Однажды Нора решила изменить свою жизнь. И как водится, решила начать с перемены прически - обрезать длинную огненно рыжую косу. Но если быть совсем честными, то началось все с того, что она просто выскочила из дома за картошкой... Дорогу на рынок Нора всегда выбирала самую длинную, по пути, обычно, она спорила с бабушкой. Мысленно. Бабушка Норы был человеком патриархально-семейного уклада. А это значило, что все семье царил жесткий матриархат. Но бабуля всегда подчеркивала, что если бы был бы дед, то безусловно был патриархат. А пока – она тут главная и без вариантов.
И бабушка настаивала, чтобы Нора приехала к ней на дачу укрывать Розы. Именно так. С большой буквы. Розы были невероятно нежным созданиями, и каждую осень нужно было ехать на дачу и укрывать розы лапником. Лично сама Нора считала, что растение должно расти, как нормальный человек – жизнь тебе дали, а дальше живи, радуйся и крутись, как можешь. И нечего сажать все такое сложное и требующие многоступенчатого, как процесс постройки космического корабля, ухода, что на него даже чихнуть страшно. Но в данном случае, чихать было страшно на бабушку, потому что хоть они и жили раздельно, бабуля передвигалась по городу на скорости атомной подводной лодки и всегда умудрялась оказаться дома Норы, раньше самой Норы и пустить в ход все виды оружия, какие у нее были, от криков о неблагодарной внучке и перечисления того, что она делала в ее возрасте (тут Нора подозревала, что бабушка смягчала действительность, судя по выцветшей татуировке у нее на плече и характеру, бабушка в Норином возрасте плавала на корабле вокруг Кубы и грабила пассажирские суда, до грубого махрового шантажа – «я старая и больная, все делаю для тебя помру кто будет…?». В последнем пункте Нора тоже сомневалась, потому что недавно нашла бабушкино свидетельство о рождении, где цифры были изрядно замыты и размазаны, а в некоторых словах ощутимо не хватало «ятей » из чего Нора сделала вывод, что бабушку назвали Жозефой не в честь Жозефины, а скорее всего всех остальных Жозефин называли в честь бабули. И Наполеона она знала не понаслышке.
Все эти мысли и выложили дорогу к салону, вернее, мимо салона, правда, мимо этого салона просто так не пройдешь. Салон «Одесса» в Петербурге - это особенно место. Тут ты всегда узнаешь последние новости, и чаще всего бывает так, что все твои новости, даже о которых ты не знаешь, знают тут, еще за два квартала до твоего появления у дверей салона.
- Норочка, неужели ты, деточка, наконец-то решилась отстричь свою косу? – Приветствовала ее Руфиль, хозяйка салона, стоя на крыльце и куря на голубей, сидящих на вывеске. Руфиль свято верила в то, что сигаретный дым отгоняет голубей от ее вывески, которая…которую, в общем, приходилось мыть каждый день. Но вот соседка Руфили, Лида совершенно не верила в то, что сигаретный дым отгоняет голубей и постоянно спорила с Руфиль на эту тему. И именно стремление доказать Руфили, что она не права, гнало пожилую женщину на чердачный этаж, для того чтобы посыпать козырек над вывеской салона Руфили пшеном.
- Да даже и не думала, - ответила Нора и на всякий случай вцепилась в косу рукой.
- А зря, жизнь надо менять, - сурово сказала Руфиль и ушла в себе в салон.
- А то я не знаю, - пробормотала себе под нос Нора и вдруг ощутила острое желание перемен. Чтобы прямо сейчас и с огромным знаком «плюс». Но в начале, все равно придется ехать на дачу и укрывать розы. Внезапно, путь до рынка и картошки стал длиннее примерно на два метра, в клетчатой шляпе и потертых джинсах, которые не удержали равновесие и попытались рухнуть на проезжую часть с бордюра, поскользнувшись на, покрытой первым ледком, луже. И непременно рухнули, если бы не схватились за Норину косу.
