Легенда «золотого века» кинематографа, звезда фильмов-мюзиклов, подросток, покоривший Голливуд, неординарная актриса, неподражаемая певица – такой была Джуди Гарланд (Judy Garland), хорошо знакомая поклонникам тэпа и танцевального кино. Действительно похожая на цветочную гирлянду своим всегда цветущим настроением, оптимизмом, харизматичностью и мальчишеским задором на экране, в жизни она не была столь же позитивной, часто впадала в депрессии, которые тормозили съемочный процесс и доставляли массу неудобств съемочной группе. Все это стало последствием ее ранней, очень ранней карьеры – выступать на сцене Джуди, а тогда еще Фрэнсис Этель Гамм, начала в возрасте двух с половиной лет, а в тринадцать подписала свой первый контракт со студией «Метро-Голдвин-Майер» (MGM). Юное дарование с непринужденной, безыскусной манерой игры и необычным завораживающим тембром голоса вмиг стало восходящей звездой Голливуда. И компания MGM на все сто процентов старалась «выжать» свой лакомый лимон, не брезгуя абсолютно взрослыми средствами допинга для уставшего ребенка, работавшего по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Судьба Джуди похожа на судьбы многих детей-актрис того времени - Ширли Темпл, Дины Дурбин, детство которых было принесено в жертву голливудской машине по производству легенд и материнским амбициям.
Среди самых известных фильмов Джуди Гарланд – «Летние гастроли» (1950, в партнерстве с Джином Келли), «Пасхальный парад» (1948, партнер Фред Астер), «Встречай меня в Сент-Луисе» (1944, режиссер – супруг Джуди Винсенте Миннелли), «Пока плывут облака» (1946), где Гарланд воплотила образ знаменитой бродвейской звезды 20-30-хх годов Мэрилин Миллер. В 17 лет Джуди Гарланд получила «Оскара» за свою самую известную роль – девочки Дороти в сказке «Волшебник страны Оз» (1939). Здесь же Джуди поет свою самую известную песню – «Over the rainbow» («За радугой») - о чудесной стране, в которую она так мечтает попасть, о «месте, где не будет никаких неприятностей». Необыкновенно мягкий, низковатый тембр голоса Джуди покорил зрителей еще раньше, когда был снят кинофрагмент с ее участием под названием «Dear Mr. Gable», в котором юная актриса пишет признание в любви легендарному Кларку Гейблу. Покусывая кончик карандаша, Джуди проникновенным голосом пела, обращаясь к фотографии Гейбла: «Дорогой мистер Гейбл… я к Вам пишу…». Этот голос, этот тембр и манеру исполнения Джуди частично передала по наследству своей дочери, актрисе и певице Лайзе Миннелли. Вместе с дочерью они собирали аншлаги на своих концертах в «Карнеги Холл», когда Джуди только и могла еще, что петь.
В фильме «Летние гастроли», в игривом музыкальном номере под названием «Get Happy» Джуди Гарланд такой, какой ее запомнили миллионы зрителей, – обворожительная, куражистая, улыбчивая, – поет: «Forget your troubles and just get happy» - «Забудь свои неприятности и просто стань счастливым». Быть может, это и был ее ответ Дороти, искавшей убежище от проблем далеко за радугой?..
На русском языке не издано ни одной книги о Джуди Гарланд (впрочем, как и о Джине Келли). А вот на английском их предостаточно. И одна из самых лучших написана известным биографом Энн Эдвардс - Anne Edwards “Judy Garland: A Biography” (1975). Ниже я публикую перевод двух неполных первых главок из этой книги – надеюсь, это не будет нарушением авторских прав, ведь они представлены с ознакомительной целью. Заранее прошу простить возможную нелитературность перевода, так как исключительно страстное желание прочитать хоть что-нибудь профессиональное про Джуди когда-то заставило меня этим заняться.
Этот фрагмент текста можно было бы озаглавить названием одного из фильмов Джуди Гарланд, за который она получила приз «Золотой глобус», - «A Star Is Born» («Звезда родилась»).
Надеюсь, что в один прекрасный день лучшая, по мнению многих компетентных экспертов, биография Джуди Гарланд пера Энн Эдвардс все же будет доступна русскоязычному читателю.
