http://www.bz-berlin.de/stadtleben/theater-und-oper/ildebrando-darcangelo-ich-habe-die-oper-zuerst-gehasst
1. Juli 2015 18:30 - Autor_Martina_Hafner
Foto: David Heerde
Deutsche Oper
Ильдебрандо Д’Арканджело: «Вначале я ненавидел оперу».
Ильдебрандо Д’Арканджело исполняет партию Мефистофеля в «Фаусте», в личной жизни он все еще ищет совершенство.
Он крадется по сцене полуголый, чувственно танцует, голос – как бархат и шелк. Итальянский бас-баритон Ильдебрандо Д’Арканджело (45 лет) - самый красивый Дьявол Немецкой Оперы - только что восторженно отпраздновал своего Мефистофеля в Фаусте Гуно. Этот человек мечется между МЕТ, Ла Скала и Веной, но все же мечтает о совершенно нормальной жизни.
Господин Д’Арканджело, насколько дьявольски Вы готовились к роли?
Это был мой первый Мефисто, и я должен был прежде всего понять, как видит пьесу Филипп Штельцль. Он сказал мне, что хочет показать не библейского дьявола с рогами, а более близкого к действительности. Каждый может быть Дьяволом! Поэтому я попытался представить Мефистофеля, который играет с чувствами людей. Он наслаждается ситуацией между Фаустом и Маргаритой.
Вы можете много органично двигаться на сцене, Вы даже танцуете. Вы обучались этому?
Нет, я всего лишь импровизирую, я абсолютно плохой танцор! Я только наслаждаюсь музыкой. Филипп сказал мне: «Все, что ты здесь делаешь инстинктивно – это превосходно". Он дал мне возможность двигаться совершенно свободно. Он часто говорил: «Мне нравится, что мы делаем именно так».
Как Вы познакомились с музыкой Гуно? В опере?
Нет, на CD. Когда я слушал в первый раз, особенно в финале, когда Маргарита умирает, я плакал. Я люблю эту музыку! У меня была запись с моим любимым басом Чезаре Сьепи, которую я слушаю до сих пор. Я пытаюсь петь, как он: совершенно мягко, без давления. Его голос был очень темным и убедительным.
Как Вы готовились петь на французском языке?
Я учил французский в школе, но все же я не очень хорош в нем. Здесь у нас была тренер языка, которая просто вдалбливала нам его каждый день. Иначе говоря: как поют, как нужно открывать рот. Найти язык в пении требует времени. Должен признать, что с каждым разом мой французский звучит все лучше, и наша тренер была вполне мной довольна.
Она поздравила Вас после премьеры?
Да, она сказала: «Браво!» - но пара мелочей все же оставались. Конечно, я должен еще работать над произношением. Когда я пою по-итальянски, я могу все точно подчеркнуть, насладиться всеми красками языка. Но красота в профессии – исследовать все это: язык, голос, движения. Каждый вечер все происходит иначе. В этом интерес: никто ведь не хочет каждый день есть спагетти. Нужно время от времени менять соус!
Утомительна ли физически роль Мефистофеля?
Нет, я только выгляжу таким усталым, потому что плохо спал прошлой ночью - слишком много адреналина после постановки. Но вокально я мог бы начать снова сразу после спектакля. «Дон Жуан» более утомителен, там больше стаккато, Мефисто же больше легато. Партия, как здоровый массаж для голоса.
Нравится ли Вам режиссерский театр, как этот «Фауст»?
Я люблю эту постановку! Я мог сам развивать эту роль. Вначале, честно говоря, я ожидал более классический вариант. Очень трудно для артиста реализовать видение режиссера в современных постановках, в классических гораздо проще. Здесь приходится строить роль на пустом месте. Но я думаю, пора уже сделать шаг назад.
Почему?
