Потрясающая воображение биография Тины Модотти, актрисы, модели, фотографа, агента Коминтерна, оставляет фотографии лишь одно из мест - хотя и весьма существенное, - в истории ее жизни. Все, что бы она ни делала, было совершенно или стремилось к тому, все абсолютно соответствовало духу времени и свойствам ее полной сострадания к ближнему, стремления к прекрасному и совершенному, души. Вся ее жизнь осмысливается как творчество, в котором фотография лишь один из способов реализовать поистине удивительные и крайне редко встречающиеся свойства ее натуры.
«Мы, женщины, обделены творческим талантом», - писала Тина, испытывая мучительную внутреннюю борьбу. Постоянные сомнения в своих творческих возможностях были естественны, - Тина была единственной женщиной в мужском мире мексиканских художников, переходя дорогу Фриде Калло и многим-многим другим. Трудно представить, сколько сил требовалось ей, чтобы отстоять себя в окружении многих талантливых мачо, не склонных видеть в женщине, и особенно красивой женщине, самостоятельную творческую личность. Эта борьба сформировала особую женскую природу ее революционности - противостояние хаосу, заботу о мире, ответственность.
Тина Модотти (Tina Modotti, 1896-1942) родилась в городке Удине в бедной итальянкой семье. Она была вторым из шести детей и, возможно, ее детские воспоминания о слезах голодных младших братьев привели ее в коммунистическую партию. Но это случилось намного позже. А в 1913 году Тина эмигрировала в США, где отец нашел ей работу портнихи. Хозяйка ателье, где она работала, вскоре заметила красивую девушку и предложила ей поработать в качестве модели. А некоторое время спустя Тина влюбилась в молодого художника, вышла за него замуж и уехала в Лос-Анджелес.
В Лос-Анджелесе Тина познакомилось с уже достаточно известным фотографом Эдвардом Уэстоном. Оба были в браке, но что значат для художника эти буржуазные условности? Они уехали в Мексику, где в течение нескольких лет Тина училась у Уэстона технике фотографии. Уэстон научил ее тому, что умел сам - профессиональной фотографии, но возможности современной фотографии, поиск новых приемов они вели вместе. На протяжении всей своей фотографической карьеры Тина боготворила Уэстона и преклонялась перед его талантом. Она писала о его работах в превосходных тонах: «От твоих последних фотографий у меня захватило дух. ...Это потрясло меня до такой степени, что мне стало жаль саму себя». Но вскоре отношения влюбленных стали портиться: сначала у нее завязался роман со знаменитым мексиканским художником Диего Риверой, а несколько позже — с большевиком и членом Коминтерна Хавьером Герреро. Под его влиянием Тина Модотти вступила в коммунистическую партию.
Фотография Тины Модотти, сделанная Э. Уэстоном
Т. Модотти. Диего Ривера и Фрида Кало на майской демонстрации, 1929
С этого времени ее фотографии приобрели ярко выраженный политический оттенок. Она снимала демонстрации, трудную жизнь рабочего класса; даже ее знаменитые натюрморты обязательно включали в себя революционную символику. В 1929 году проходит выставка ее работ под названием «Первая Революционная Фотовыставка Мексики». Она достигла высшей точки своей фотографической карьеры, которой — увы — не суждено было долго длиться.
Вместе с Уэстоном, но не вслед за ним, Тина Модотти осваивает "новую фотографию", "новое видение", исследует возможности тональных контрастов, необычных ракурсов, современной геометрии. Ощущение нового времени, меняющейся жизни, индустриализации в съемках линий электропередач, эксперименты с двойной экспозицией, - все эти оригинальные и очень современные поиски близки одновременным экспериментам фотографов США, Европы и даже далекого Советского Союза. В это же время подобными опытами занимался Александр Родченко. В творчестве Модотти это был короткий, но очень плодотворный период. Находясь в русле поисков интернационального авангарда, Модотти сохраняла присущую ей чувственность и, особенно в съемках цветов, женственность, никогда не становясь сентиментальной.
