Часы пробили десять. Элизабет уютно устроилась в своей просторной кровати. Бабушка тихо вошла в комнату и взглянула на внучку нежными, полными безграничной любви глазами. Элизабет не терпелось услышать историю, и она замерла в ожидании. Бабушка села в свое любимое кресло-качалку, взяла в руки недовязанную шаль и начала свой рассказ. В комнате воцарилась приятная тишина, нарушаемая скрипом половиц.
Однажды Элли проснулась посреди ночи, почувствовав скованность и легкий холод в конечностях. Вот уже третью ночь подряд какая-то неведомая сила заставляла ее внезапно очнуться. Сев в кровати и укрывшись одеялом, она всмотрелась в темную комнату, лишь слегка озаряемую слабым лунным светом. На миг ей показалось, что в углу что-то шевелится, и она еще больше вжалась в свою просторную кровать. Она подтянула одеяло к самому подбородку, прижав ноги как можно плотнее к себе, и затаилась в судорожном ожидании. Стук ее сердца отчетливо раздавался у нее в висках, и она тщетно пыталась унять его. Ее тело и разум превратились в неконтролируемый механизм, работающий на полную мощность.
Страх Элли рос и, не выдержав такой яростной энергии, она откинула одеяло и мгновенно дотянулась до стоящей на столе лампы. Комната озарилась электрическим светом. Элли медленно провела взглядом по комнате, остановив его на том самом углу, в котором и скрывалась причина ее внезапного ночного пробуждения. Оттуда медленным величественным шагом выступил огромных размеров черный дог. Элли не успела издать ни единого звука при виде этого пса, с гордым видом покинувшего свое убежище.
- Извините за мое бесцеремонное вторжение, - произнес он тихим басом.
Элли отпрянула к стене, да так, что ударилась слегка головой. В тот момент она была более чем уверена, что все, что разворачивалось на ее глазах, было ничем иным, как сном. Бас раздался снова:
- Еще раз простите, что напугал вас. Меня зовут Гаспарагус Ставеллюс. Очень рад знакомству.
Девочка не нашла подходящих слов в ответ и лишь кивнула головой. Никогда доселе в ее комнате не появлялся пес-великан, да еще говорящий человеческим голосом. Она собралась духом и выпустила на волю первый возникший вопрос:
- Как вы оказались в моей комнате?
Элли подалась вперед, чтобы лучше разглядеть морду собаки, которая находилась на уровне письменного стола.
- Я вошел через окно. Оно было открыто.
Сказав это, Гаспарагус Ставеллюс вздохнул и улегся на полу возле кровати.
Элли робко протянула к нему руку и ощутила теплое дыхание пса. На ее лице скользнула еле заметная улыбка. Она уже успела вообразить себя гуляющей по улицам с огромным черным догом на поводке. И страх полностью уступил место разливающейся усладе. Через несколько минут Элли вновь заснула.
Проснувшись рано утром, она первым делом свесила голову с кровати, чтобы поприветствовать своего нового друга. Но каково было ее разочарование, когда она увидела перед собой совершенно пустую привычную комнату, без единого следа пребывания в ней ночного гостя. Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Солнце игриво расставляло на небе первые лучи. Она распахнула окно, и свежий утренний воздух стремительно ворвался в комнату. В лавке напротив суетился толстопузый пекарь; чуть поодаль цветочница расставляла на лотке свежесобранные букеты; шоколадница украшала витрину. Город просыпался. Ночной туман, кутавший дома и улицы, постепенно рассеивался. Из-за угла показалась соседская собака, которая напомнила Элли о ее ночном визитере.
Тут в комнату вошла мама Элли и сообщила о том, что пора собираться в церковь. Первый раз у Элли не было желания туда идти. Ей хотелось остаться дома в тишине, рядом со своим сном. В коридоре слышались громкие шаги отца. Он всегда суетился перед воскресной мессой, надевая белый шейный платок и укладывая в корзину испеченный накануне сырный пирог. Мама убирала волосы в тугой пучок и надевала свое старое платье, предназначенное исключительно для воскресного времяпровождения.