Сейчас на сцене слишком много современного материала. Должно быть больше разнообразия в театре: современного и классического. С тем, чтобы дать людям возможность переключаться. Действительность у нас есть там, снаружи, но ведь со временем это становится скучным. Когда я смотрю фильм, мне просто хочется погрузиться в мир фантазий. Это мне нравится, как, например, новый фильм «Золушка».
Что ж, тогда Вы правы в отношении Немецкой оперы. Здесь есть и очень старые постановки.
Да, это нужно зрителям. Они хотят и мечтать, а это трудно, когда на сцене все довольно сдержанно. Классические постановки часто дают больше такой возможности.
Вы красивый певец и выступаете здесь даже полуобнаженным. Это была Ваша идея?
Эй, не говорите этого! Я этого терпеть не могу, я вовсе не считаю себя красивым. Филипп захотел, чтобы я выступал полуобнаженным, с тату, которые у меня в этой роли наклеенные и не настоящие. Я сказал Филиппу: «Я сделаю это, если ты хочешь, но это не должно быть ради меня».
Почему же нет?
Я не хочу выступать как Ильдебрандо, а полностью существовать в образе. Но Филиппу хотелось видеть больше моей личности. Мы перепробовали все возможности: волосы, еще длиннее, чем мои, на одной стороне груди татуировку в виде скелета… Так постепенно возникал Мефисто.
Это – роль-мечта?
Да, уже много лет. Наконец, я ее получил, спасибо Christoph Seuferle!
Читали ли Вы Гете для подготовки?
Нет, я шел только от музыки, поскольку постановка не классическая. Я не хотел рисовать в воображении много картин, я должен был опереться на режиссера. Мне не хотелось ничего копировать, но поскольку я видел много Фаустов - необходимо было затенить все это.
Вы – очень эротичный Мефистофель, прежде всего, когда соблазняете Марту, не так ли?
Я был очень сдержан вначале: времени было мало, только лишь намек на соблазнение. Лишь в конце ситуация стала определенной. Роннита Миллер, которая пела Марту, сказала мне: «Ну, действуй же! Здесь же много всего!» И тогда я смог дать волю рукам. Она - отличная коллега, после следующего спектакля мы едим гамбургеры.
Нравится ли Вам быть столь недвусмысленно эротичным на сцене?
Определенно нет, я предпочитаю, скорее, тип Дона Жуана: тайна, не больше, чем намек на это.
Есть ли у Вас преимущества как у певца, учитывая, что Вы красивы?
Это Вы сейчас сказали, но я полностью концентрируюсь на вокальных занятиях. Соблазнение на сцене приходит не только через тело, я пытаюсь находить красивый звук. Но, безусловно, сегодня больше шансов имеют те, кто хорошо выглядит. Пятьдесят лет назад певцы были гораздо тяжелее, а сегодня режиссеры уже смотрят на внешний вид.
Когда берлинская публика чествовала Вас, что Вы при этом почувствовали?
Я был очень счастлив, будто получил большой торт! Конечно, после двадцати лет, я знаю, когда вечер прошел хорошо, но естественно, это радует.
Что Вы делаете непосредственно перед спектаклем? Есть ли какие-нибудь ритуалы?
За двадцать пять лет это первый раз, когда я прихожу в театр, распеваюсь и сразу иду на сцену. Этот Мефисто дал мне новую жизнь.
Что Вы имеете в виду?
Для меня было по-настоящему тяжело выйти из Моцарта. Я открыл здесь новый мир. Театры ищут певцов, руководствуясь тем, что те сделали а последние десять лет. Тогда ты Дон Жуан и никто другой. Теперь у меня есть возможность показать, что я умею и что-то еще. Я сказал моему менеджеру: "Ддай мне всех Мефистофелей, которых можешь получить. Берлиоза, Гуно - всех!"
Как далеко вперед Вы планируете?
У меня все очень хорошо расписано до 2018 года, несколько вещей еще в процессе.
Где вы, собственно, живете, где Ваш дом?