* * *
«Лучшая, наиболее глубокая и объективная оценка Джуди, когда-либо прочитанная мною. – Босли Кроутер[1].
Бесспорно, лучшая из многих книг о Джуди Гарланд… всегда неотразимой. – Джон Лар.
Душераздирающе. – “Newsweek”.
Воскрешает Джуди Гарланд. – “Detroit Free Press”.
Превосходная биография Джуди Гарланд… блестяще показывает личные взгляды тех, кто знал и любил Джуди. – CBS Radio.
Наиболее глубокая и правдивая книга, когда-либо существовавшая… это было как другой конец радуги. – Род Маккьюип, “Los Angeles Times”.
Трудно представить, что кто-либо другой смог бы сделать лучшую, более глубокую работу. – “San Francisco Chronicle”.
Действительно ужасная история. Я не могла прекратить чтение и не могла это забыть. – Рона Джефф.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Где-нибудь… Как-нибудь… Я хочу найти место, где не будет никаких неприятностей. Ты полагаешь, такое место существует, Тото? Оно должно быть. Туда не доплыть на лодке и не доехать на поезде. Оно далеко, далеко отсюда – за луной, по ту сторону радуги… где-то за радугой…
- Дороти, «Волшебник страны Оз»
1. Если бы мать Джуди Гарланд прогулялась минут восемнадцать, она бы полностью обошла восток, запад, север и юг Гранд Рэпидс, штат Миннесота, где ее муж купил маленький дом на колесах. Ничего необычного не было в том, что молодая женщина, мечтавшая играть в Нью-Йоркском Пэлэсе, не предавалась отчаянию, а, чтобы пережить существование в крохотном занюханном городишке, постепенно претворяла в жизнь свои золотые мечты.
Все эти мечты уносили ее далеко от грязных городских улочек, от выстроенных в ряд фордов «Т-модели» и повозок с лесоматериалами, далеко от ужаса зимних бурь и от уязвимости маленького, незащищенного белого домишки, в котором жили она, ее муж Фрэнк и две их дочери, Вирджиния (Джимми) и Сью (Сьюзи). Не мрачность, но безнадежность вызывала у нее отчаяние.
Этель Марион Милн родилась в Суперии, штат Висконсин, в одной из больших семей, она была очень женственной, любимицей своей матери Эвелин, которая передала ей все самое лучшее, в том числе, и свои амбиции. К двенадцати годам Этель умела играть на фортепиано и ужасно петь, но материнское воображение помогло создать в ее маленьком тельце несгибаемую волю, и она росла, чтобы стать хорошенькой женщиной с мечтами о славе.
Однажды, играя на пианино в местном кинотеатре, она познакомилась с симпатичным, очаровательно смешным ирландцем, который приехал из Теннеси и был тенором. Его звали Фрэнк Эвент Гамм. Они поженились 22 января 1914 года в Суперии. Ему было 27, ей - 20. Они организовали водевиль, назвав себя Джек и Вирджиния Ли, и выступали по соседству без особого успеха. К тому времени, когда их первые два ребенка достигли школьного возраста, Фрэнк наскреб (или одолжил) денег и купил маленький театрик в Гранд Рэпидс, где жила его мать. Этель попросила Фрэнка продать их дом на колесах и возвратиться пешком. Он отказался. Подстрекаемая агрессией и новыми взглядами о свободной роли женщин в крупных городах, она угрожала ему, что станет самостоятельной.
Стояла осень 1921 года. Уоррен Хардинг вступил в этом году в должность президента, став преемником уставшего полу-инвалида Вильсона. Чрезвычайно скромный, но, по-видимому, не «простак», Уоррен Хардинг был полностью реабилитирован в глазах Этель только благодаря своей величественной жене, Флоренс, недавно получившей прозвище Герцогиня. Той самой Флоренс, которая привела своего мужа через все препятствия к успеху.
Посвятив себя астрологии и некромантии, она верила, что звездная судьба мужа предначертана свыше. Отождествляя себя с первой леди, Этель чувствовала, что звезда, которая когда-нибудь приведет ее в сиянье славы и огней, была только ее, не Фрэнка. Она планировала уехать, когда обнаружила, что беременна.