Элли вышла из комнаты, стараясь не нарушить атмосферу доверия, доброты и светлых мыслей. На ней было голубое платье, гольфы и серые лакированные туфли, которые она также надевала лишь по особым случаям.
Семья вышла из дома и не спеша направилась к церкви. Элли шла за родителями, размышляя о ночном госте – сон никогда еще не был таким явным. Ей хотелось поверить в него, но окружающая реальность все дальше уводила ее от грез. Другие жители города также спешили на утреннюю службу. В городе царила приятная суета.
Церковь была построена в конце семнадцатого века и с тех пор являлась главным святилищем города. Несколько раз она была реконструирована согласно сохранившимся документам старых мастеров. Сегодня она имела облик старинной, но обновленной постройки. Внутри священный каменный пол освещался мягким таинственным светом, исходящим из витражных окон. В изысканных жирандолях горели свечи – символы вечной жизни и памяти. Массивные каменные стены ранней кладки внушали благоговейный трепет. Некоторые прихожане взяли за правило вступать с вековыми стенами в тактильные отношения, так они могли более остро ощущать дух эпох и сложенных в этом сакральном месте тайн, связанных не только с религией, но и повседневной жизнью их предков.
В центре возвышался огромный крест с распятием. Голова Иисуса за все время пребывания в церкви уже несколько раз покидала его тело, предательски откалываясь в самый неподходящий момент. Последний раз это явление, не иначе как именно так, называли прихожане этот случай, произошел накануне светлого праздника пасхи, когда все уже было готово к торжественной литургии. Голову собирали по кусочкам, стараясь не потерять ни одного черепка. Но из-за ранних многочисленных падений некоторые части уже превратились в прах, и поэтому в нескольких местах зияли дыры. Иисус взирал на всех свысока, пропуская через себя проливающийся божественный свет. Люди верили в этот свет, верили в святость места и многострадального лика.
Элли заняла место рядом с пожилой женщиной, одетой в черное платье и вуаль. Она сидела с закрытыми глазами, нашептывая молитву. Родители сели позади, взявшись за руки. В церкви воцарилась торжественная тишина. Все замерли в предчувствии божественного благословения. Мальчики-служки вышли к алтарю, держа в руках зажженные свечи, и заняли свои места возле кафедры. Их одежды были ослепительно белыми – они походили на маленьких ангелов.
Из галереи бокового нефа грузной походкой вышел священник. Элли подняла голову и посмотрела на проповедника. Это был незнакомый человек – об этом также свидетельствовал поднимающийся с первых рядов тихий ропот. Он тихо ступил на кафедру и молча поприветствовал паству, воздев руки кверху. Через минуту раздался мягкий и благородный голос святого отца.
- Дорогие братья и сестры, приветствую вас здесь, в храме господнем. В этот светлый день я с сожалением и болью сообщаю вам, что отец Максимилиан занемог и не сможет провести службу. Лекари пока не знают, что за болезнь так внезапно отняла силы у святого отца, но делают все возможное, чтобы в ближайшее время его поставить вновь на ноги. Позвольте мне в этот нелегкий час взять смелость донести до вас слово божье. Помолимся за святого отца Максимилиана, и да прибудет с ним сила и любовь наша.
Священник склонил голову, сложив руки в молитве. Его губы крепко сомкнулись, и было заметно лишь легкое движение опущенных глаз. Закончив молитву, он вновь обратился к прихожанам, которые обратили на святого отца свои молчаливые, полные сострадания взоры.
- Меня зовут Гаспарагус Ставеллюс и в это светлое воскресенье...
