И стало ощущенье мира, как звук натянутой струны,
Бледнеть внутри и боязливо терять присущие черты.
Остановившись, не согнувшись, принять удар своей судьбы:
Я видела, не обернувшись, как рушатся цветные сны.
Ребенком встать, старухой падать - я не просила о страде
Поэта: жизнь утратить, чтоб быть всевременно в труде.
Остановлюсь. И хлёсткий ветер, цепями дикими звеня, -
Мне по лицу. Так помнят дети жестокость пьяного отца.
Не обернись! Смотри и слушай, как сзади топчутся они,
Всегда покорны и бездушны - объект поэтовой любви.
Ты с ними врозь: и не срасталась, и вновь отламывалась, вновь
На них бросалась и кидалась - так черновик рождался твой,
И от нелепости блаженной ты только пепел сберегла:
Что в муках корчилось, успело тебе отдать чуть-чуть тепла..
То имена мои сокрыты в чужих разомкнутых устах -
В моей войне не нужно пленных, здесь нужен враг.
Поэт был слеп. И я ступаю по бритвам радости своей,
И я не ведаю, не знаю, что есть страшней.