Фрэнсис Этель Гамм, будущая Джуди Гарланд, родилась 10 июня 1922 года в то время, когда Бенито Муссолини маршировал в Риме и насаждал свою диктатуру. Даже Этель в своих безграничных фантазиях не смогла бы представить, что ее третий ребенок однажды станет олицетворением идеальной американки в национальной борьбе против Гитлера и Муссолини.
Этель и Фрэнк Гамм так сильно надеялись, что будет мальчик, что в вечернем выпуске «Гранд Рэпидс Индепендент» появилась заметка о рождении Фрэнсиса Гамм, появившегося у мистера Фрэнсиса Гамма, владельца и руководителя Нью Гранд театра, и миссис Гамм. Ошибка была исправлена в свидетельстве о рождении ребенка, но Фрэнк не мог скрыть своего разочарования.
Вскоре, однако, третья дочь стала его любимицей, и он звал ее Крошка (Baby). Она была курносым, невзрачным ребенком, который редко плакал и казался почти неспособным чувствовать величайшую радость – радость жить.
Если бы Этель не стремилась к славе, которую Гранд Рэпидс вряд ли смог дать, вполне возможно, что Бэби Гамм выросла бы в этом маленьком городке и вышла бы замуж за местного парня. По мнению Фрэнка Гамма, это был бы не такой уж несчастливый выбор. Но на Этель возымели влияние собственные фантазии, и в конце-концов на Крошку тоже.
Этель видела, что вся молодежь уезжает из Гранд Рэпидс в большие города. По всей стране царило чувство оптимизма и процветания, и Американская Женщина обретала свободу. По-крайней мере, ей разрешалось курить, отплясывать чарльстон на столе и путешествовать без гувернантки.
Этель подражала жизни знаменитостей из журналов и газет. Она была ярой поклонницей Ф.Скотта Фицджеральда, хотя не прочитала ни строчки написанных им стихов. Она находила Хемингуэя романтичным, но смутно представляла, что за книги он написал. Голливуд и кино – вот тот пленительный мир, с обитателями которого она могла бы себя отождествлять.
Сидя в маленьком кинотеатре своего мужа, в то время как ее свекровь занималась выводком детей, от фильма к фильму, Этель изучала Чаплина, Ллойда[2], Китона[3] так пристально, словно готовилась поступать в университет. Ее решимость восхищала, и ее собственное осознание того, что она некрасива и неталантлива и не сможет реализовать себя, достойно уважения. Ее хищный взгляд уже блуждал далеко от Фрэнка. Он был хороший, трудяга – наименее похвальное, по мнению Этель, качество, особенно тогда, когда далеко от Голливуда некий Родольфо Альфонсо Рафаэль Пьер Филиберт Гуджлиельми ди Валентина д’Антонджуолла, больше известный как Рудольф Валентино[4], покорил воображение американских домохозяек своим образом стремительного и отважного героя. Фрэнк Гамм не мог надеяться, что увлечет собой какую-нибудь женщину. И в этом было превосходство личности Этель.
Делая все, что она могла для славы своих трех дочерей, каждая из которых могла вырасти красавицей или обладать великим талантом, чего Этель не имела, она предприняла первые шаги, которые стали началом ее грандиозной авантюры. Она убедила Фрэнка, что его театр нуждается в починке каждую субботу. Пустив в ход все знания, полученные от просмотренных комедий, она приступила к разработке концертной программы для Сьюзи и Джимми, которым было восемь и пять лет соответственно (Бэби оставили на попечении бабушки Гамм).
Дети-«звезды» «свирепствовали» в Голливуде. Этель лелеяла большие надежды, но после первого короткого представления «Сестер Гамм» эти надежды начали таять. Даже в Нью Гранд театре в Гранд Рэпидс штата Миннесота их программу нельзя было назвать хорошей. Но мать девочек проявляла упорство.
Это случилось в субботнюю ночь Рождества 1924 года, которая ознаменовалась дебютом Бэби. Ей было два с половиной года, она сидела на коленях у бабушки и смотрела представление сестер, в то время как мать аккомпанировала им на пианино. Девочка начала плакать, она просилась к сестрам, которые были на сцене. В надежде утихомирить ее, бабушка отнесла Бэби к сцене и посадила на край. Этель была в бешенстве. «Слезай. Слезай оттуда!» - кричала она из глубины зрительного зала, где играла на фортепиано. Сьюзи и Джимми испугались и не знали, что делать. Публика начала веселиться и аплодировать. Бэби засмеялась и захлопала в ладоши, направилась к сестрам, спотыкаясь и падая, вставая на ноги с гениальностью Чаплина, гримасничая и повторяя все увиденные жесты, которым мать учила сестер, чтобы те использовали их в своей концертной программе. Зрители попросили ее спеть. Фрэнк Гамм собирался было унести ее со сцены; но прежде, чем он ее поймал, она начала исполнять «Jingle Bells», единственную песню, которую знала.
