шпрее, кусок которой вроде тоже хотят приватизировать. В пятницу там собралось человек пятьсот; рабочим удалось убрать один блок, а второй не успели — собравшиеся прорвали полицейское оцепление. И строительные работы были прекращены.
А в воскресенье собралась целая демонстрация. Там выступили художники, бургомистр района — он назвал происходящее «безобразием» — и даже представители всех партий, ХДС, коммунисты, «зеленые», социал-демократы, которые обычно друг с другом в «контрах».
— На каких условиях защитникам стены удалось договориться с властями Берлина и застройщиком?
— 18 марта будет совещание, на котором инвестор собирается предложить какой-то компромисс. Если эти слушания будут проходить в берлинском парламенте, то я постараюсь выступить.
— Что вы предлагаете?
— Мое мнение такое: основная проблема заключается в том, что этот всемирно известный район последние 10 лет никак не развивался в культурном смысле.
Сюда приходит миллион человек в год. Все ходят, смотрят на эти картинки: музей, не музей — непонятно. Особенно хорошо это заметно после 2009 года, когда провели реставрацию, потратили то ли 2, то ли 5 миллионов евро, а сейчас там снова граффити. И, на мой взгляд, стена находится в неприглядном виде. Я считаю, то, что культурно не развивается, будет вандализировано и руинировано. А потом придут эффективные менеджеры и скажут: то, что есть, не работает, а у нас всё будет отлично.
Я предлагаю сделать следующее. У стены есть обратная часть, которая выходит на набережную, и на этом пространстве между стеной и набережной нужно делать шоу, выставки и концерты. Какие угодно — международные, немецкие или берлинские. Должен быть культурный девелопмент, культурное развитие. Тогда появятся инвесторы, рекламодатели, и можно будет совершенно спокойно поддерживать в нормальном состоянии East Side Gallery, организовать охрану. Можно даже отдать часть стены граффитистам — пусть они совершенно легально там рисуют, делают свои собственные фестивали. И тогда будет понятно, что это всё функционирует, и дополнительные инвесторы там будут не нужны. В Берлине много мест, где можно строить.
— Но компромисс с инвестором возможен?
— Я боюсь, что если сейчас будет достигнут какой-то компромисс с этим инвестором, то потом выяснится, что еще какой-то участок продали. Это будет бесконечная история, в какой-то момент Берлин от неё устанет, и место, от которого одни скандалы, а ничего нового там не происходит, исчезнет. Конечно, какие-то куски — тех же Брежнева с Хонеккером — оставят, а остальное могут и убрать. Сейчас-то, конечно, всё оставят по-старому.
— В начале 90-х разрушение Берлинской стены стало символом объединения Германии, завершения одного мира и начала другого. Сейчас остатки стены превратились в другой символ, который люди вышли защищать уже от разрушения. Символом чего стала стена с картинами?
— До конца Второй мировой войны Берлин был городом-заводом, а все кабаре и театры были только надстройкой. Здесь было около 3 миллионов рабов. И все заводы были разбомблены и взорваны. Исторического Берлина практически нет. Его не сравнить ни с Римом, ни с Парижем, ни с Лондоном. А ведь по количеству туристов Берлин занимает в Европе третье место. И что они смотрят?
Люди приезжают, чтобы увидеть две важные вещи — берлинский дух свободы, который сложно передать словами, и умение преподнести свою негативную, тяжелую историю. Таблички с десятками фамилий убитых евреев, руины гестапо и бункера Гитлера, остатки Берлинской стены — когда вы всё это видите, то понимаете короткий немецкий лозунг «Никогда больше!». И эта часть, East Side Gallery, — это памятник победе искусства над политикой. Мы на ней рисовали, когда рядом еще стояли полицейские.
— Но по закону владелец земли имеет право переносить или даже разрушать?
— Да. Инвестор купил и поэтому имеет право — это демократия. Но демократии без ответственности не бывает, и вместе со стеной разрушается история, разрушается память, разрушается ответственность. И именно в Германии, пережившей нацизм, коммунизм, разделение, к этому очень трепетно относятся. Ближайшее прошлое для немцев очень важно, и эти знаки надо сохранять.
А инвестор — он капиталист, он вложил свой миллион и хочет получить сто. Какая историческая ответственность?! Иногда такие люди появляются. Но важно, что, когда они появляются и пытаются сделать что-то, нехорошее с точки зрения берлинцев, берлинцы поднимаются.
— В России памятники рушат довольно регулярно. Иногда удается отстоять, иногда градозащитники проигрывают. В чем, по вашему мнению, причины?
— Я люблю Москву и знаю, что может произойти с городом, если горожане не будут сопротивляться. Если в защиту какого-либо особняка в районе Арбата или на Кропоткинской выйдут 10 тысяч человек — инвесторы отступят. Проблема в том, что выходит 10—20—30—50 человек и всё.
И в Берлине то же самое: если бы вышло 100 человек, ничего бы не изменилось. Но на воскресной демонстрации было 10 тысяч, и это совсем другое дело, а если разрушение стены будет продолжаться, то выйдет и сто тысяч. И на улицу вышли все слои берлинского населения, и все с одним настроем.
Подробнее.
