Смешно получилось, я случайно открыла "Хирурга", вернувшись от хирурга, чтобы отвлечься от собственных дум. Довольно противных, честно сказать.
.
У меня всегда лежит гора журналов, словарей, непрочитанных книг, всевозможных новинок, занесенных в дом читающими соседями и многочисленными знакомыми. Книги, когда-то заказанные и купленные по советам друзей, рекомендациям всевозможных литературных обозрений, копятся, пылятся, валяются, ждут своего часа. Иногда очень долго. Я параллельно читаю несколько книг.
.
Моя активная познавательная жизнь происходит вокруг лежачего места, возле излюбленного дивана, хотя давно известно, что читать лежа вредно. Если книга интересная – об этом забываешь. И я забыла, выловив незрячей рукой «Хирурга». Фамилия автора мне была неизвестна.
.
Я просто стала читать.
И увлеклась мгновенно.
Проза умного человека.
.
Что видится сразу, если считать текст зеркалом, – рука, выводящая слова.
.
Рука автора была сухой, твердой, безжалостной.
.
И работала с такими инструментами: "Искривленные режущие с тонким лезвием. Искривленные реверсивные режущие. Полукруглые режущие, суживающиеся к концу. Сверхизогнутые режущие. Полукруглые режущие. Режущие, суживающиеся к концу «грубые» в виде рыболовного крючка. Прецизионные, реверсивные режущие изогнутые.
.
Прямые режущие. Троакарные полукруглые «грубые».
.
Каждая глава начинается с перечня хирургических инструментов, которые становятся все страшнее и страшнее своим металлическим вмешательством в живое тело…
.
Иглы, скальпели, узлы, хирургические ножи, пилы, расширители, зеркала, ножницы – неполный набор инструментов, с которыми работает и писатель. Ему тоже приходится многое препарировать, резать, сшивать. Простите за столь грубую метафору. Но чувствуется владение всеми необходимыми приспособлениями, чтобы добраться до человеческой сердцевины, пустить кровь, поставить самый страшный диагноз, и не лечить. А даже – наоборот, убить.
.
Для возрождения, если мы, действительно, бессмертны. В новоявленной прекрасной оболочке, как после пластической операции. Перерождается ли душа при усовершенствованном носе и обольстительном рисунке губ? Существует ли взаимосвязь между физической красотой и бессмертной душой?
.
Операция делается читателю без наркоза, без жалости – к плоти, сердцу, духу…
.
Выживет – хорошо, может быть, наконец, что-нибудь поймет.
.
Сила повествования такой мощи, что я бы никогда не догадалась, что это написано молодой женщиной. И что это – ее первый роман. Я потом все прочитала об авторе. И атлас медицинский инструментов пролистала, все разглядела, но это необязательно, только по желанию. Для полноты впечатлений.
.
Мне не хочется пересказывать содержание. Интрига всегда поддерживает интерес и вызывает любопытство. Но завлечь вас в сети романа так и подмывает.
.
Сюжет оказался непредсказуем не только для нас, но и для автора. Персонажи стали жить согласно своему вольному предназначению. Сами. И в Средневековье притащили iPad, стали разговаривать с ангелами по мобильнику, определять время Холокоста. «Хасану принесли новенький рикк – огромный арабский бубен, тугой, странно теплый, и Хасан сам повесил его на дверь своего дома – чтобы помнили – и сам стукнул по тонкой смуглой коже костяшками старых пальцев. Ос-венн-цимм – низко отозвался бубен, но Хасан только устало покачал головой – не время еще. Слишком рано».
.
Мистическое лего без видимых правил построения. Все висит в воздухе, на пике разных вершин.
.
Роман в романе с параллельными линями, которые пересекутся в веках, чтобы родился странный мальчик, названный в честь Гайдара, Аркашей, с глазами цвета йода. Не с медовыми, а именно с йодистыми, унаследованными от матери.
.
«Но все равно, странные были глаза. Очень странные. Не такие глаза должны быть у женщины, за спиной которой молчаливо толпились сотни поколений скучных тихих землепашцев, на скорую руку сляпанных из кислого теста и безнадежной золы. Пожалуй, единственный, кто, заглянув в эти глаза, смог бы понять хоть что-то, был Хасан ибн Саббах. Но Хасан ибн Саббах умер в 1124 году».