Я путешествую двенадцать месяцев в году. В Пескару в Италии, мою родину, я приезжаю только, чтобы собрать чемодан. Разумеется, я не хотел бы жить так следующие двадцать лет. У меня есть только один друг детства, вряд ли можно поддерживать больше отношений при такой карьере. И я хочу когда-нибудь опять вернуться к нормальной жизни. Поэтому мне нужно учить немецкий язык! Я мечтаю о том, что однажды буду жить в Вене, где я прошлой зимой получил звание Каммерзенгера. Думаю, у меня там есть хорошие возможности, даже когда я буду старше.
Много ли Вы поете в Италии?
Нет, не слишком. Не потому, что не хочу, просто итальянцы планируют за очень короткий срок, тогда как везде в мире программу делают на два-три года вперед. И в данный момент ситуация в Италии печальна, многие театры закрыты из-за кризиса.
Как Вы заботитесь о голосе? Внимательны ли Вы к нему?
Я пытаюсь, в разумных пределах. Скажем, берлинская погода сводит меня с ума: сегодня десять градусов, завтра двадцать: вверх и вниз, - это плохо для голоса, не знаешь, что должен надеть. В остальном же я забочусь о нем, упражняясь каждый день. И, естественно, я не хожу на дискотеки. Я не курю, пью совсем немного алкоголя: мы выпили по бокалу вина после премьеры здесь, в итальянском ресторане напротив.
Как Вы сохраняете форму?
Я хожу в фитнесс-студию, чтобы быть в форме: нужны несколько мышц, чтобы петь и правильно дышать. Я не хочу накачивать верхнюю часть туловища, только укреплять для общего физического состояния.
Вы женаты?
Я разведен, у меня есть дочь, сейчас ей 19 лет.
Она тоже будет певицей?
Да, она уже пела в мюзикле, в «Sweeny Todd», и хотела бы учиться в консерватории. Она, как и я, рождена для сцены. Она может делать, что хочет, люди любят ее, но сейчас еще неясно, какой путь она изберет: скорее, мюзикл, чем опера.
Есть ли у Вас любовь, женщина в Вашей жизни?
Нет. Это очень тяжело в нашей профессии. Я нуждаюсь в ком-то, кто будет следовать за мной, когда путешествую. Но кто захочет сегодня отказаться от собственной личности в жизни? Я бы не смог, я слишком эгоистичен. Ну, может быть, я найду богатую женщину, и тогда я буду только лежать в бассейне и петь один раз в год.
Как Вы открыли для себя оперу?
Вначале я оперу ненавидел. Это правда! Мой отец органист заставил меня пойти в оперу. Мне хотелось спать, я не понял ни слова, я не понимал, почему они все там так кричат. И вот теперь я оперный певец, и я тоже не знаю, почему.
Но как же Вы оказались на верном пути?
Я изучал фортепиано, орган и композицию. И однажды я сказал отцу: «Хватит! Достаточно, у меня не остается времени даже выйти куда-нибудь», - и оставил только фортепиано. Тогда он отправил меня в хор, чтобы расширить мой спектр. Там меня нашла меццо Моника Бачелли: она спросила, не хочу ли я петь в опере. Я сказал: "А давай!" Но она научила меня тому, чему не смог мой отец. Она учила меня слушать оперу. А потом, в 17 лет, я услышал Дона Жуана, и вот тогда со мной все это и случилось…
Вы католик? Верите ли Вы в Бога и Дьявола?
Я был воспитан католиком, но сейчас я бы назвал Богом любовь. Когда все начинается с религий и правил, возникает конфликт. Любовь – это единственное слово, которое связано с Богом.
Что же тогда Дьявол?
Плохое есть в каждом человеке, каждый может быть Дьяволом. Может сыграть роль воспитание, плохие фильмы. Я мог бы быть плохим человеком, но я не хочу, я так решил. По крайней мере, я стараюсь!
Перевод с немецкого: Добренкова О.
