Мать Мария
(21 декабря 1891 — 31 марта 1945)
Фото Н. Кочнева
Елизавета Юрьевна, урождённая Пиленко, дочь городничего Анапы*, родилась в Риге; детство прошло на Кавказе. С 1906 года, после смерти отца, семья жила в Петербурге, где Е. Пиленко окончила Бестужевские курсы, вошла в круг богемы, опубликовав сборники «Скифские черепки» (1912 г.) и «Руфь» (1916 г.), побыла недолго замужем за большевиком Кузьминым-Караваевым, стала эсеркой... В 1919 году (уже со вторым мужем) эмигрировала. С 1923 года — в Париже: опубликовала несколько книг прозы, монографии о Достоевском, Хомякове... Окончила русскую Духовную академию.
В 1932 году постриглась в монахини, оставаясь в миру; организовала небольшой центр «Православное дело», ставший своеобразным литературным салоном. Под именем «Монахиня Мария» издала в 1937 году сборник «Стихи».
Когда Гитлер пришёл во Францию, помогала участникам движения Сопротивления, за что, вероятно, и была арестована в 1943 году и помещена в концлагерь «Равенсбрюк». В газовую камеру пошла вместо какой-то другой женщины.
До конца войны оставался месяц...
Две книги монахини Марии вышли в Париже посмертно в 1947 и 1949 годах.
_________________________________________________
* По другим сведениям, Ю. Д. Пиленко — юрист, знаток виноградарства и виноделия — был директором Ботанического сада в Ялте.
* * *
Не голодная рысит волчиха,
Не бродягу поглотил туман, —
Господи, не ясно и не тихо
Средь Твоих оголодавших стран.
Над морозными и льдистыми реками
Реки ветра шумные гудят.
Иль мерещится мне только между нами
Вестников иных тревожный ряд?
Долгий путь ведёт нас всех к покою
(Где уж там, на родине, покой?),
Лучше по-звериному завою —
И раздастся отовсюду вой.
Посмотрите: разметала вьюга
Космы дикие свои в простор.
В сердце нет ни боли, ни испуга —
И приюта нет средь изб и нор.
Нашей правды будем мы достойны,
Правду в смерть мы пронесём, как щит...
Господи, неясно, неспокойно
Солнце над землей Твоей горит.
* * *
Там было молоко и мёд,
И соки винные в точилах.
А здесь — паденье и полёт,
Снег на полях и пламень в жилах.
И мне блаженный жребий дан,
В изодранном бреду наряде.
О Русь, о нищий Ханаан,
Земли не уступлю ни пяди.
Я лягу в прах, и оземь лбом.
Врасту в твою сухую глину.
И щебня горсть, и пыли ком
Слились со мною в плоть едину.
* * *
Устало дышит паровоз,
Под крышей белый пар клубится,
И в лёгкий утренний мороз
Торопятся людские лица.
От города, где тихо спят
Соборы, площади и люди,
Где тёмный, каменный наряд
Веками был, веками будет,
Где зелена струя реки,
Где всё в зеленоватом свете,
Где забрались на чердаки
Моей России милой дети,
Опять я отрываюсь в даль,
Опять душа моя нищает,
И только одного мне жаль —
Что сердце мира не вмещает.
Осень 1931,
Безансон