Дальнейших слов проповедника Элли уже не слышала. Ее ясный ум внезапно накрыла густая пелена. В памяти тут же возник ночной сон. Что это? Наваждение? Продолжение сновидения? Чья-то шутка или игра ее воображения? Она не могла более спокойно сидеть, делая вид, что постигает светлую истину, которую ее ночной визитер проповедовал с кафедры. Она устремила пристальный взгляд на священника. Его черные волосы и орехового цвета глаза, которые, как ей казалось, смотрели на нее, реанимировали в памяти Элли образ благородного пса, который так неожиданно появился ночью в ее комнате. Ей хотелось вновь переспросить имя священника, но прервать проповедь не представлялось возможным. Она ерзала на скамье, будто ужаленная, перебирая страницы библии. Сидящая рядом пожилая леди кинула на Элли строгий взгляд, пресекая тем самым все ее дальнейшие поползновения. Все оставшееся время она сгорала изнури в томительном ожидании окончания службы.
- Будет имя Господне благословенно отныне и до века. Аминь! – святой отец закончил свою проповедь и озарил присутствующих мягкой улыбкой. Услышав последние слова молитвы, Элли вскочила со скамьи, готовая ринуться навстречу к святому отцу. Многие из прихожан направились к священнику, чтобы поблагодарить за столь блестящую проповедь и справиться о здоровье отца Максимилиана. Мама Элли взяла ее за руку, уводя за собой к выходу. Девочка кинула взгляд на святого отца через толпу людей, окруживших его. Она решила вернуться сюда сразу после окончания пикника и поговорить с проповедником.
Выйдя из церкви, семья направилась в ближайший парк, где большинство жителей города собиралось для проведения воскресных обедов и прогулок. Вообще-то, это был не парк, а природный лесной массив с изумительными кристальными озерами, небольшими водопадами и причудливой формы горами, больше походившими на огромные гладко обточенные валуны. Элли любила находиться здесь и нередко приходила сюда, чтобы насладиться уникальной тишиной и идеальной гармонией, но сейчас из ее головы не выходил святой отец, а точнее загадочный Гаспарагус Ставеллюс.
Приятно отдохнув на пикнике (только родителям Элли удалось вдоволь насладиться обедом и обществом отдыхающих соседей), семья стала собираться домой. Элли помогла маме собрать оставшуюся еду и принадлежности в корзину, ни на секунду не выпуская из головы ее созревший еще в церкви план. Она машинально попрощалась с расположившимися неподалеку соседями и двинулась вслед за удаляющимися родителями. Она перебирала в уме варианты того, как скажет им, что ей необходимо на некоторое время отлучиться. Выбрав наиболее подходящий, она подбежала к маме.
- Мам, когда мы выходили из церкви, я заметила, что на заднем дворе возле кладбища молодые монахи сажали цветы. Может быть, им нужна помощь?
- Элли, дорогая, конечно, ступай. Я думаю, они с удовольствием возьмут тебя в помощники. Только не задерживайся допоздна! – радуясь отзывчивости своей дочери, ответила мама.
- Хорошо, мам! – воскликнула Элли. – Я недолго!
Она пустилась вниз по дороге навстречу ветру и своим грезам наяву. Мама смотрела ей вслед, и на ее лице распускалась нежная улыбка.
Подойдя ко входу в церковь, Элли на минуту остановилась, стараясь перевести дух и справиться с возрастающим внутри нее волнением. Она приоткрыла дверь и заглянула в молитвенный зал, освещаемый тусклым светом. Внутри никого не было – тишина и полумрак царили в храме. Элли не решилась войти и закрыла дверь. Она спустилась по ступеням и пошла на задний двор. Его венчало старинное церковное кладбище. Некоторые надгробия почти касались земли. Покрытые ярко-зеленым мхом, они являли собой красивое зрелище. Здесь правил вечный покой, изредка нарушаемый пронзительным криком птиц или скрипом лампады сторожа, совершающего регулярные обходы.