Что-то произошло в этом маленьком зале этим снежным зимним днем, и Этель и Фрэнк оба поняли это. Смех, которым всегда легко разражалась их младшая дочь, звучал в ее голосе, и это само собой передавалось зрителю.
Теперь ничто не могло заставить Этель отступить. Она была убеждена в том, что ее звезда только что взошла здесь, на сцене Нью Гранд театра. Для Фрэнка было важно остановить ее. Она немедленно включила Бэби в программу и постаралась ангажировать в близлежащих городах. Старшие девочки пели сначала дуэтом, у Бэби тоже была своя роль: в одном из своих номеров она, одетая в яркий костюм египтянки, сшитый Этель, танцевала с колокольчиком.
Мечты Этель приняли широкий размах, и Голливуд был их окончательной оправой. Она совсем извела по натуре доброго Фрэнка, и это длилось до тех пор, пока дом и театр не были выставлены на продажу. Как только оба были проданы, семья Гамм, собрав все, что осталось от их имущества, превратилась в бродячих артистов и показывала свои представления в каждом городе.
Шли месяцы путешествий. Они жили в съемных комнатах или спали в машине, и Этель видела, что все их странствия уносят ее все дальше от Голливуда. Фрэнк водил машину, свел свой бизнес на нет и появлялся в представлении как конферансье, в то время как Этель все подгоняла его и плела интриги – ее маленькие хорошенькие пухлые ручки, аккомпанируя, скользили по сломанному пианино; она суфлировала девочкам и напоминала про поклон в конце спектакля. Сменяли друг друга стоянки на одну ночь и пустые недели. Работы не было. В стране происходили большие перемены, водевиль почти начал терять популярность, и водевильные театры были быстро переделаны в кинотеатры.
Часто их представления шли перед началом показа фильма. Публика испытывала нетерпение и редко высказывала одобрение. Некто Джерри Сокьети был против представлений, так как недавно вышел закон, обязывающий детей посещать школу. Если Джерри поймает их, девочек заставят ходить в школу минимум целую неделю. Против этого они возражали гораздо меньше, чем Этель, которая страшилась остановок на пути достижения своей цели.
Две старшие девочки очень доверяли друг другу. Бэби была слишком мала, чтобы участвовать в большинстве их приключений или разговоров; и так как Этель была всегда занята работой над представлениями, Бэби выросла крайне привязанной к своему отцу. У нее было больше, чем с кем бы то ни было, общего с этим улыбчивым ирландцем. Оба они обладали чувством юмора. Она любила его сказки и голос, поющий песни, и бывала почти возмущена, когда мать говорила ему такие вещи, от которых его лицо становилось печальным. Сидя у него на коленях или вертясь возле на переднем сиденье старой машины, она была довольна и счастлива. А когда оказывалась на сцене, то всегда хотела быть уверенной, что он сидит в зале, ТАМ, приковывая к себе ее быстрый взгляд.
Действовал «сухой закон», но Фрэнк Гамм всегда ухитрялся доставать немного ирландского виски. За это он мог получить резкий выговор от Этель. Каждый цент был сбережен ею для Голливуда; по контрабандным ценам виски Фрэнка могло стоить им драгоценного времени. Самой большой проблемой Этель были эти задержки. Вдобавок Фрэнк не был способен вовремя пресечь, не вызывая подозрений, свою пагубную страсть.
Сестры Гамм не выступали в больших городах. Они играли в деревнях, на фермах и в небольших фабричных городках. В этих местах недовольство представлениями было очевидной, быстро распространяющейся вещью; фермеры были бедны, существовала серьезная проблема безработицы. То, что Фрэнк наблюдал по дороге, волновало его, заставляло чувствовать неловкость. Он хотел держать девочек в безопасности, огородить их сторожевой заставой, посадив вокруг много цветущих розовых кустов. К сожалению, время, когда он чувствовал в себе такую силу, было временем, когда он пил больше обычного.