Ее «Розы» и «Лилии» - не натюрморты в привычном смысле - это причудливые и странные объекты, органическая структура которых проступает как результат формальных экспериментов. Поиски соотношения света и тени, игра перетекающих форм цветов были продолжены Хорстом и Мэплторпом. Художественные интересы Тины в это время определял уже не только Уэстон, но и круг мексиканских монументалистов (муралистов): Давид Альфаро Сикейрос, Диего Ривера, Хосе Клименте Ороско и особенно - близкий друг Тины Хавьер Герреро. Именно с этими именами связан расцвет мексиканского искусства ХХ века, превращение провинциальной Мексики в один из центров мирового художественного процесса.
Диего Ривера и Фрида Кало
Мексиканские художники сочетали поиск национальной идентичности и активное изучение народного искусства с хорошим знанием и серьезным опытом постижения искусства современного. Интерес к античной Мексике отразился и в работах Модотти. Ее съемки национальной архитектуры - это попытка увидеть историю новыми глазами. Древние постройки возникают как причудливое сочетание света и тени, геометрические конструкции сводов одновременно проявляются и тонут в игре контрастов. Эта игра подчеркивается оригинальным приемом - негативным отпечатком - которому позавидовал Уэстон. «Мне было бы приятно, если бы это сделал я», - видимо это самая высокая оценка учителем ученика.
Поиск новых форм и новых художественных приемов мексиканские художники сочетали с совершенно отчетливой социальной позицией. В «Социальной, политической и эстетической декларации» созданного ими в 1923 году Синдиката технических работников, живописцев и скульпторов Мексики говорилось: «Творческие работники должны направить все усилия на создание искусства для родного народа, искусства идеологически содержательного; на то, чтобы сделать его ... средством воспитания и борьбы». Тина Модотти не только входила в круг муралистов, разделяла их художественные, социальные, политические взгляды, она была не только музой и моделью, другом и любовницей. Именно благодаря Модотти мир знакомился с монументальными произведениями мексиканских художников. Репродукции фресок, которые Тина Модотти делала для своих знаменитых друзей, представляются сложной и трудоемкой работой, требовавшей большого терпения и мастерства.
Художники и революционеры, простые женщины и дети улицы - люди знакомые и незнакомые, окружавшие Тину в Мексике были героями ее снимков. Романтические студийные портреты, полные энергии фигуры молодых революционеров, фотографии простых женщин, - сохранили загадочные мгновения жизни Мексики.
Революционная эстетика определила развитие творчества Модотти. Блистательные натюрморты - символы революции - серп и молот, соединенные с символами мексиканских рабочих - початком кукурузы, гитарой и сомбреро, точны и решительны по построению и просты как произведения мексиканских художников. Продолжение темы - фотографии марионеток. В этой серии Тина Модотти снова выступает не только фотографом, но и конструктором, постановщиком кадра. И снова в заплетенных нитках и подвешенных на них фигурках - кукловода не видно, - легко читаемые аллегории и отчетливый социальный пафос сочетаются с актуальными задачами фотографии - выходом за пределы фиксации окружающей действительности, - поиск новых возможностей, новых миров, искусственных, - своего рода фотографическая мультипликация, о которой писал Мохой Надь.
Экспрессивная пластика, сложные ракурсы, повествовательность и революционная риторика - все это естественно вошло не только в искусство Модотти, но и резко изменило ее жизнь. После вступления в коммунистическую партию и знакомства с Мелья, творчество Модотти все более определяется нуждами партии. То, что Тина называла в письмах своей «жизненной проблемой», «трагикомедией» - «это борьба жизни и искусства» - все больше определяло выбор в пользу жизни, видимо неизбежный в ее ситуации. Ривера выбрал искусство, жизнь и революцию предпочли Сикейрос и Герреро, но им было дано время, чтобы изменить свое решение. Тина выбирала навсегда. В 1925 году Тина пишет Уэстону: «Ты мог бы сказать мне, что поскольку жизненный элемент во мне сильнее, чем творческий, я должна смириться с этим и делать самое лучшее из того, что в моих силах. Но я не могу принять жизнь такой, какая она есть, слишком хаотичной, слишком бессознательной, я противлюсь этому, сражаюсь с ней, все время борюсь за то, чтобы вылепить свою жизнь по моему темпераменту и моим возможностям, другими словами, я вкладываю слишком много творчества и энергии в свою жизнь, в следствии чего меня не остается для искусства». (Письмо от 7 июля 1925 г.)
