В ноябре Ольге всегда хотелось спрятаться. И ей это отлично удавалось. Ноябрь, один из самых странных и в тоже время красивых, в своей звенящей пустоте, месяцев. В ноябре кончается осень и начинается зима.
Ноябрь время, когда внутри, где-то глубоко, под подкладкой души, открывала свои двери пустота и пока она не наполнилась тоской, усталостью и работой нужно было срочно что-то делать. Ольга всегда сбегала на дачу.
Своей собственной дачи у нее не было, поэтому, она кочевала по дачам семьи и друзей. Последние два года она встречала последние две недели ноября, на даче своего старинного друга, который перебрался к солнцу и морю куда-то на очень тропические острова, настолько райские и тропические, что даже верилось в их существование с трудом, а ключи от дачи оставил Ольге, чтобы летом она сдавала этот дом жаждущим отдыха на грядках, а зимой, время от времени, ездила и проверяла жив ли дом и не свили ли в камине гнездо, какие-нибудь летучие птицы-ежики.
Дом встретил Ольгу слегка распухшей от сырости дверью, карканьем вороны, которая раскачивалась на проводе, идущем от столба с электричеством, к крыше дома и легким ароматом ржавчины с которым нужно было немного «пролить» воду из крана.
Раскидав вещи по разным поверхностям и выгнав из холодильника двух сонных мух, сложно было додумать откуда они там взялись в ноябре, но, видимо, эти мухи спасались в холодильнике от бессонницы, Ольга кинула в большое кресло вязание, вытряхнула все пледы и пошла инспектировать камин.
Что может быть лучше огня в камине, пледа, вкусного обеда, приготовленного из нескольких запеченных с сыром бутербродов, которые Ольга сделала еще дома, в дорогу, но так и не съела их по пути и теперь погрела их в сковородке.
Ну, разве что внезапно отключившееся электричество и гроза, со снегом, дождем, ветром и страшным шумом, словно дом вот-вот сдастся и развалиться с такой скоростью, что волку при его скромном желании отведать сэндвича с беконом даже и не снилось.
Ольга закуталась в длинный кардиган, воинственно поправила домашние тапочки угги и приготовилась не бояться.
Во дворе бушевала непогода. Раздавались стоны, скрежет и временами такой страшный грохот, что Ольга свалила все подушки около камина, подтянула туда плед и свернувшись калачиком, сжала в руке талисман – маленький кулон, подвеску в виде золотой трубы, на которой, как ей представлялось, играл ее Луи Армстронг. Тот самый, который всегда почти незаметно напевал хриплый джаз, где-то за плечом Ольги.
Закрыв глаза, девушка представила, чтобы сказал Луи и чтобы он сделал в такую грозу.
И практически сразу, где-то за порывами ветра зазвучала труба. Сначала тихо, потому что гроза затаилась, готовясь разразиться с новой силой, а потом все громче и громче. Это было что-то похожее на буги-вуги, но тут, как раз, на одной сладостной, тягучей ноте, рождая звук откуда-то из глубины души, вступил контрабас. Говорили, что некоторые умельцы, играли всего лишь на одной струне этого инструмента. Возможно, это были легенды сродни тем старым историям о проданных душах за умение играть лучший в мире блюз, но, кажется, в оркестр ноябрьской бури затесался именно такой гений и что он вытворял с одной струной на своем контрабасе! Ольга тихо рассмеялась и вытянула ноги. Страх стал уходить, когда труба заиграла с новой силой. Захотелось танцевать, и словно отозвавшись на это желание, вступили барабаны. Не хватало только его, хриплого голоса Луи, но в данный момент он был занят – играл на трубе, чтобы никто в округе не боялся этой бури, и Ольга тихонько запела свое любимое «Когда святые маршируют», прищелкивая в такт пальцами. Труба, контрабас и барабаны бури зазвучали чуточку… Благодарнее. А то, казалось, что они уже не справляются с силами природы.
На последней ноте, то ли буря начала стихать, то ли Ольга пригрелась и уснула, но в дороге ко сну под аккомпанемент оркестра Ноябрьского Джаза, Ольга спела свою любимую «Рамону», «Джаз дороги» и «Кто-то снова танцует на крыше».
Утром, мир вокруг дома освещало яркое солнце, которое тактично светило сквозь легкую призму мороза, чтобы не растопить мягкое, прозрачное и почти невидимое покрывало снега и казалось, что ночной бури и не было вовсе. Ольга прихватила рюкзак и напевая пошла к единственному магазину в поселке, куда привозили самый вкусный в мире хлеб. Так как в этом поселке некоторые улицы были застроены крепкими коттеджами, куда люди переехали жить из города, то и магазин работал круглогодично.
Перед Ольгой, у магазина встретила соседа, который как раз парковал свой велосипед в стены.
- Какая была буря ночью, слышали?
- Ага.
- Она была такой… Как-будто играл целый Диксиленд, даже в пляс хотелось пуститься, - сосед галантно улыбнулся и открыл дверь Ольге пропуска ее вперед. Под толстовкой немного нагрелся кулон, и внутри души Ольги теплым, чуть хриплым смехом рассмеялся кто-то очень веселый, словно Луи одобрял их знакомство и одновременно шутил, что он, со своим оркестром Ноябрьского джаза может сыграть и не такое, дайте только бурю по сильнее.
