"Сталинград." Фильм-катастрофа
.Катастрофа - не определение жанра сего шедевра. Это окончательный, без каких-либо оговорок приговор.
У меня лишь два вопроса. Первый: как у создателей рука-то поднялась на загадочный и почти мистический в своей трагичности эпизод в Великой войне?
И второй: отчего наша богемная, околобогемная и околоинтеллектуальная тусовка так истово рассыпалась в коленопреклоненных охах и вздохах, в слезливых благодарностях, в полуобморочных, с закатыванием глаз, признаниях в любви Федору Сергеевичу Бондарчуку и не погнушалась выставить себя стадом лжецов- лицемеров, заявив, что это, дескать, первый качественный российский фильм о войне.А ведь все предельно ясно.
Немыслимое восхваление этого пошлейшего творения очевидно направлено на его противопоставление кому-то или чему-то. И при таком противопоставлении выясняется, что федябондарчукский «Сталинград»… абсолютно безопасен: он не помогает (как, впрочем, в силу своей бездарности и не мешает) народу и стране интуитивно, пусть и в муках нащупать единственно правильный путь к восстановлению попранного за последние десятилетия достоинства, возрождению национального самосознания. Путь этот непрост и проходит – к счастью - вдалеке от «мейнстрима», что несет невесть куда «цивилизованные» страны
Это устраивает не всех, что в общем-то понятно. Но мировоззренческие ристалища в нашей стране отчего-то приобретают гротескные, если не сказать уродливо-комичные формы.
Режиссер, кажется, гордится тем, что 72 съемочных дней оказалось достаточно для того, чтобы всерьез разобраться с русской, а заодно и немецкой душой. Больше всего создатели фильма боялись сделать немцев карикатурными гипсовыми человечками. А когда чего-то боишься, это что-то обязательно случается.
Главный немецкий герой удался на славу! Этакий терминатор с каменными мышцами и поражающим своей непроницаемой тупостью лицом. Особенно забавно выглядит этот терминатор приступообразно одержимый любовью к русской девушке Маше. Чеканя фразы на и так не очень мелодичном немецком языке, рублеными движениями он пусть и не непокорный дом, а всего лишь Машу – но берет. И к чему такие усилия - непонятно. Чудная Маша с какими-то приклеенными белокурыми локонами, в чистеньком и развратно скромненьком бельишке и так на все готова.
Она все больше молчит, а если не молчит, то бормочит что- то невразумительное, и ее весьма живописно раскрашенное под грязь лицо неземную, трогательно-запредельную любовь к немцу выражает.
Однако... Однако сия любовная лирика совсем не выглядит идеологической диверсией. Если говорить серьезно, в минуты страшной опасности люди тянутся друг к другу - это закон природы. Просто тема эта изъезжена до такой глубокой колеи и так безвкусно преподнесена авторами фильма, что только и хочется поехидничать над вещами трогательными и совсем не смешными. То есть тема любви, до крайней степени педалируемая в фильме, превратилась в свою противоположность, в пошлейшую инструкцию по выживанию в условиях военного времени.
Вот и вышестоящий армейский чин, то бишь начальник главного немецкого героя все больше со вшами борется - ему вроде как и не до русских солдат и непокоренного дома. Видимо, вши призваны в фильм дабы показать, что и рафинированным немцам не избежать некоторых чисто российских невзгод.
Возвращаясь от вшей к любви, надо отметить, что кончину Маше в фильме придумали достойнейшую. Милая девушка, подстреленная русским снайпером, неловко, но замертво (совсем в духе немого кино) падает к ногам своего покорителя и лежит так с аккуратной дыркой во лбу, нисколько не попортившей перманент и цвет лица вобщем-то несчастной, хоть и не очень разборчивой в связях девушки.
Однако вот парадокс: после не очень-то оригинальных слов русского снайпера - «немецкая подстилка!!!», в бешенстве брошенных в адрес милой Маши, ее такую совсем современно-гламурную (спасибо работе стилистов фильма) становится жалко - перекидывается некий ассоциативный мостик в день сегодняшний…
О другой, тоже вполне милой девушке по имени Катя, любимой аж пятью русскими солдатами, обороняющими дом, рассказывать не хочется, дабы не касаться всуе светлой памяти советских бойцов.
Зато у создателей фильма все яснее ясного: не было бы в том доме Кати, неизвестно, как солдаты оборонялись бы, может и ход войны был бы иным. Эту мысль тихим, вкрадчивым закадровым голосом пытался внушить нам сам режиссер.
Нет, придраться к отношениям, сложившимся внутри дома, нельзя - неспешные задушевные разговоры Кати и солдат, чугунная ванна, заполненная теплой водой (подарок на день рождения), букет засохших цветов в старинном кувшине для умывания и даже портрет Пушкина (ну как без него?!) - все это замечательно. Отчего не дать возможность Кате и другим бойцам, наконец, поплескаться в ванне за невесть откуда взявшейся кружевной занавесочкой?
Спорить не стану: человеческие отношения пронизывают всю нашу жизнь, соглашусь даже, что и на исход войны они повлияли, но контекст и выводы фильма - что-то очень дурное и надуманное.Вообще "Сталинград" - это такой слоеный пирог.
Чего и кого там только нет – и Тарковский со "Сталкером", и широко цитируемый Михалков (меньше всего я имею в виду его военные эпопеи). О великом и могучем Голливуде и говорить не приходится:если наложить на "Сталинград" выкройку, по которой шьется американское кино, все сойдется точь-в-точь, только ведь при этом потеряется режиссер Бондарчук и его команда. Ау, Федор Сергеевич, где Вы?
Пирог получился многослойный, только на вкус не очень. На мой, во всяком случае. Но это не беда, вкусы разные бывают. Плохо другое: в какой-то момент "компьютерны стрелячки" (как окрестили фильм на одном из украинских ТВ каналов) превращаются в непотребство, потому как нельзя на потребу (ох, эта извечная игра слов) отдавать священную страницу истории собственного народа и страны. Это наказуемо и похоже на крайнюю духовную нищету, стыдливо прикрытую той самой мещанской кружевной зановесочкой.
