Опубликовано: 11 июня 2014 16:13

Не стреляйте в белых лебедей

«Ты не лебедь ведь избавил,

Девицу в живых оставил…» 

Пушкин.

«Я – чайка… Нет, не то. Я – актриса».

Чехов.

«Знаешь, мне что в голову пришло?

Отчего люди не летают?

Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы?

Знаешь, мне иногда кажется, что я птица.

Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь.

Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела.

Попробовать нешто теперь?»

Островский.

 

Практически у каждого человека обобщенный образ балерины связан с образом белой лебеди (или белого лебедя). Визуально белоснежная пачка-«перья», длинная гибкая шея исполнительницы, ее руки-крылья стали символами нежности и трепета, чистоты и легкости, а женская техника классического танца с ее лиричностью и красотой линий наводит на те же мысли о прекрасной благородной птице. Это действительно самый популярный для классического танца образ – образ девушки-птицы. Самые известные из «пернатых» обитателей балетного спектакля ежедневно порхают по сценам мира.

Одетта («Лебединое озеро», музыка Чайковского, хореография Петипа и Иванова, 1895). Наверное, если бы не неудачливая судьба этого произведения, мы бы никогда не увидели на сцене один из самых прекрасных образов в искусстве. После провала «Лебединого озера», когда попытки изобразить птицу были поняты хореографом Рейзингером буквально, лишь после смерти композитора образ девушки-лебедя, заключенный в музыке, был высвобожден новыми постановщиками-балетмейстерами. 17 февраля 1894 года в концерте, посвящённом памяти П. И.Чайковского, была впервые показана «лебединая» картина II акта балета в постановке Льва Иванова. Именно Льву Иванову, скромному незаметному человеку, «тени» и ассистенту великого Мариуса Петипа мы обязаны тем, что Лебедь все же вылупился и затанцевал. Именно Иванов сочинил знаменитые «лебединые» картины  II и IV актов балета. Как пишет другой выдающийся балетмейстер Р.Захаров, «Лев Иванов первым нашел форму лебединых танцев». Гениальное изобретение, не правда ли? Знаковое еще и тем, что именно русский балетмейстер, а не прославленный француз, сумел прочувствовать душу музыки Чайковского, ее русскую напевность, благодаря чему и Лебедь из немецкой легенды стал русским – «белой лебедью», знакомой нам по народным сказкам.

О птичьих образах в балете лучше всех рассказывает М.М.Плисецкая. Она станцевала почти все известные «птичьи» партии, и это немудрено – с ее-то уникальными руками. Известен кинофрагмент записи интервью балерины, где она рассуждает о роли рук в танце, об их значении для создания образа. Размышляя о «Лебедином озере» и партии Одетты, Майя Михайловна обращает внимание и на роль Одиллии: в пластике Одиллии тоже есть «лебединые» элементы, но это лишь подражание лебединым взмахам. Одиллия не лебедь – она «косит» под лебедя, поэтому ее движения где-то предстают даже пародийными, причем это пародия не всегда высокого уровня, это обман, черный обман, на который, увы, ведется принц. Сегодня у многих исполнительниц вот эта пародийность снимается, и они откровенно танцуют двух лебедей – белого и черного, по пластике практически ничем не различающихся… Эту новую лебединую пластику, найденную Ивановым, использовал Михаил Фокин в своей миниатюре «Умирающий лебедь».

Лебедь («Умирающий лебедь», или «Лебедь», муз. Сен-Санса, хор. Фокина, 1907). Практически «сестра» Одетты, с судьбой не менее трагичной (если вспомнить, что изначально финал «Лебединого озера» - как в индийских фильмах). А ведь Фокин и Павлова не мыслили делать номер со смертельным исходом, взяв за основу музыку, характеризующую лебедя из «Карнавала животных». Эпитет «умирающий» в названии появился позже, но вполне соответствовал атмосфере начала века. Пластика ивановского лебедя здесь как бы смазывается, гасится, становится неопределенной, размытой, пунктирной.