Сначала Нора не задумываясь высказала вслух все, что она думала по этому поводу, потому что воспитание бабушкой не прошло даром, а потом вспомнила, что нужно сделать что-то еще… Что обычно делают девушки глядя на мужчину, который понравился им с первого взгляда. Некоторое время Нора вспоминала, потом вытащила свою косу из сжатых пальцев молодого человека, который уже встал и рад бы ее отпустить, но сначала был оглушен речью Норы, а потом был занят извинениями. Во время вспомнив, Нора сосредоточенно покраснела, вежливо сказала, что все порядке и пошла на рынок. Молодой человек остался стоять на бордюре и удивленно смотреть в спину удаляющееся самой невероятной рыжей девушке, которую только можно было представить.
Нора же шла и боролась с бабушкой внутри себя. Как это бывает, голоса наших предков начинают выступать соло или парными ариями, подмостках нашей души совсем не вовремя. Бабуле совершенно не понравилось, как Нора ушла от такого «достойного мальчика» и в тоже время бабушка никак не могла понять, как Нора позволила схватить себя за косу.
Желание перемен в душе Норы уж расцвело двумя огромными розовыми, теми самыми, не укрытыми, кустами. Когда Нора дошла до рынка, от желания перемен воздух вокруг нее потрескивал и искрил. Когда Нора посмотрела на продавца, он заранее почувствовал себя виноватым, правда, еще не знал в чем и зачем-то побежал в соседний ларек взвесить Норину картошку, из чего можно было сделать вывод, что в чем винить себя, продавцу все-таки было.
Картошка было много, нести ее было тяжело, и Нора шла домой преисполненная самой мрачной решимости. Отрезать косу. Не ездить на дачу! Вытереть пыль, на худой конец. Нужно же с чего-нибудь начинать.
Домой Нора шла короткой дорогой, из-за картошки и срочной тяги к переменам даже думала поехать на трамвае, но его было слишком долго ждать, а при тяге к переменам ожидание – дело невыносимое. Внутри, за подкладкой души кто маленький и противный хихикнул. Нора даже не поняла кто, это потому что родственников с такими противными голосами она не помнила.
И вдруг внезапно остановилась посреди улицы озаренная, озадаченная и немного ушибленная коленкой (потому что не надо внезапно останавливаться на улице, где полно всяких странных конструкций от бетонных глыб неизвестного назначения, до пожарных гидрантов, которыми никто не пользуется) странной догадкой.
А что, если вот этот противный хихикающий смешок был ее собственным голосом? Вот таким вот без прикрас, пудры и чем там еще украшают внутренние голоса? Советами подруг и родственников? Розочками из сливочного крема?
Нора медленно выдохнула, поставила картошку и набрала один телефонный номер.
- Бабуль, мне очень срочно нужен совет! Вот прям сейчас! Любой!!!
- Ахх, - было слышно, как бабушка от души и широко зевнула, - ты слишком много думаешь Нора. До первой чашки кофе, слишком много.
Нора удивленно посмотрела на телефон. А ведь и в самом деле. Она выскочила с утра, в выходной из дома за этой картошкой, потому что решила, что потом ей нужно срочно ехать на дачу и укрывать розы, а у нее в доме нет еды и вообще! И даже кофе не выпила. А, картошка так вообще была каким-то актом протеста, только, кажется, против самой себя.
- Ладно, ба. Уговорила. Я сейчас пойду и выпью кофе. А потом поеду на дачу и укрою нафиг все эти розы, чтоб им спалось спокойно, как моим нервам. Но еще я возьму на дачу сосисок, сварю там крепкого черного кофе на костре, буду жарить сосиски, сидеть на крыльце пить кофе, есть сосиски и радоваться!
- И недолго ты будешь радоваться. Добавь к своему списку вкусного и пожаренного на костре черный хлеб и баклажаны, и я буду на даче быстрее тебя, улитка.
Нора фыркнула как большая рыжая кошка.
Осталось дело за малым.Попросить бабушку, на даче, отрезать косу. А этому, в шляпе, придется ходить осторожнее, ведь теперь хвататься будет не за что. Но хотя бы поможет донести картошку до дома, Нора подхватила пакет с картошкой и решительно свернула в сторону длинной дороги с рынка, уверенная в том, что два метра в клетчатой шляпе и потертых джинсах ждет ее там. И надо сказать - она не ошиблась.