Работы Тины Модотти привлекают все большее внимание - издателей, фотографов, кураторов. Тина представлена на выставках и в Мексике, и в Соединенных Штатах. Даже после смерти Мельи она продолжает фотографировать, и уезжает в Теуантепек, снимать женщин, занятых привычным ежедневным трудом. Несмотря на привычку долго выстраивать композицию, Тина осваивает специфику репортажа, буквально на ходу устанавливая выдержку - женщины ходят слишком быстро, особенно завидев фотографа с камерой.
Тина знает о своем скором вынужденном отъезде и спешит снимать любимую ею Мексику. Сотрудничая с революционной прессой - мексиканской и зарубежной, она делает удивительные снимки рук рабочих, женщин. Простота сюжета и законченность композиции так же прямы и естественны, как социальные аллюзии. Но это не просто мастерство и социальная ангажированность фотографа, в этом - искренность чувств.
В Германии Тина столкнулась с новой для себя ситуацией - множество фотографов, любителей и профессионалов, высокий технический уровень и, главное, - отсутствие дружеского и творческого окружения. Она должна была не только изменить технику, но и жанр - Тина видела свое будущее как фотографа в репортажной фотографии. Постепенно она осваивается, ей помогают имевшиеся связи с журналами и издателями, и уже перед самым отъездом в Москву Тина устраивает небольшую выставку в ателье женщины-фотографа Лоты Якоби. Сохранилось очень немного фотографий берлинского периода. Видимо, это были последние фотографии Тины Модотти. С переездом в Москву, жизнь ее резко изменилась. Неизвестны не только фотографии Тины, сделанные в Москве, но и следы ее интереса к московским фотографам, чьи поиски и открытия были близки ее собственным, и чье творчество было ей вероятно знакомо по журнальным публикациям.
Фотографическая карьера Тины Модотти очень недолгая, но успешная и многообещающая, была оставлена навсегда. Полуконспиративная жизнь, которую она вела в СССР, не предполагала занятий фотографией - наиболее точным, а потому и опасным способом фиксации окружающего.
В начале января 1929 года был убит Хулио Антонио Мелла — едва ли не самый известный революционер Латинской Америки, а по совместительству возлюбленный Тины Модотти. История это крайне запутанная, достойная приключенческого романа. Скорее всего, он был убит знаменитым советским агентом итальянского происхождения Витторио Видали, который впоследствии стал новым любовником Тины. Так или иначе, пресса того времени много писала о ее причастности к убийству. Некоторое время спустя ее посадили в тюрьму по обвинению в шпионаже. И хотя заключение длилось недолго, оно окончательно подорвало ее репутацию. Вскоре ее депортируют, она переезжает в Европу, а некоторое время спустя Видали привозит ее в СССР.
В Москве талантливый фотограф превращается в талантливого агента ОГПУ. Тина Иосифовна Модотти выполняет особенно опасные поручения по всей Европе, в 1936 году ее под псевдонимом «Мария» вместе с Витторио Видали отправляют в Испанию, где они остаются в течение всей гражданской войны. В 1939 году они под вымышленными именами отправляются в Мексику. Есть подозрение, что она вместе с Видали участвовала в подготовке покушения на Троцкого.
Умерла Тина в Мексике 5 января 1942 года при весьма подозрительных обстоятельствах. Художник Диего Ривера предположил, что Витторио Видали не мог оставить ее в живых: уж слишком много она знала. Поговаривали о самоубийстве — полицейские нашли в ее сумочке маленькое фото Хулио Антонио Мелла. Эту тайну Тина Модотти унесла с собой.
Источник: photographer.ru