Жар-птица («Жар-птица», муз. Стравинского, хор. Фокина, 1910). Если задуматься, то Жар-птица – самый настоящий антипод Умирающего лебедя. Один из волшебных персонажей русских народных сказок, в ближневосточном фольклоре он носит имя Симург, а в западной античной мифологии ему соответствует птица Феникс. Сгорая, эта птица возрождается из пепла, то есть является символом воскрешения, неумирания, победы над смертью. Именно эту дивную птичку встречает Иван-царевич по пути в Кащеево царство (по сути, царство мертвых), и подарок Жар-птицы – золотое перо – становится своеобразным оберегом от злых сил, ну а сама Жар-птица, как помним, наводит ужас на поганое Кощеево войско. Жар-птица – птица дикая, пугливая, не дающаяся в руки, неуловимая и (не забудем также) огненная! Попробуй схвати – горячо! Отсюда нервические всплески в ее хореографической лексике, подхватываемые музыкой Игоря Стравинского. И даже если борьба с Иваном заканчивается победой последнего, стреножить Жар-птицу непросто: откупившись пером, эта свободолюбивая волшебница улетает восвояси.

Сюимбике («Шурале», муз. Яруллина, хор. Якобсона, 1941). Если для Одетты – девушки, превращенной в птицу – вопрос самоидентичности ясен, то Сюимбике, героине татарской легенды, еще предстоит решить, кто же она на самом деле – птичка или человек? В каком мире хочет жить: в мире сказочной чисти-нечисти, преследуемой до конца своих дней надоедливым чудовищем Шурале, или в мире людей, оберегаемой влюбленным в нее юношей-охотником Али-Батыром? По-моему, ответ напрашивается сам собой…

Птица («Печальная птица», муз. Равеля, хор. Голейзовского, 1960). Еще одна невеселая история про не то умирающую, не то раненую, а не то просто грустную птичку. Номер в исполнении Елены Рябинкиной стал классикой не только «птичьей» антологии, но шедевром жанра балета-миниатюры.

Чайка («Чайка», муз. Щедрина, хор. Плисецкой, 1980). Свои крылатые роли Одетты-Одиллии, Лебедя, Сюимбике М.Плисецкая обогатила Чайкой: по словам балерины, грех было не использовать для балета этот еще один выгодный птичий образ. В одноименной постановке Д.Ноймайера геометрическая пластика, зрительно напоминающая линию крыльев чайки, возникает в модерновом балете Треплева-хореографа, в балете же Щедрина-Плисецкой Чайка - это отдельный символический персонаж.

Фея-щебечущая канарейка ("Спящая красавица", муз. Чайковского, хор. Петипа, 1890). Вот, наконец, хоть одна позитивная щебетунья! Pas de six фей, одаривающих принцессу Аврору, сохранило нам вариацию Феи-канарейки, беззаботную и милую. 

Обращаешь внимание на то, что во всех вышеперечисленных постановках присутствует мотив «подстрелить или поймать птицу», что в русском фольклоре соответствует песенному «белую березу заломати». Герои балетов или безбожно нацеливают свои луки на пернатую дичь («Лебединое», «Шурале»), или пытаются сцапать ее голыми руками («Жар-птица»). В некоторых случаях покушение на убийство им удается («Чайка»). Практически все птичьи образы – трагические. Не забудем, что «Лебединое озеро» – это ведь озеро слез...

Справедливости ради нужно отметить, что и в репертуаре танцовщиков присутствуют птичьи партии: «Умирающий лебедь» имеет мужскую интерпретацию; хореограф Мэтью Борн поставил «Лебединое озеро», где стая лебедей это кордебалет мужчин, а главный герой – лебедь мужеского пола; одна из самых известных мужских вариаций – вариация Голубой птицы в балете «Спящая красавица»; в «Снах о Японии» А.Ратманского есть замечательный номер «Журавль» - соло для танцовщика - и т.п. Между прочим, Ротбарт в «Лебедином» тоже существо крылатое – то ли ворон, то ли гриф-стервятник. В редакции А.Вагановой ему эти крылья Зигфрид смачно отрывал по одному, и бедняга долго агонизировал…

Наблюдая за настоящими лебедями, понимаешь, что породило столь стойкую ассоциацию балерины с этой птицей. Не секрет, что русская женщина всегда сравнивалась за свою стать и красоту с лебедицей, но помимо ментальных аллюзий пластика лебединого корпуса удивительным образом напоминает выученное тело классической танцовщицы, и даже не столько сравниваешь руки с крыльями, используя избитую метафору, сколько часть тела от шеи до основания пачки. А еще достоинство и благородство, аскетизм и возвышенность классического танца, порождающие духовность этого вида искусства, созвучны лебединой верности. Но, как показывает практика, лебедь не единственная из интересных для интерпретации танцем птиц, так что на горизонте, возможно, скоро появится стая новых любопытных птичьих образов, представленных в творчестве новых балетмейстеров и их артистов.

 

 

Ольга Шкарпеткина 

культура искусство танец танец
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА