Элюня ненавидела лестницы. Некоторые ее знакомые даже считали это какой-то фобией. Как же еще иначе объяснить то, что перед началом каждой лестницы, на Элюню нападал ступор? Длился он обычно пару секунд, а потом, придя для себя к решению, что по этой лестнице все равно придется либо подниматься, либо спускаться, девушка вздыхала и начала движение.
Притом подниматься, ей даже было немного легче, чем спускаться. Напрасно многие друзья девушки искали корни это страха, в детстве девушки. На самом деле, это чувство родилось уже вместе с Эльжбетой. Как только она первый раз открыла глаза и посмотрела на мир, Элюня уже знала, что ненавидит лестницы.
Притом именно уличные лестницы. Потому что только у уличных лестниц нет конца и начала. Они словно привычная насмешка судьбы – вроде бы ты идешь вверх по улице, но если ты идешь по лестнице, то значит, наверху тебя ждет не просто другая часть улицы, а что-то еще. Но чаще всего там оказывалась просто другая часть улицы, а не дверь в неведомый мир или, на худой конец – в квартиру, где можно передохнуть, помыть руки и выпить прохладной воды – промочить горло после долго подъема.
Поэтому Элюня не любила Крит и Санторини. В каждом городе этих прекрасных островов было столько уличных лестниц, словно их построили в насмешку над ней, бедной Элюней.
И чего она точно не ожидала от Праги, так это очень длинной лестницы в Градчанах. Самой длинной, по-мнению, Элюни.
- О! Вы, наверное, издеваетесь! – Прошипела она самой себе под нос и начала подъем. Будучи первый раз в Праге, девушка еще не знала, что на самом деле есть еще один путь: по другой улице, в обход королевский садов, от метро Мустек и выше через центр Градчан, там подъем был бы менее крутым и можно было бы пройтись по торговым галереям и галерейкам, послушать бой колоколов на соборе Святого Николая и, выпить чая со специями в таверне «Леон и Анна».
Зато с этой лестницы, правда, с верхних пролетов, открывался прекрасный вид, на королевские сады, некоторые из них были закрыты и посмотреть их можно было только так – с лестницы.
Прага, это совершенно особенный город. Она гостеприимна и весела по отношению к любому чудику. И странность Элюни она тоже приняла без споров и решила ей помочь. По-своему.
Как только Элюня поднялась на первую ступеньку, где-то наверху зазвучал аккордеон.
«Уличный музыкант» - решила девушка и пошла дальше. Лестница в Градчанах отличалась еще одной приятной особенностью – в течение всей лестницы попадались кафе, сувенирные магазины, просто небольшие пятачки-арки, в крепостной стене, где можно было передохнуть, и посмотреть на всех и все. Элюня все поднималась и ждала, что вот-вот она встретит того самого музыканта, который играя то польку, то вальс, а то что-то невероятное и прекрасное, вроде бы классическое, но звучащее точно в такт ее шагам по ступенькам.
Но музыканта не было ни за одним пройденным лестничным пролетом.
Зато стоило Элюне остановиться, хоть на минуту, как смолкал и он, пряча свою музыку. А потом снова начинала играть. И так до половины лестницы. А потом Элюня встала как вкопанная, потому что хоть она еще и не поднялась наверх, но увидела кое-что, что изменило весь ее неустойчивый, лестнично-неправильный мир.
Элюня увидела в крепостной пражской стене совершенно греческую дверь. Ведущую в абсолютно греческую лавку, которая была закрыта и продавалась. На самом деле, ничего необычного, видали мы вещи и интереснее. Но эта дверь увлекла Элюню не только этим. На двери, рядом с табличкой «продается» висела еще одна.
«Территория чая. Чай не умер! Кофе не просить».
Элюня не пила кофе.
И не понимала, как можно его любить.
Зато обожала все виды чая. И глядя на закрытую дверь и табличку «Продается», она понимала так – Территория чая сдалась! Кофе победил? Но, это же не правильно!
Аккордеон тем временем выжидающе молчал. Элюня сделала шаг, но не вверх по лестнице, а к двери. Раздался вздох мехов. Словно музыкант вместе с девушкой затаил дыхание. Он тоже ждал ее решения. Девушка решительно перепрыгнула со ступенек на совсем небольшой – буквально на два столика, пятачок пространства перед дверью. Аккордеон выдал что-то похоже на начало победного марша. И снова замолчал.
Элюня сорвала с двери табличку «Продается». И решительно постучала в дверь.
Мелодия, зазвучавшая ей в ответ была… Нежной. Тихой и многообещающей.
Когда дверь открылась, у Элюне создалось впечатление, что она попала в лето. Или в осень и еще немного зиму, с теплым чаем со специями и яблоками, и предвкушением всего самого прекрасного, что может быть в мире. Так умели пахнуть только особенные чайные лавки, которые Элюня коллекционировала, посещая их в разных городах и сдавая пароли-явки своим друзьям чаеманам.
Когда она вышла из ресторанчика, аккордеон играл победный марш. Элюня пошла вниз по лестнице, так и не поднявшись наверх. Туда она теперь успеет и еще не один раз. Ей нужно было покончить с множеством формальностей. Обменять билет, вернуться в Польшу, перевести задаток за лавку, сдать свою квартиру. При этом кафе, жилого помещения не было, но уже почти бывший хозяин подсказал, где можно снять недорого отличное жилье.
Став полноправной хозяйкой чайной лавки, в которой всегда можно было выпить чашечку волшебного чая, выбрать понравившийся сорт и купить с собой, поесть и просто передохнуть перед дальнейшим подъемом наверх, Элюня наконец-то помирилась с лестницами. Точнее с одной. Конкретно этой.
На этой лестнице для нее по-прежнему играла музыка. Правда, не всегда это был аккордеон. Иногда флейта, а иногда, как сегодня – саксофон.
Сегодня утром, двери своего кафе Элюня открывала под знаменитые «16 тонн», потом, она поправила табличку «Территория чая», впустила внутрь помещения свою помощницу, студентку из Варшавы, и истинную чаеманку, такую же и она сама и младше ее всего на пару лет. А потом Эльжбета подхватила длинную юбку, чтобы удобнее было прыгать через ступеньку, и побежала наверх, попросив помощницу заварить особенного «королевского смородинового чая».
Наверху ее ждал музыкант. Тот самый, что привел ее сюда. Подбадривал музыкой и… был давним конкурентом и, как водится, хорошим знакомым.
Высокий, с кожей, цвета хорошо обжаренных кофейных зерен, «средней прожарки» (потому что большинство людей, все-таки пьют именно такой напиток, зерна более темного, эфиопского кофе, горчат и превращают вас на весь день в небольшое торнадо, а более светлые, «венские» кремовые зерна не бодрят, наоборот расслабляют), с длинными пальцами музыканта и хорошего бариста, он приветливо улыбнулся Элюне глазами света мокко и легко поклонился.
- Ну и зачем тебе это было нужно? Ведь, когда лавка закрылась, ты отвоевал себе еще одно место для себя и своих поклонников?
- А как же здоровая конкуренция? Без чая люди, не будут так любить кофе, как мне хотелось бы, сестренка.
- Ну да, ну да. Пойдем. Сделай передышку и попробуй мой чай. Я придумала особую чайную смесь. Королевскую.
- С удовольствием. Но завтра, вечером, я буду ждать тебя в кафе. Ты попробуешь сливочный латте. И никаких сиропов, только чистый кофе, топленое молоко и особенный взбитый несладкий топленый крем.
- В какой кофейне?
- Любой.
Кофейный Джо, убрал в кофр свой саксофон и, предложив Чайной Элюне руку, пошел вместе с ней пробовать новый чай.
Они спорят веками.
Но всегда находят друг друга и помогают. Особенно, если кто-то из них родится и опять забудет кто он.