.
Два главных героя, один старше другого на девятьсот лет.
.
Их истории можно представить себе в виде автобиографий на фоне времени. Роман – всегда порождает Хронос, время, которое может длиться столетиями, а может и один день («Улисс» Джойса). Время в «Хирурге» сшито кетгутом – накрепко, но мы же знаем, что швы иногда расходятся. И тогда из одного времени проступает другое. Из прошлого дробно стучит бубен будущего и пророчит, а будущее завывает младенцем и прячется в утробе прошлого.
.
Творчество – это не диагноз. Способ существования. Когда жизнь зависит от скорости и полета мысли.
.
Запертые в черепной коробке, блуждающие в потемках сознания сквозь память прошлого и предчувствия настоящего, интуитивно пульсирующие и открывающие то, что закрыто от всех темной пеленой еще несуществующего, что нельзя пощупать, понюхать, коснуться, перевернуть, разглядеть, без логики и анализа – одним чувством. То, что угадывается, но объяснению не подлежит, является автору в озарении без примет.
.
Средневековье и Советский Союз, склон неприступной горы Аламут и провинциальный городишке Феремово. Пророк, основатель государства исламитов-низаритов, и пластический хирург Аркадий Хрипунов. Жестокий правитель и эстет с золотыми руками.
.
Прием оригинальный: соединение макома* с радиостанцией «Эхо Москвы» – гортанные дробные восточные ритмы не согласуются с манерой сегодняшней речи. И создают звуковой контраст. Читая, слышишь…
.
У каббалистов тоже есть понятие маком. Сокровенное место, относящееся то ли к священному алтарю в Храме, к Утробе Мира ли, к человеческому ли лону.
.
И читая, видишь – и рождение Хирурга, и рождение девочки, будто сброшенной с горы, и их общего ангела-хранителя, и их общие сны…
.
Оба чувствуют себя существами высшего порядка, равнодушными к человеку, его жизни, которая гроша медного не стоит. Единственное, что способно их поразить – это красота. К ней они и стремятся.
.
Хирург будет изменять человеческие лица, а значит, и судьбы. Даруя людям новые лица, он видит перед собой просто материал, несовершенство природы и наследственные изъяны. Переделать, скроить по-новому, кожа – упаковка, хрящи – разновидность ткани.
.
«Хрипунов, наконец, понял, что вокруг не так. Люди. Они оказались чудовищно, разнообразно и безрадостно некрасивы.<…> Все. Невозможные уроды».
.
Ибн Саббах требует от своего материала беспрекословного повиновения и собственноручно убивает неугодных. Почти тысячелетие отделяет одного от другого, а кажется, что в людях не меняется ничего…
.
Созидатель или разрушитель? Творец или убийца? Кто ты, человек всех времен?
.
Или ангел, сбежавший с полотна персидского Босха, который носится по книге…
.
Я его запомнила с первого раза (и мне кажется, что такого описания ангела в художественной литературе еще не наблюдалось).
.
У романа нет финала. Есть последняя страница повествования. В конце которой можно поставить многоточие, вопрос, тире – вдруг прибыл Ангел, тот ли это был ангел или какой-то другой… и чего он вдруг явился. Мысль какая-то его посетила, весть какую-то доставил. Не было его, не было и благости, лавра и венца.
.
Запоздало представлю автора (как выяснилось, всем хорошо известного), превратившего очередное недомогание в неожиданный катарсис. Причем, в самом изначальном, еще греческом понимание катарсиса, как врачевания, освобождения тела от недугов и вредной материи.
.
Имя – Марина Степнова.
.
Прочитанные романы – "Хирург" и "Женщины Лазаря". Первый понравился очень, второй – не понравился*.
.
Но это неважно, в данном случае, мое впечатление не может быть решающим. Составить собственное мнение можно только одним способом – прочесть. А прочесть стоит, хотя бы для того, чтобы знать – на нашем литературном небосклоне появилась сверкающая, пульсирующая точка, стремительно приближающаяся к нам из области невидимого света.
.
__________________
*Маком – в узбекской и таджикской музыке большой вокально инструментальный цикл (сюита).
.
** Роман «Женщины Лазаря» получил третью премию «Большая книга», входил в шорт-лист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна».