"Faust" Gounod, Deutsche Oper Berlin - 27.06.2015 и 30.06.2015
Photo: FAUST © 2015, Matthias Baus
Photo: “Faust” – Charles Gounod – Deutsche Oper Berlin © Holger Jacobs
http://www.youtube.com/watch?v=wltp97gsfyM
Да, я не обмолвилась. Вот как вы думаете, кто истинный главный герой и гетевского Фауста, и оперы Гуно? С этим, конечно, можно спорить, об этом можно рассуждать до бесконечности, но без присутствия нечистой силы история стала бы довольно банальной, особенно в том виде, в каком нам поведал ее Гуно.
Возможно, я слишком категорична, но пожертвовать душой за возвращенную молодость и обещание новой любви – вряд ли это очень уж оригинально. Если же взять Маргариту, то вне контекста и вовсе не останется ничего. Да – влюбилась, да – соблазнилась… Влюбленность, подкрепленная дорогими подарками – это непреодолимо, вряд ли кто-то сможет устоять перед этим.
Но не стоит ходить вокруг да около: история эта обретает краски и грани, когда в ней появляется третий персонаж - Мефистофель. Он, как рассказчик, собирает героев, сталкивает их, ссорит, мирит… Он всесилен. Кто ему может противостоять? И простивостоит! Только Валентин! Но ведь Валентин и не является объектом Мефистофеля. Может, Сатана просто обходит его стороной, не решив еще, как можно было бы использовать. Возможно, неуязвимость Валентина вызвана тем, что вначале он идет на войну - какие уж тут страхи, а потом, вернувшись с поля боя, узнав вкус и победы, и смерти – что ему нечистая сила!
Однако моя преамбула затянулась, за что прошу меня простить, и перехожу к той постановке «Фауста» Гуно, которую я дважды слушала (смотрела) в Берлине не то неделю назад, не то уже в прошлой жизни!
Режиссер Филипп Штельцль решил проявить галантность и сделать главной героиней Маргариту. Нет, не решил, а сделал, о чем неоднократно и во всеуслышание поведал в предпремьерный период. Ну что ж, Маргарита вполне может стать центральной фигурой в «Фаусте» Гуно, тем более, исходный музыкальный материал этому нисколько не противоречит.
Вся история, уже с увертюры, заявлена и выстроена, как воспоминания Маргариты о том, как она дошла до жизни такой, причем, предается она воспоминаниям в тюремной камере в ожидании смерти. А какие воспоминания могут быть в этом случае? Совершенно верно: серые и унылые в общей своей массе. Именно такой и предстает сцена: серое пространство, без каких-либо деталей, и колоссальный цилиндр в центре, вокруг которого и «бродят» (ездят на вращающемся круге) оживающие воспоминания Маргариты. Они выплывают из глубины: то застывшие, а потом оживающие, то живые, но застывающие в какой-то момент, - а потом в этой же глубине и пропадают. Причем, есть один, мной не вполне понятый поначалу, но очень точный ход: основная масса действующих лиц закрыта невнятными масками, все люди совершенно обезличены - на этом фоне живыми выглядят только герои, очаровательные ведьмочки - свита Мефистофеля, да сама Маргарита, какой она была (или казалась себе) в то далекое время: девочка на роликовых коньках, со связкой воздушных шариков – что может быть умилительнее и наивнее?
Должна сказать, что ассоциация с помраченным сознанием выстроена блестяще: даже крошечный фургончик, в котором живет Маргарита, даже волшебная палочка в ее руках, зажигающая елки, - все это продуманно, и это работает. Правда, признаюсь честно, чтобы понять все это, мне пришлось смотреть дважды, с разных точек, читать рецензии (вдруг я что-то пропустила), а потом еще и хорошенько подумать над тем, что же я, собственно, увидела.
Так почему же недовольны критики, букает публика почти после каждого спектакля (странно, но 27 июля никто никому не букал – всем понравилось?). Ну, во-первых, режиссер взял – да и все испортил: финальную сцену я иначе, как безобразной, назвать не могу. Она настолько безобразна, что солидный господин передо мной передернулся (как и я, впрочем), а во второй раз я даже смотреть не стала: спряталась за удачно оказавшийся рядом выступ стены, еще и глаза для верности зажмурила. Ибо Маргарита, бьющаяся в конвульсиях на кушетке после инъекции, – это совсем не то, что хочется увидеть где бы то ни было. И если в этом ее «спасение», то, простите – не надо!
Но постаравшись в очередной раз выбросить это из головы, я все же осмелюсь высказать следующую мысль: история получилась довольно «статичной» и «безжизненной» (это я в рецензиях прочла), потому что… Смотрите выше: Филипп Штельцль испугался своего главного героя – Мефистофеля. Судите сами: мотивировав это тем, что сцены на ярмарке, превращение вина, стычка Валентина с Мефистофелем, якобы не «имеют прямого отношения к Маргарите», он их взял – да и удалил. А и правда, зачем нам проделки Мефистофеля? Я терпеть не могу подобного режиссерского произвола, по мне он не оправдан ничем, кроме как некими амбициями. Но пресноватой история остается (осталась бы, если не музыка и певцы!), потому что даже самая простая логика требует в данном ключе присутствия Мефистофеля абсолютно в каждой сцене, причем, не просто присутствия, а столкновения с Маргаритой: он ее должен обихаживать, дразнить, пугать… Их характеры должны развиваться и раскрываться во взаимодействии. В этом противодействии можно было бы найти и перчинку, и изюминку, и много всяких интересных вещей. Ведь Маргарита нам является не той юной красоткой, которая в ослеплении Фаустом не замечала ничего вокруг. Пройдя через все, потеряв абсолютно все, она, как человек верующий, должна, просто обязана видеть во всех своих воспоминания Дьявола, который, искушал, подталкивал и вел на неправедный путь. Я могу себе представить, как он постепенно разрастается в ее воображении (и на наших глазах): от обаятельного, но довольно ехидного господина до воплощения вселенского зла, для спасения от которого даже смертельная инъекция кажется подлинным избавлением и единственной возможностью…
Если же говорить о певцах, то Фауст, воплощенный Теодором Илинкаи, идеально вписывается в тему воспоминаний Маргариты: юный, наивный, задорно-звонкоголосый, - в нем нет и следа от того старца, который явился в Прологе в инвалидном кресле с полной системой жизнеобеспечения. Валентин – Маркус Брюк – лихой вояка, без страха и упрека, мощный и яркий вокально (может быть чуть-чуть слишком экспрессивно-криклив в сцене смерти). Ах, как жаль, что не удалось ему столкнуться с Мефистофелем по-настоящему! Зибель (Stephanie Lauricella) в костюме кролика – еще одна фантасмагория помраченного сознания Маргариты - милый и сладкий до приторности, как ему и положено, искренний и наивный.
А вот и главные герои. Маргарита – Крассимира Стоянова, понятно, что внешне она – ну совсем не Маргарита, может, именно это натолкнуло Филиппа Штельцля именно так решать эту задачу, - не знаю… Но поет… Ах, как она поет! Абсолютно выстроенный образ, насыщенно-эмоциональный и трогательно-беззащитный.
Но что же Мефистофель? Ильдебрандо Д’Арканджело долго шел к этому герою, поэтому вложил в него весь свой «азарт охотника»: и актерски, и вокально. Они наслаждаются происходящим вдвоем: они неразделимы в эти мгновения на сцене – герой и артист. Его голос то вкрадчиво-проникновенен, то маняще-коварен, а и то зловеще-пугающ (о, эта сцена в церкви – можно послушать кусочек в ролике Deutsche Oper), когда его не видно, но он вездесущ, от него не скрыться, он заполняет все: зал, голову, сердце, душу… Он говорит в интервью, что режиссер позволил ему вести себя, как сочтет нужным – вот так-то! Хорошо, хоть кто-то не испугался Дьявола – и победил! Потому что прекрасный голос не может служить злу, потому что все равно победили люди: певцы, актеры, - которые подарили настоящий праздник мне лично и всем, кому посчастливилось побывать в Берлине.
http://www.youtube.com/watch?v=CIU8szoHAgM
Photo: FAUST © 2015, Matthias Baus
Photo: “Faust” – Charles Gounod – Deutsche Oper Berlin © Holger Jacobs
По материалам http://apropos.borda.ru/?1-7-0-00000053-000-40-0#012.001.001.002
Добренкова О.