В саду показалась чья-то фигура. Она медленно передвигалась туда-сюда, будто парила над землей. Элли решила подойти поздороваться. Яркий солнечный свет слепил глаза. Теплый ветер гладил лицо, нашептывая какие-то тайные слова. Волнение Элли рассеялось – любопытство и острое желание разузнать как можно больше о святом отце взяли верх. Она уверенным шагом направилась к человеку, который казался лишь силуэтом в лучах разогретого солнца.
Подойдя ближе к ограде, она увидела склоненного над молодым деревом юношу. Он был настолько занят работой, что не заметил гостя, пристально наблюдавшего за ним. На мальчике была надета белая рубаха с красным орнаментом на вороте и широкие льняные штаны. Его длинные каштановые волосы красиво обрамляли его утонченные лицо. Мускулистые загорелые руки бережно обрабатывали землю вокруг зеленеющего дерева – такого же крепкого и здорового, как и он сам.
Элли впервые видела этого юношу. Она набралась смелости заговорить первой.
- Привет! Я проходила мимо… Я могу помочь, если хочешь, - произнесла она, перебирая пальцами за спиной.
Мальчик поднял голову. Его черные глаза и широкая белоснежная улыбка буквально парализовали Элли. Она улыбнулась ему в ответ. Он выпрямился и отряхнул руки от земли.
- Как тебя зовут? – мягким голосом спросил мальчик, убирая челку со лба.
- Элли. Я живу тут неподалеку, и мы возвращались с обеда после воскресной службы. Вообще-то, я искала святого отца… - понизив голос, неуверенно произнесла Элли.
- Отца Максимилиана? – спросил юноша. – С ним приключилось несчастье. Он сегодня не смог подняться с постели. Мы все молимся за него.
- Я знаю. На утренней службе святой отец, который вел проповедь, известил нас всех об этом. Собственно, я хотела поговорить именно с ним, - волнуясь сказала Элли.
- Если хочешь, я сбегаю за ним. Скажу, что ты его ожидаешь, - с радостью откликнулся мальчик. – Я сейчас же вернусь! Кстати, меня зовут Кристиан Ставеллюс – очень рад знакомству!
Элли оторопела. «Второй Ставеллюс за день – это уже слишком!» - подумала она про себя, отказываясь верить в такие фантастические совпадения. Ее улыбка сошла с лица, и она попыталась собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли.
- Не может быть! – полушепотом произнесла Элли, полагая, что говорит про себя.
- Что не может быть? – удивленно спросил Кристиан.
- Так ты сын священника?
- Ну да! Гаспарагус Ставеллюс мой отец. Мы приехали в город совсем недавно и с сегодняшнего дня, по просьбе отца Максимилиана, отец приступил к службе в вашей церкви. Они знакомы уже давно – учились вместе в духовной семинарии, - воодушевленно рассказал Кристиан.
Элли была поражена произошедшим событиям. Черный дог, назвавшийся именем святого отца, теперь Кристиан – его сын. Может быть, сон продолжался, и она еще не проснулась?
Кристиан взглянул на нее своими жгучими черными глазами. Это заставило Элли отвлечься от своих раздумий.
- Я, пожалуй, пойду. Я обещала маме не задерживаться, - выдумала она.
- Постой! Ты же хотела поговорить с моим отцом, да и помощь твоя в саду мне на самом деле пригодилась бы, - не понимая, в чем дело, останавливал ее мальчик.
- Я приду завтра, обещаю! - выпалила Элли уже почти на бегу.
- Ну, хорошо! До завтра! Я буду ждать тебя! – крикнул ей вслед Кристиан.
Прошли годы, и теперь, Элизабет, ты называешь Кристиана своим дедушкой, - полушепотом произнесла бабушка. Тот сон был моим предсказанием. Элизабет мирно посапывала на подушке, подложив руку под пухлую щечку. Ее ресницы еле заметно дрожали. Бабушка тихо встала с кресла, отложив недовязанную шаль, поцеловала внучку и вышла из комнаты.