Фрэнк открывал представление Поющих духов и иногда заканчивал его песней «Я вернусь» (годы спустя она была использована Джуди Гарланд в качестве финальной песни для ее еженедельного телевизионного шоу). Он был ирландским тенором с прелестным грудным голосом. Крошка неистово аплодировала ему из-за кулис. Но когда Этель пела песню «Я не промокла в дождливый день» - Бэби плакала. Было что-то печальное и жалкое в Этель, когда она пела – не потому, что ее выступление было трогательным, а потому, что это было настолько ужасно и Этель была так бесталанна, и еще потому, что публика всегда была враждебна по отношению к ней. Только маленький ребенок чувствовал эту враждебность и запомнил ее на всю свою жизнь. Море озлобленных людей и ее мать как тонущий корабль. Это был образ загнанного зверя. Этель хотела остановить злобное жужжание, ей нужна улыбка на лицах зрителей; но она была бессильна. Временами публика даже кидала продукты в Этель. Однажды кусок сыра не попал в цель и ударил Джимми в живот. Джимми не плакала, зато рыдала Бэби.
После трех длинных мучительных месяцев пятерка Гамм прибыла в Лос Анджелес. Путешествие показалось очень долгим. Но оно приблизило Крошку Гамм к двум величайшим любовям в ее жизни – к ее отцу и… к ее публике.
2. Сегодня трудно представить, что Голливуд был чем-то особенным. Но когда семья Гамм достигла конца своего путешествия и свернула на голливудский бульвар, все было странно и необычно. Они пропутешествовали целый день, часть его по обжигающей жаром пустыне. Фрэнк был измучен, трое детей дремали, и у них не было комнаты; но бриллианты неонов ослепляли. Этель первым делом хотела увидеть новый Китайский театр Гроумена, и Этель всегда добивалась своего. Держа Крошку Фрэнсис на руках, Этель разбудила ее. Театр Гроумена – величайший и великолепнейший киношный собор – был первым отблеском Голливуда для будущей Джуди Гарланд.
Завершающим штрихом была только что построенная копия полинезийской деревни перед театром. Сид Гроумен, опытный шоумен, пригласил наиболее знаменитых звезд оставить перед театром отпечатки своих рук и ступней в сыром цементе, тем самым сохранив на века отпечатки бессмертных. Гроумен также изобрел «премьеру» - первый публичный показ «суперособенного» фильма. Билеты продавались по 5 долларов. Зрители их покупали, чтобы увидеть звезд, и сами звезды их покупали, чтобы поклонники смогли их увидеть.
В ночь премьеры Голливуд был охвачен бурным весельем. Обладательница Пулитцеровской премии журналист Энн О’Хеа Маккормик так описывает это действо в «New York Times Magazine»: «Кинематографическая элита пересекала высокий мост, воздвигнутый через улицу напротив театра. Этот «звездный мост» был временным мостом, светящимся гроздьями гигантских пылающих цветов и ламп, подобно батарее солнц. Звезды говорили с помощью рупора; в горностаях, соболях и в одинаковом величественном пурпуре, как царственные особы на балконе, они раскланивались в ответ на овации народа. Толпа была такой огромной, что пешеход не мог протиснуться внутри запруженного места. Парад, освещенный подобно хирургическому столу, развернулся под навесом между неприступными стенами зевак».
Представьте волнение Этель, когда та увидела подобную сцену. Или когда Фрэнк купил путеводитель по местам, где живут звезды, и проезжал мимо гигантских английских поместий и испанских замков с выстроившимися вдоль дороги иномарками; мимо проштукатуренных скульптур во дворах; бассейнов, где в некоторых даже плавали лебеди; домов, охраняемых мастиффами и русскими волкодавами, с развевающимися на крышах огромными американскими флагами. Этель была загипнотизирована и в то же время убеждена, что Крошка Фрэнсис когда-нибудь перенесет Гамм в мир, похожий на тот, что она видит сейчас.
