Физики, описывая звук, оперируют более точными определениями, чем низ и верх. В науке речь идет о частоте колебаний воздуха: чем больше число колебаний в секунду, тем выше... Ну вот, опять от высоты никуда не уйти. Просто музыканты и физики по-разному ее обозначают. Музыкант назовет, например, ля первой октавы, и любой другой музыкант тотчас представит себе высоту этого звука. А физик, если он не занимался музыкой и не знает нотной грамоты, может и не представить. Ему нужно сказать, что это звук с частотой 440 герц, то есть 440 колебаний в секунду. Но и в том и другом случае — и для музыканта и для физика — у каждого звука есть в музыкальном пространстве свое точное место.
Рояль называют королем музыкальных инструментов. К его несомненным достоинствам относится то, что рояль простирает свое влияние почти до границ музыкального диапазона. Если пока брать во внимание только высоту звука, то в музыкальное пространство рояля может уложиться большой симфонический оркестр со всем многообразием его инструментов. И только два инструмента составляют исключение. Один из них — контрафагот. Его самые низкие звуки ниже, чем тот, что извлекается крайней левой клавишей рояля. Второй инструмент — флейта-пикколо. Она не останавливается там, где пролегает верхняя граница рояля, а забирается еще в еше.
И все же контрафагот и флейта-пикколо могут считаться рекордсменами только у себя в оркестре, а не вообще. Обе границы музыкального пространства — нижнюю и верхнюю — прочно удерживает орган, и тут у него никаких конкурентов нет. Самая большая труба органа вытянулась на девять метров. Она деревянная, квадратная в сечении, со стороной в полметра, так что если попытаться обхватить ее, это удастся сделать только вдвоем. Вот она-то и издает самый низкий звук. Можно построить трубу еще больше, но звучать она не будет. Вернее, будут все физические признаки звучания, будут колебания воздуха, но наше ухо откажется их слышать. Шестнадцать колебаний в секунду мы еще воспринимаем как звук, а пятнадцать — уже нет. Так что нижнюю границу музыкального диапазона определил наш слух. А верхнюю? Тоже слух, но по другим признакам.
Миниатюрная трубочка органа, издающая звук с частотой примерно 4700 герц, заключает верхнюю границу музыкального диапазона. Но возможности нашего слуха простираются выше. Мы воспринимаем звуки с частотой семнадцать — восемнадцать тысяч колебаний в секунду, кое-кто слышит даже двадцать тысяч. А граница музыкального пространства, как мы только что выяснили, не дотягивает и до пяти тысяч. Почему так? Дело в том, что за этой границей мы плохо различаем звуки по высоте. А высота — главная характеристика музыкального звука. Не будь ее, не было бы и мелодии, потому что мелодия для нас — это невольное сравнение звуков по высоте. Не было бы и гармонии, потому что аккорд — это сочетание звуков определенной высоты, а не любых. Именно поэтому в музыкальный диапазон входят только те звуки, которые мы легко отличаем друг от друга по высоте. И хотя слишком высокие звуки тоже участвуют в музыке (как именно, мы скоро узнаем), однако в музыкальное пространство они не входят и нотными знаками не обозначаются.
Теперь нам известны границы музыкального пространства и инструменты, захватившие эти границы. Если, сочиняя музыку, композитор употребил самый низкий звук, доступный оркестру, он может поручить его только контрафаготу. Самый высокий — только флейте-пикколо. Ну а между двумя этими инструментами выбор большой. Контрабас, бас-туба, фагот внизу диапазона оркестра, скрипки, флейты вверху, а в середине еще много других инструментов. Но, конечно, нельзя представлять это так: вот в этой точке кончились звуки одного инструмента и начались звуки другого. Одни инструменты перекрывают друг друга краями своих диапазонов, другие и вовсе располагают примерно одинаковым диапазоном. И если несколько инструментов могут взять звук одной и той же высоты, композитору приходится выбирать.
Может возникнуть вопрос: почему необходим выбор между инструментами, если речь идет о звуке определенной высоты? Поручить первому попавшемуся из тех, который могут взять его, и все. Какой-то резон здесь есть, потому что высота, как мы уже знаем,— главная характеристика музыкального звука. Но с этой главной характеристикой, если брать ее отдельно от других, могут получиться даже нелепицы. Гудок электровоза имеет определенную высоту, однако мы не считаем его музыкальным. А звук барабана не имеет строгой высоты, и тем не менее он относится к музыкальным. Но это так, к слову. Для нас сейчас важно другое: если композитор, распределяя партии музыкального произведения по инструментам, учтет только высоту, оркестровой музыки не получится, она будет скучной и невыразительной. Но композиторы прекрасно знают, что инструменты отличаются друг от друга еще и характером, тембром, и используют лучшие (а иногда нарочно не лучшие) черты каждого из них.
Источник: music-80.ru
