Культура и искусство

Неужели бывает такое, что человек боится заниматься любимым делом? Целый год снова и снова мечтая об отдыхе от повседневных учебных и не только проблем, человек находится в ожидании свободного времени, чтобы насладиться слегка позабытым чтением интересующих книг, журналов, всего животрепещущего, что попадётся на глаза, написанием очерков о жизни, судьбе человечества, о его прошлом, просто о себе, о многом в общем. Ждал, пока наступит желанный отдых, находясь в котором, можно пребывать в состоянии полной отдачи себя прослушиванию музыки.   А что такое музыка? Один очень хороший преподаватель в университете как-то раз читал моё сочинение на почти вольную тему «Потребности в воде деградирующей личности», читал вслух, нестисняясь, не взирая на то, что я сижу здесь и будет жутко неприятно высмеивание тобой, преподавателем. Читал не всё, лишь самые «интересные» выжимки из моего сочинения, с таким вдохновением, упоением, будто наслаждался опусканием студента, читал, постоянно добавляя свои совершенно нелепые, на мой взгляд, комментарии, читал на всю аудиторию: «Тут не понятно, тут не логично, здесь совсем неверно, всё зачеркнуть, автора повесить, а сам я – гений, мне можно и медаль».   Аудитория быль отнюдь небольшая, с трудом туда влезает небольшое количество людей в 30 человек, да и находилась она словно в подземелье, необходимо спуститься два раза по лестнице в подвал. Это придавало ей ощущение полной изолированности от мира, ибо пока идёшь по коридору до неё от лестницы, приходится перешагивать через какие-то толстые трубы. Получается, вроде как аудитория для детей подземелья. Но не всё так плохо, на одной из стен всё же прорублены стены, правда и это не придавало ни капли весёлости. Глядя в это окно, можно было видеть только ноги мимо проходящих, тоже студентов. Да, так вот. Аудитория была совсем небольшая, народу было в ней немного, хотя можно было бы и побольше, все ребята свои, 3 года бок о бок. Но всё же. Приятного мало, когда тебя высмеивает преподаватель при людях.   Единственная мысль, которая мне понравилась, ну или просто единственная услышанная мной, повествует: «По прочтению любого текста не должно остаться мыслей автора, непонятых читателем, независимо, будь то романчик для поездок, будь то научно-популярная литература». Так, наверное, никогда и не пойму, а от чего же преподавателю зачастую сложно сказать, что ему всё очень понравилось? Может понравиться и местами, пускай, даже если эти места – пробелы меж слов. Кто-то из великих сказал: «Музыка никогда бы не стала чудо творением, не будь в ней пауз, колесо без промежутков между спицами не двигалось бы так изящно, если передвигалось бы вообще». Спросите вы, да к чему это всё вообще? С тех пор буду писать лишь так, чтобы всё было чётко и ясно, как на ладони лежащее, разжёванное и в рот положенное.   Итак, что же музыка есть такое? Ещё немного поговорим не на тему. Каждый человек, перо хоть раз держащий не канцелярских дел ради, а для мыслей своих писания, хотел бы подкинуть и свою капельку в историю развития человечества. Человек умрёт, а рукописи-то не горят, потомки прочтут, да если понравится и детям отдадут на вечное хранение. Так вот и мне мечтается о писанном выше, вдруг ведь по мановению судьбы потомки прочтут и внезапно зададутся вопросами, а вечно ли существовала музыка, что слушали прадеды, зачем и почему они это слушали и куда пропала музыка тех людей, что сочиняли её для прадедов прадедов, почему она постоянно, из века в век меняется. А может даже ничего и не изменится, наши чудные внучата внезапно будут слушать всё тоже самое и даже тут их постигнет неописуемое желание знать, отчего же так, жизнь движется и развивается, а музыка остаётся неизменной.   И, наконец, о музыке в наше время. Немного о том, что было когда-то.   А когда-то во мне было лишь радио, сначала одно, интересное, с разнообразной музыкой, жаль постоянно повторяющейся по расписанию плейлиста, с большим количеством ведущих, каждый со своей манерой, харизмой, не без таланта, правда, был лишь примерно каждый третий. К счастью они вообще были, хоть было, где ушки погреть у колонок, душу порадовать прослушиванием небесталантливых людей. Вот ведь диву даёшься по-настоящему. Это ж надо уметь интересно и умно разговаривать, сидя напротив рожочка, напоминающего мороженое, но с дырочками внутри. Говорить туда надо. Жаль, что у людей, оприори по жизни разговаривающих только с самими собой, так не выходит, а то прям занятно было б походить за их спинами и просто послушать. И не важно, что был бы похож на сумасшедшего больше, чем впереди идущий, ведь они же об интересном говорят, об умностях, превратностях жизни. Я знаю, слышал.   В век больших денег, повсеместного развития рекламы, деятельности везде и всюду направленной на достижение блеклых и не очень целей, витающих на горизонте, немудрено, что радио моё продалось, закопалось, посыпало само себя пеплом, но как феникс не смогло возродиться из пыли серого цвета, а так и зачахло, поникло, моё любимое радио.   Реклама пришла и сделала своё грязное дело. И никто ведь не подскажет, кому доставляет удовольствие слушать её минимум треть эфира.   Никто не подскажет и не расскажет, а только зелёные, мёртвые президенты США мелькают в глазах. Хочется их, всё больше и больше: «Карманы, повеливаю Вам, пухнуть до изнеможения! Мне вас не жалко, куда уж там, куплю новые, да и лучше даже, будет хороший повод комбинезон купить, карманов –то много!»М-м-м. Этот запах, этот шелест, м-м-м – не устоять.   Затем, было другое радио. Реклама была? Да, была. Также много? Или может больше? Нет, меньше, а музыка почти та же. Но пойми, дорогой читатель. Это как…второй любви не бывает. Плюсов в нём было больше, а радость уже не та. Зимний мороз никогда не унимался, а отогреваться уже тяжелее. И ушки вместо радости начали увядать, а душа так и вообще расстроилась, как дед мороз без снегурочки.   А теперь дружно встанем с насиженного долгими годами места, закроем ненадолго глаза, но не засыпаем. К закрытой глазами двери понимания мира приходят картинки, образы, огоньки от дневного света, сон просится незваный. В таком чудесном состоянии находясь, услышали вы голос мой: «А покажите-ка мне человека творческого! Ну можно и обычного, у которого хоть раз в жизни не было момента – перехода через Альпы, переплыва через Ла-Манш, перелазывания через Берлинскую стену, пролазывания под колючей проволокой армейской полосы препятствий – переломного в той или иной степени момента в жизни, когда хочется что-то изменить. Можно малость, можно многость, но изменить»   Положение радио в моём мозгу перестало быть незыблемым. Рука уже легко бегала по кнопкам переключения станций, даже несмотря на разность в стилях. Двигаться по сетке вещания стало легко. Воображаешь себя пауком, лазающим по старым ветвям паутинок. И чем больше листаешь станции, тем грустнее от того, что нет чего-то твоего – родного, прежде было, а сейчас уже нет, словно отняли. Осознование потери – всегда тяжело, а когда теряешь мыслеобразующее звено – и вовсе опасно, потерять себя можно. Но кто ж знал, чем всё это обернётся. Поиски нового, ещё неизвестного, девственного, чистого для себя приводят к личностному росту. Закон жизни. Неразвивающиеся люди ничего не ищут, довольствуются малым, сорняками живут, рождённый летать не умеет плавать, но пытающийся научиться – великая личность.   Часто слышишь: «Да где ж ты раньше был, жаль, что мы не встретились раньше, чтобы было больше времени для нас двоих, почему мы познакомились только сейчас, а не десятилетие назад?» И даже понятны мотивы этих фраз, сам говорил, и не раз. Но понимаешь лишь теперь, что только то, что было раньше и привело тебя к настоящему. Вся кладезь опыта, знаний, набранной мудрости в какой-то мере. Человек становится личностью не благодаря тому, к чему он пришёл в итоге, а силами всего того испытанного, что было пройдено на пути к истинной цели.   У вас есть друзья, приятели, знакомые, родные, близкие. Присмотримся? Есть наверняка кагорта тех, что любят путешествовать, постоянно куда-то ехать, двигаться к большой цели, или просто из пункта А в пункт Б, не суть – быть в пути. Будь то за рулём расчудеснейшего авто, либо трясясь в плацкарте у туалета, перекидываясь парой фраз о предстоящем или настоящем, как бабушки ваши и их живут в деревнях, как они гордятся этим (бабушки), как они ведут своё хозяйство, коров пасут, свиней откармливают, курочек холят и лелеют, огород пашут, никак не перепашут. Сидишь, слушаешь, вставляешь свои короткие фразы, но чаще просто слушаешь. И обидно то, что они вообще-то знают куда и зачем едут, знают когда вернутся и к чему вернутся. Они эдакие всезнайки своей жизни, хотя бы лишь потому, что жизнь как у брёвен на лесоповале. Снаружи вроде разные, кто-то берёзка, кто липка, кто дубочек, клён, а когда попадаешь на лесоповал, то маску внешности сдирают, остаётся сердцевина и вуа-ля, прям-таки одинаковые брёвнышки, одно к одному лежит. Вот так и твои соседи по плацкарту. Снаружи разность – внутри лесоповальные брёвнышки. Разворачивают газетки с едой, обычно там яички, курочка. Всё здорово и вкусно уминать в сумраке повседневности (нет, не думайте, на улице солнышко играет). Приезжаешь наконец. Оглядываешься по сторонам. На мгновенья становится меланхоличное настроение, даже некая тоска по людям из вагона, они же такие добродушные, тёплые, слегка плюшевые, причём вы так мило беседовали, будто знакомы полвека так точно.   Слегка измотан поездкой, разговорами, слушать ведь тоже устать легко. Приехал. Размял косточки, потянулся, зевнул. Рад, что приехал к родственникам, давно их не видел. На перроне их нет, не встретили, причём не от того, что вредные редиски, а ты же решил сделать сюрприз. Родственники как-никак. Их надо посещать. Дошёл пешочком до легко узнаваемого дома, решил по чуть-чуть незабытым местам. Лесочек, кустарники, бородатые велосипедисты, рыбаки, грибники – все атрибуты, сопутствующие приезду к родственникам прилагаются. Бесплатно, без специального заказа. Дорого недлинная, а оттого и вот он уже дом родной.   Удивление родственников беспредельно: «Как мы рады тебя видеть, как же давно не виделись, возмужал, повзрослел, совсем как белый человек, да ты ли это? Или вовсе подменили?» Обнимания, целования, чай из самовара с зефиром. Заходится вечерняя зорька. Засидевшиеся старожилы ушли разгонять комаров дымом курева и горьким вкусом своей, уже посеревшой крови, заодно и понастольгировать по тяжбам будничности вконец ушедшей с накормленных земель. Нынче жить легче стало, да ты присмотрись, даже насекомых вокруг не витает. А раньше…Долго можно мусолить разговоры прокуренных стариков, а посему вернёмся к нашему герою.   Самовар перед глазами набил оскомину, не хочу его видеть, уберите. Нет, сам уйду, вспомню старую свою перину. Эх, мягкая, как на облаке лежишь и прохлада вечерняя напевает колыбельную гулом из оконных щелей. Нарядное тёплое одеялко натянул, аж глазов не видать. Хочется спрятаться от самовара и старожилов. Всё, сплю.   Нда. Приехал. А счастья как не было, так и не приплыло. А как же было чудесно ехать в поезде. Едешь в ожидании понимания загадок, воссозданных из прошлого, настоящего и мыслей о будущем. Приехал и снова пустота, невосполнимая, а когда едешь – легче жить, цель появляется. Явная, легко достижимая – всего лишь надо приехать в пункт Б. Едешь, цель маячит, так здорово, ведь я не бесцельно проживаю жизнь. Люди, вы меня слышите? Ну?! Я же с вами говорю! Ой, нет, простите, я уже уснул, ладно, завтра договорим. Может ещё куда-нибудь на днях рвануть?     Вы знаете, никогда не плавал на Титанике. Представьте, не довелось. Да и даже просто на большом корабле, на маленьком судёнышке – вот это пробовал, но оно не больше ванной было, а посему не так интересно. А тут прям захотелось на большом, как Титаник. Запах   моря, трудно описуемый из-за незнания этого запаха; прощание с родными и близкими, как в американском кино. Когда скапливается большое количество народа, всякого: бедного и богатого, весёлого и хмурого, все, и стар и млад. Они вскидывают наверх руки, шляпы, шарфы, всё это для привлечения внимания тебя – уезжающего. Они отнюдь не зря почти все пускают слёзы из глаз, ведь они же могут тебя больше не увидеть. Но запомнишься им такой высокий, далёкий, величественный, ведь Титаник большой корабль, возвышающий тебя. Провожающие смотрят наверх, почти в поднебесную страну, словно ты уезжаешь не вдаль, в смысле далеко, а вдаль в смысле высоко. Ты намного выше их, прощающихся с тобой, словно маленький ангелок, ведь над тобой тоже остаются лишь одни небеса, никого и ничего больше. Все страшные преграды остаются позади, точнее внизу.   Ты видишь родных и близких стоя сверху и смотря вниз, только от этого уже должно быть грустно, ибо 10-20м высоты корабля – это уже и есть расставание, а сам факт отплытия – лишь формальная банальность, которая обязана свершиться для полного расставания, физического.   Может возникнуть вопрос, а не началось ли расставание уже после стадии покупки билета на корабль? К счастью нет, билет не даёт такой осязаемой картины прощания. Купив билет, человек возвращается домой, а вот взойдя на борт, обратного возвращения в ближайшее время не предвидится. Рядом с тобой много людей уже поднявшихся, но народ постоянно пребывает, их становится всё больше. Тебя это не особо волнует, как и их проблемы, как и их радости, смотришь на них с осознанием того, что они лишь путешествия ради сели на судно. Самолёт при таком небольшом путешествии слишком дорогое удовольствие, поезд по водной глади ездить ещё не научился. Хоть и знаем о примерах превращения   воды в более твёрдую поверхность, но невозможно же засыпать всю воду, пропадут ценные пейзажи заката и восхода на берегу моря, для доставки леса из России в северные страны будет необходимо использовать железную дорогу, а лесосплав уйдёт в небытие, многие производства остановят выпуск своей продукции. Это если смотреть со стороны человека, думающего как обычный потребитель, как паразит природы, сосущий из всех её жил питательную, жизненную влагу. Что уж там говорить, смотря на это безобразие глазами природы и всех живых организмов, живущих в ней, в данном водоёме, который можно было бы закопать под нужды железной дороги. Все они: рыбы, моллюски, крабы, раки, все низшие и высшие должны будут искать себе новое пристанище, да и то, если возникнет таковая возможность, а скорее всего будут вынуждены погибнуть под грудами песков, бетонов, железа.   Если смотреть глазами природы, точнее заглянуть в них, в эти самые глаза, становится до жути грустно, эти организмы…они   имеют такое же право на существование, как и человек, но к сожалению человек думает, что ему подвластна природа, со всеми её законами, даже ни на секунду не задумываясь, природа всегда отвечает на внешнее вмешательство. Человек с закрытыми глазами пока в полной мере этого не ощутил.   Нет, уж лучше плавать на кораблях.   Слушая радио, мы – пассажиры. Берём пульт в руки, ищем пункт Б, ну или нажимаем давно знаемый пункт Б и со скоростью экспресса живём.   Радио, столь любимое до сего момента, ушло из жизни, прогнал я его. Не нужна мне ваша реклама, ваши бестолковые разговоры, всё, бай-бай. Машу рукой.   Запомнилось лишь направление в музыке. Транс. В наше время люди уже не знают, как жить без музыки. Стоит только посмотреть, что творится в клубах, толпы народа валят на Party , да что там клубы. Наушники плотно встроились в привычное течение жизни 80-90% населения. Музыка задаёт настроение с утра, когда сидишь с пряником за кружкой кофе, она не даёт упасть настроению в течение рабочего дня, помогает, наконец, уснуть, когда укутавшись под любимой одеялкой, лежишь на боку, на спине, животе и думаешь о вечном. С музыкой мы мечтаем, познаём новое, влюбляемся и ненавидим, а потом и ненавидим ту самую музыку, которая играла во время вражды с теми людьми.   А знали бы вы, что сейчас играет в ушах миллионов человек. Но пока отвлечёмся. В школе нас учили всё время систематизации, правилам, чёткости мышления, к стадному чувству даже можно сказать приучить получилось. Хочешь писать сочинение? Пиши, как угодно, что угодно, ты свободен в выборе слова, в выборе его постановки туда или сюда. Но опять же. Просят сначала писать введение, следует затем основная мысль, доказательство идёт следом, за руку с обоснованием, а венцом творения является заключение. Ты свободен в писании, но по вышеуказанному плану, да ещё и не забудь самое главное. Фамилию ты напиши в правом уголке, дату не забудь, класс или группу, о грамоте писания тоже не позабудь. Дух свободы планомерно разбивается об айсберг правил, обязательств и условностей. Духа как и не бывало, испарился, как сигаретный дым, да только горький привкус остался на устах. И как повернется язык упрекнуть двоечников, отходящих постоянно от свода правил, вы только вдумайтесь, да они же невольные борцы за свободу слова, за независимый полёт мысли и фантазии. Жаль лишь то, что они невольные. И не скажешь ведь, что вся эта борьба преднамеренна, что они как своего рода революционеры старых консервативных устоев. Просто всё. Ведь они при всей своей свободе – несвободны – ведь не могут же эти люди по-другому. Вот неправильно писать умеют, а что б правильно, да хоть разок, мол, мы всё знаем, учитель, да не сдадимся в борьбе незримой с тобой. Да не тут-то было. Революционеры эти жалкие, борьба ещё не начата, а клетка уже заперта. Всё казнены уже, не почувствовав свободы на микрососочках языка. Уставом правил раз по голове, другой, да и нависла злобная клетка. А их бей – не бей, клетку грызут, зубы ломают, но грызут. От ударов устава уже давно стало не больно, классе эдак восьмом, девятом. Уже взрослые детишки стали, курить хочется, выпить чего крепкого, завалиться в неадеквате домой и проснутьс поздно утром, когда утро на самом деле уже давно стало полдником. И на их улице, к счастью ли, к несчастью, наступает праздник. Карнавал в красивых цветах лета уже давно задаёт темы жизни. А всё почему? Да школьная пора уже позади. Клетка, представлявшая собой черствый, холодный ужас, холодный и бездушный, превратилась в мгновенье в сладкую вату студенческих будней. Запретные уставы остались в старообрядческих школах, свобода безвылазно посетила душу, ум и весь рассудок. Опять какая-то внешняя свобода. Да надоела уже внешняя, хочу полную, такую что б поглотила и на совсем. Ан нет, внутренняя совесть, а от того и несвобода, как маленькая змейка в лесах Южной Америки. Мачете в руках даёт полную власть, пулемёт за спиной позволяет спать спокойно под открытым небом. А змейка, размером с руку среднего человека, толщиной с баварскую сосиску, цветом окружающей среды, живёт себе на уме и возникает лишь в самые лакомые моменты твоей жизни. Изменять собрался? Получи в стопу свою дозу, ворочаешь большими деньгами и захотелось стать слегка нечистым на руку? Змейка превращается   в удава, он не кусается больно, просто медленно и при этом непрестанно душит, а хвост его, обвив шею, капает на черепушку маленькими капельками, на вид они тёмные, как ртуть, тяжёлые, как металл, холодные, словно утренняя роса под босыми ногами, но при этом обжигающие, как пламя, бушующее в сердце влюбившегося человека в первый раз.   Капельки эти снова и снова возвращают тебя в незримую клетку своей совести. В клетке той самой – необычные створки. Смотришь в них и до одури страшно становится. Мир-то предстаёт в неведомых до селе тонах. Всматриваешься, и… мир осязаем глазами тебя самого, смотрящего на себя же со стороны. Смотришь в оконца, там видишь большие суммы денег и чьи-то маленькие ручки отсчитывают небольшую долю себе; в другом оконце опять же ты , но уже гуляющий с друзьями, в зубах сигареты, в руках жестяная банка с жидким хмелем, всё бы ничего, да пара ждёт твоя в это время, там ты должен быть. Оконцев в решётке жуть как много, да смотреть в них до тошноты неприятно. И мачете тут тебе не помощник, ведь удавчик-то внутри тебя сидит. Внешне посмотреть – да был каким, такой и есть, с удавчиком внутри, но всё же.   Артерия жизни бесперебойно подаёт эритроциты постоянно дышащих новизной дней. Она даёт шанс для новизны, вопрос лишь в использовании данной человеку уникальной возможности. А в это время мы заняты другим: накидываем на шею новых удавов, а со старыми миримся, забыв о надобности борьбы с ними.