Этель начала свою настоящую карьеру в ранге величайшего необычного явления – «киномамы». Хедда Хоппер[5] как-то сказала: «Они [молодежь] прибывают в Голливуд подобно стае голодной саранчи, принесенной ураганом их активных жестоких мамаш. Один лишь взгляд в глаза этим женщинам скажет тебе, что у них на уме: «Если мне дана возможность пропихнуть собственное дитя на экран, то только потому, что я частенько его порола». Маленьких созданий, едва научившихся стоять или говорить, они муштровали, подобно грубым сержантам, чтобы те шаркали ногами в танцевальных па или бормотали песенку. Они лишали их детства, чтобы сохранить неиспорченными прическу, складки на платье и розовый лак на ногтях».
Большинство главных студий находилось на окраине Голливуда. Семья Гамм сняла комнаты в шаговой доступности от них, и в течение нескольких дней Этель упорно трудилась, готовя Крошку Фрэнсис для дебюта. Были сшиты розовые платьица, выучены приветствия и поклоны, непокорные волосы ребенка уложены в локоны и отрепетирован номер для прослушивания. Проблема звукового кино еще не возникла – это было пока за горизонтом. Вследствие этого Этель сконцентрировалась на умении ребенка показать свою индивидуальность. Она научила ее, как пользоваться глазами и руками; как смотреть, будто вот-вот заплачет – чтобы дрожали губы, но в то же время оставаясь пикантной; как смеяться и держать спину. Была изучена походка Чаплина, если роль будет комедийной; движения Мэри Пикфорд[6], если роль - серьезная. Чувствуя уверенность в своих планах, она оставила двух старших девочек с Фрэнком и начала совместную со своим младшим ребенком деятельность.
Этель не была готова к длинным очередям матерей и детей, к грубости холеных директоров, к безнадежности от встреч с каждым богачом, обладающим властью руководителя. Но от других матерей она разузнала кое-какие подробности: если она встретится с главным агентом и уговорит его представлять Крошку Фрэнсис, то шансы ребенка будут значительно выше. Она изменила свою тактику. Притащив Крошку Фрэнсис, Этель околачивалась около офисов агентов. Там были те же бесконечные очереди, то же хамство и те же закрытые двери.
Ее выносливость дала трещину, и Фрэнк ухитрился уговорить ее переселиться с семьей в Ланкастер, маленький городок в 80 милях севернее Лос Анджелеса. Это была неприятная, негостеприимная местность, расположенная в неплодородной полупустыне, замечательная только жившими там людьми из шоу-бизнеса и пережаренными на солнце предрассудками, столь же прочными, как каменные утесы, окружавшие ее. Местный маленький кинотеатр был выставлен на продажу, и Фрэнк, несмотря ни на что, его купил.
Вы легко можете представить душевное состояние Этель после того, как она поняла все значение его поступка. Ужасаясь тому, что она вовлечена в этот город и в такую жизнь, которая сводила на нет все ее усилия даже больше, чем в Гранд Рэпидс, чувствуя, что все ее планы рушатся, когда была уже так близка эта золотая Мекка, слава, волшебство, удача, она закидывала девочек в старенький автомобиль и в выходные ехала в Лос Анджелес, это путешествие занимало около трех часов.
Теперь Этель понимала, что ее шансы на успех могут быть значительно выше, если тот, кто ищет юные таланты, «поймает» Крошку Фрэнсис во время ее выступления. Ее новая тактика заключалась в том, чтобы вывести ребенка на сцену. Джимми и Сью тоже участвовали, а Крошка Фрэнсис должна была неожиданно выйти на сцену в последнем акте. <…>».
Примечания:
[1] Босли Кроутер (Bosley Crowther) – известный американский журналист и кинокритик, на протяжении 27 лет писавший для “The New York Times“.
[2] Гарольд Ллойд (Harold Clayton Lloyd) – наряду с Чарли Чаплиным и Бастером Китоном один из наиболее популярных комедийных актеров эпохи немого кино.
[3] Бастер Китон (Buster Keaton) – один из величайших комиков немого кино.
[4] Рудольф Валентино (Rudolph Valentino) – легендарный актер, секс-символ эпохи немого кино.
[5] Хедда Хоппер (Hedda Hopper) – обозреватель светской хроники Голливуда, скандальная журналистка, наряду с Луэллой Парсонс была настоящей «акулой пера».
[6] Мэри Пикфорд (Mary Pickford) – выдающаяся актриса, звезда немого кино.
