Виктор Крутецкий
(21 января 1923 — ноябрь 2006)
Коренной ленинградец 1923 года рождения. Отец — писатель, мать — бухгалтер. После семилетки и ФЗУ (не закончил) работал слесарем на фабрике.
В 1941-м ушёл рядовым в пехотную дивизию Ленинградской армии народного ополчения, был ранен, контужен, долго лечился. В эти годы начал писать стихи.
После войны был учителем труда. Виктор Алексеевич Крутецкий — автор нескольких сборников стихов, первый из которых — «Звездопад» — вышел в 1953 году. Награждён орденом Отечественной войны I степени, медалями.
Живёт в Ленинграде (Санкт-Петербурге) и сейчас.
ДВА ДНЯ
Вот и вновь ты посетила
Берег памяти моей.
До чего же ты красива
В глубине тех давних дней!
Помнишь, я сказал у дзота,
Разлучаясь на два дня:
— На два дня всего, а что-то
Сердце ноет у меня.
Будто знал тем утром ранним,
Что в пути у высоты
В первый день я буду ранен,
Во второй — убита ты.
КРИК
(Отрывок из поэмы)
«За Сталина-а-а!..» —
Кричал,
А за него ли
В атаку шёл однополчанин мой,
До этого прожив семь лет в неволе,
В далёких лагерях под Колымой?
Что этим криком выразить хотел он,
Штык вскинув, на прицеле у врага,
С коровьими глазами, хилотелый,
Из-подо Пскова родич кулака?
Горевший с детства за крутой работой
В хлеву, в полях, с косою на лугах,
До сизых пятен на спине от пота,
До кровяных мозолей на руках;
За что и сам не знает осуждённый,
Привыкший озираться на конвой,
До срока в дни беды освобождённый,
Когда угроза встала над Москвой.
Когда курсанты шли уже под Крюково
И Сталин перед картою опять
Вопрос один и тот же задал Жукову:
«Сумеем ли столицу отстоять?» —
Тогда, пополнив маршевую роту,
И лагерник поехал на войну,
И через месяц, подобравшись к дзоту,
Он «кровью искупил свою вину».
И вскоре к нам пришёл после поправки,
Сойтись не мог ни с кем из нас никак.
И не просил у повара добавки,
Тот сам ему протягивал черпак.
И все мы стали этого солдата
Оберегать негласно под огнём,
Как будто были в чём-то виноваты
Мы перед ним.
Узналось всё о нём.
«За Сталина-а-а!» —
Кричал.
А с этим криком
Он видел рощу, лог, сырой от рос,
И куполов шеломы над Великой,
Да мать свою,
Ослепшую от слёз...
СЕРЕБРЯНОЕ ЭХО
Казался лес корявым, грубым
В померкших, тающих снегах,
И вдруг серебряные трубы
Над ним запели в облаках.
И небо сразу стало нежным,
А лес прозрачнее, светлей.
Из прошлогодних трав подснежник
Заголубел меж чёрных пней.
Зазеленели ярче ели,
Рябь засверкала в ручейке.
А трубы пели в небе, пели
И смолкли где-то вдалеке.
Но ещё долго, как по вехам,
Меж голубых стволов берёз
Брело серебряное эхо,
Волнуя, радуя до слёз.
Источник
