Отрывки из «Воспоминаний» Давида Самойлова, записанные Геннадием Ефграфовым в Эстонии накануне 200-летнего пушкинского юбилея (1999 год).
О ВЛИЯНИИ ПУШКИНА
Культурная атмосфера Пушкина возникла во мне очень рано, но после целого ряда поэтических увлечений Маяковским, Пастернаком, Хлебниковым. Со временем сильнее и яснее формировалась потребность обращения к первоисточнику, к Пушкину. В последние двадцать лет тяга к нему увеличивалась и привела к осознанию моей связи с Пушкиным в пространстве современной поэзии, к ощущению себя в русле послепушкинской плеяды.
Я стал внимательно читать не только стихи, не только его прозу, но и статьи, письма, заметки, дневниковые записи, воспоминания о поэте и многие работы о нем. Передо мной открылся огромный мир Пушкина как явления нравственного становления русского народа и его духовной культуры. Уже много лет я живу в этом городе, некогда называвшемся Перновым, в котором в XVIII веке жил предок Пушкина Ганнибал. Когда я задумал поэму о Ганнибале, меня интересовало не только это историческое время, постоянная тяга россиян к северному морю, но и история происхождения Пушкина, вариант его судьбы, просматривающийся через судьбу весьма незаурядного предка.
Думаю, когда критики пишут и говорят о многообразии мотивов пушкинской темы в моих стихах, – они правы. Эти мотивы появляются в стихах о природе, о любви, и в стихах, непосредственно касающихся личности Пушкина, его биографии, если говорить о «Пестеле, Поэте и Анне». Наконец, неосознанное влияние поэта ощущается в некоторых строчках, интонациях, формулах и скрытых цитатах. Все это видимо свидетельствует о том, что мой поэтический мир тесно связан с пушкинской традицией.
ИСТИННАЯ ПОЭЗИЯ НЕ УСТАРЕВАЕТ НИ В КАКИЕ ВРЕМЕНА
Истинная поэзия не устаревает, не устарел и Пушкин, хотя восприятие его в разные эпохи было разным. В пору шестидесятников недооценивалось гражданское содержание пушкинской поэзии, он казался поэтом слишком эстетичным, то есть устаревшим. Таким же он казался и футуристам, которые призывали сбросить его с парохода современности.
Чрезвычайно узко трактовался Пушкин и вульгарной социологией. Я вспоминаю учебники своей юности, где поэт рассматривался как представитель среднепоместного дворянства. Но значение Пушкина за сто пятьдесят лет, прошедших после его гибели, неуклонно возрастало, несмотря на разное отношение к нему со стороны некоторых идеологических течений и литературных школ. Сами перепады отношения к Пушкину, его признание и непризнание свидетельствуют об актуальности его творчества и о том, что поэт является до сегодняшних дней живым элементом нашей культурной жизни.
Сейчас мало кто осмеливается отрицать Пушкина или говорить, что он устарел, – разве что люди другой, не русской культурной традиции. Но по существу полемика с Пушкиным продолжается в творчестве некоторых наших поэтов, старающихся истолковать нравственные идеалы великого поэта в том смысле, что приспосабливают их к собственным понятиям. Это приспособление гения к чуждым ему формулам и является скрытым его отрицанием.
ПОЭЗИЯ НАЧИНАЕТСЯ С КОНЦЕПЦИИ ЖИЗНИ
Уточняя блоковское замечание, можно сказать, что поэзия начинается с концепции жизни. Если мы только перечитаем внимательно небольшое стихотворение «Эхо», в котором есть эта высшая нравственная идея, связанная со всей жизнью Пушкина, со всем его творчеством, то поймем, что оно событие не только эстетическое, но и этическое.
На первый взгляд, в стихотворении нет ничего нового, но именно в нем Пушкин выступает творцом новой мысли. Не каждому поэту дано оформлять мысль в новое, да и не всякая мысль годится для этого. Лишь тот поэт способен придавать отдельной мысли подлинную глубину, у которого имеется представление о подлинных нравственных основах жизни. Таков Пушкин, умеющий сочетать «тему», «чувство» и «красоту» с высшим содержанием – учением о жизни. Учением, а не поучением... Пушкин никогда не спешит с оценками и конечными выводами, не стесняется поделиться с читателями своими сомнениями. И это нисколько не принижает его. Дело ведь не в том, чтобы твердо на все случаи жизни знать, что хорошо и что плохо, и руководствоваться незыблемым сводом правил. Необходимо понимать всю совокупность жизни, все ее сложности и противоречия.
Любым своим стихотворением поэт вводит нас в культурный мир России, своей эпохи, в историю личности и века. Перед вдумчивым читателем пушкинской поэзии открывается огромный пласт культуры, в том числе и культуры чувств, ума.
ПУШКИНСКАЯ ПОЭЗИЯ УЧИТ ЖИТЬ И ФОРМИРУЕТ ЛИЧНОСТЬ
Тот, кто думает, что пушкинские стихи просты и читать их просто, – ошибается. Стихи Пушкина надо читать и перечитывать, не пренебрегая ни единым словом, ни единым звуком, сквозь слова и звуки входя в этическую сферу поэзии. В пушкинской поэзии все проникнуто духовностью, в ней нет ничего случайного – только прожитое и осмысленное в образе и звуке, в каждой детали устройства стиха. Я назвал бы истинной поэзию, которая учит меня жить, формирует мою личность и приобщает к культуре. А что не учит и не приобщает, на мой взгляд, – не поэзия, а нечто более или менее на нее похожее.
Вот и оказывается совсем не легким занятием чтение Пушкина. И конечно, чтобы войти в пушкинский мир культурных ценностей, надо иметь представление о ценности культуры. Поэтому чтение стихов связано не только с любовью к стихотворному слову, но и с целым рядом других человеческих качеств, которые должен растить в себе каждый читатель. В противном случае чтение стихов – занятие праздное.
НОВЫЙ ЧИТАТЕЛЬ ПОЯВИЛСЯ В РОССИИ ВМЕСТЕ С ПУШКИНЫМ
Вместе с Пушкиным в русскую жизнь приходит и новый тип читателя – свободного и непредубежденного, способного мыслить самостоятельно обо всех проблемах человеческого бытия. Кстати, этот новый тип читателя играет немалую роль в формировании целой плеяды русских классиков XIX столетия. Я могу назвать в этом ряду и Гоголя, и Тургенева, и Достоевского, и Толстого. Они были не только гениальными писателями, но и гениальными читателями.
В самом Пушкине в процессе чтения и размышления рано сложился исторический способ мышления – одна их характерных черт его ума. Историзм – это тот пункт, где смыкаются в единое целое выдающиеся свойства Пушкина-поэта, Пушкина-личности и Пушкина – явления русской культуры. И мне кажется, в наши дни пришли к пониманию, что человеческая личность поэта составляет часть духовного багажа, накопленного русским сознанием.
БЫТЬ СВОБОДНЫМ – ЗНАЧИТ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ ЧЕСТИ
Пушкин для России не только синоним поэта, чей поэтический гений был рано признан друзьями, литераторами и кругом образованных читателей. Пушкин для России – и новый тип человека, впервые им же сформулированный и, по моему мнению, продолжающий существовать и развиваться. Чувство дружбы, чувство духовного единения – видимо, первое, что мы замечаем при рассмотрении личности Пушкина. Не менее важная черта его характера – потребность свободы. Эту потребность поэт выражает всегда. Быть свободным – это значит быть человеком чести.
Чувство чести – всегдашний ориентир жизни Пушкина. Через честь нельзя переступить – она не зависит от обстоятельств. Ради чести жертвуют всем. Даже жизнью, что и случилось на дуэли с Дантесом. Эта истина поверяется поведением поэта где бы то ни было: в ссылке или в свете, в Кишиневе или в петербургском салоне. Она поверяется и в отношениях с друзьями и правительством, издателями или цензурой. И везде поведение Пушкина безупречно.
Но должно было пройти не одно десятилетие, прежде чем его фигура предстала в истинном значении и величии. Особенность Пушкина в том и состоит, что его необычайная прозорливость, высшая способность ума обнимать времена и пространства, видеть «цели и системы» не исключали проживание данного момента. Мыслитель уживается в нем с человеком и поэтом. Холодные наблюдения ума не отодвигают горестных замет сердца...
ПУШКИН ПЕРВЫЙ В РОССИИ ПОНЯЛ МИССИЮ ПИСАТЕЛЯ КАК ИСТОРИЧЕСКУЮ
Когда говорят и пишут о гармоничности пушкинской натуры и его творчества, я понимаю это прежде всего как органичное соединение «малого» и «большого», обобщенного и конкретного. Пушкин первый в России понимает миссию писателя как историческую. И существует предназначенность человека для этой миссии. Помните: «Поэзия бывает исключительной страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления жизни...» Поэтому подвиг поэта возможен, если он не страшится обид, не требует венца и равнодушен к хвале и клевете. Ну, а как быть с теми, кого так гневно клеймит поэт в этом другом его высоком состоянии? Может, они вовсе и недостойны гнева? – «и не оспоривай глупца»...
Отношения с мировой литературой пробуждают в Пушкине способность верно судить о русском литературном процессе, касаться «вечных» проблем литературы, решать вопросы взаимоотношений человека и общества, рассуждать о назначении искусства, истории, народности. С естественностью и внутренней свободой гения за те годы, что он жил в литературе, и безо всякого насилия над нею Пушкин утвердил новый язык, ввел новые жанры, воплотил новые идеи, сформировал новый характер героя. Но здесь уже речь идет скорее о масштабе пушкинского дела.
Я ЗА СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРЕДМЕТ – ПУШКИНОВЕДЕНИЕ
Скоро предстоит 200-летний юбилей Пушкина. Я думаю, что готовиться к такому событию нужно уже сейчас, и начинать следует со школы. Я бы ввел специальный отдельный учебный предмет – пушкиноведение. Изучение Пушкина должно лечь в основу школьных программ по русской литературе XIX века. Школьник, хорошо узнавший творчество Пушкина и материалы, с ним связанные, не останется равнодушным к литературе вообще. У нас достаточно высококвалифицированных кадров для создания учебника и программы по пушкиноведению. Медлить, думаю, нельзя.
К 200-летию со дня рождения поэта необходимо подготовить и выпустить в свет новое академическое издание его сочинений. Следует переиздать серию классических работ о Пушкине и воспоминаний о нем (что уже частично делается), в том числе массовым тиражом, – книгу «Пушкин в жизни» с дополнением новых, недавно найденных материалов. Книга Вересаева достойна быть настольной для каждого русского читателя.
Для массового издания я бы рекомендовал также биографию Пушкина, написанную Ю. Лотманом, и книгу о пушкинских местах С. Гейченко. Естественно, что к этому времени должны быть восстановлены все пушкинские места в России, и в первую очередь – подмосковное Захарово. Само же празднование пушкинского юбилея не должно вылиться в очередную парадную кампанию, а быть лишь завершением ряда мероприятий по увековечиванию памяти Пушкина.
Пушкинские праздники давно перестали быть духовно насыщенными. Они сводятся часто к малоинтересным и банальным высказываниям о поэте и к чтению посредственных сочинений, ему посвященных. В 1999 году должны быть повторены лучшие речи о нем – вроде речей Достоевского и Тургенева, пусть звучат произведения самого Пушкина в исполнении талантливых наших артистов и чтецов.
Я бы предложил еще одну идею. Может быть, кто-то из ученых попробует создать хрестоматию, состоящую из классических литературоведческих работ о поэте по принципу «Пушкин в жизни». Я представляю себе такое издание как собрание фрагментов из этих работ, расположенных согласно хронологии пушкинских произведений. Там можно было бы проследить, как изменялись взгляды на отдельные произведения Пушкина, как трактовали их крупные русские исследователи, писатели, художники и даже общественные деятели.
Елена Сироткина Источник
