Пока существует взгляд, существует даль…
Иосиф Бродский
.
Я много раз была в Израиле. Самый первый – в командировке еще в 1993 году на международной конференции и праздновании дня Иерусалима. И именно тогда начался мой нескончаемый любовный роман с этой страной.
.
Потом были служебные и туристические поездки, полеты на всевозможные мероприятия, и радостные, и горестные. Не один раз проехалась с севера на юг и с запада на восток. В каждом городе (большом и маленьком) у меня есть друзья, знакомые, земляки. Старые и молодые. Успешные и не очень. Веселые и нудные.
.
Общее у всех одно – любовь к своей стране, хотя хорошо известно, что у евреев на два человека три мнения и три синагоги. Ее восхваляют, ругают, спорят с правительством, религиозными ортодоксами, друг с другом, уезжают, возвращаются, но постоянный магнит чувств притягивает – родная навек земля.
.
Всегда, отовсюду, через поколения и века – На будущий год в Иерусалиме. Под небом голубым есть город золотой. Один-единственный на свете. Стена Плача с записками на небо. Храмы, синагоги, мечети, Старый город, колонны Кардо, Via Dolorosa… Многовековые декорации. Под перезвон колоколов, и крик муэдзина, и мерные, будто картавые речитативы чуть раскачивающихся раввинов…
.
Человек попадает в прошлое, находясь в настоящем, ощущает присутствие времен, эпох, сил, токов разного напряжения, хаос, который не в состоянии осознать, барахтаясь внутри какого-то потока. Но слова здесь не передают ничего (хотя их и много). Я как-то пыталась это состояние объяснить московской подруге – она сказала, чему ты удивляешься, ведь там ходил Бог. Что может возразить агностик, стоя в центре стартовой площадки на небеса?
.
Витражи Марка Шагала – его подарок больнице Хадасса на горе Скопус поразили меня больше, чем плафон в Оперном театре Гарнье в Париже. Для «своих» старался. И тема близкая: благословение Иакова его двенадцати сыновьям и благословение Моисея коленам израилевым. Цвета витражей – радуга драгоценных камней в нагруднике первосвященника.
.
Впечатление – умопомрачительное. Даже если никогда в руках не держать ни Библию, ни Тору, ничего не знать и ни во что не верить: льется разноцветное — синее, красное, зеленое расплавленное солнце сквозь стекло, делая мир живым, подлинным, ярким. Единственным…
.
Я умирала от хамсина, несущегося из Иудейской пустыни, мокла, как селедка в рассоле Мертвого моря. Поднималась пешком к крепости Масада. Боязливо трогала содомское яблоко – оно ядовитое.
.
Все явления природы здесь гипертрофированы: если жара – то убийственная, если ветер – то пыльная буря, если солнце – то только солнечный удар и приходит на ум. Даже мне, выросшей при высоких температурах.
.
Климат ужасный, воды нет, недра пустые. Как будто все специально – для испытания человеческих возможностей. Классический анекдот:
.
Мальчик спрашивает отца:
– Почему Моисей бродил со своим народом сорок лет? Что он искал?
Отец ему отвечает:
– Он искал место, где нет нефти.
.
Это действительно так, все рядом лежащие земли истекают нефтью, как Израиль молоком и медом, а тут – нет.
.
Все рукотворное. Все цветет, как в раю.
.
И это не метафора, это явь. Сквозь марево. Миражи здесь явление заурядное. Мне казалось, что уже не осталось на этой земле ничего, что удивило бы меня. К чудесам тоже привыкаешь. Прямо каждый день можно что-то поразительное узреть.
.
Кокетства никакого, на самом деле, нет. Удивляет все – плодородный слой земли, который научились наращивать, первенство в мире по мелиорации (капельное орошение известно всем), медицинскому оборудованию, стартапам… Даже Нобелевских лауреатов становится все больше и больше – не мировых евреев, а именно израильтян.
.
Верующие, строящие (созидающие), защищающие. И все с рождения и до старости любят эту землю, политую кровью больше, чем дождями.
.
Я видела цветение гранатовых рощ и снегопад на Голанах. Бедуинов – лучших разведчиков Израильской армии. Друзов, седовласых мужчин в широких штанах специального покроя – с мешочком между ног, ведь после шестидесяти они могут родить Пророка. Мешочек, чтобы ребенок случайно не выпал.
.
Черкесов, проживающих на этой земле, со времен Кавказской войны.
.
Поинтересовалась, на каком языке они разговаривают. Ответ тоже поражает, как и все, что видишь и слышишь здесь – западный диалект адыгейского языка.
.
А сефарды говорят на ладино.
.
Все вместе – на иврите, английском, арабском, русском, французском, украинском. Многоголосый хор Человечества.
.
Сидела в юрте. Каталась на верблюдах. Видела страусиные, рыбные и крокодильи фермы, парфюмерные и косметические предприятия на берегу, как его называли в древности Асфальтового моря. Ела «рыбу Петра» на Киннерете. Проезжала через арабские деревни под каменным обстрелом и крики своей подруги за рулем:
.
– Нагнись, черт бы тебя побрал! Ты что, не понимаешь?
.
Пряталась в бомбоубежище, это сообщение трагично и ужасно, правда – в новых домах Ашдода (и многих других городах Израиля) – одна комната в квартирах обязательно монтируется как надежное убежище. Но это не везде. Сирена, ее звук непередаваем, спазм, громкий стук собственногого сердца – два шага – и ты вроде в безопасности. Первой бежит собака. Многого не понимаю, но я сижу вместе со всеми и чувство злости испытываю сильное – вокруг удивительная красота, которую мечтают не просто разрушить, стереть с лица земли. А всех убить…
.
Если бы видели Газу до того момента, как ее отдали… еврейские поселения не просто кормили сами себя, но были одними из крупнейших экспортеров сельхозпродукции в Европу. Органическое (экологически чистое) земледелие. Был цветущий сад, сейчас смертоубийственная помойка. Туннели, подземные бункеры, склады оружия, построенные на деньги гуманитарной помощи всего мира. До ближайшего израильского города (поселения) – несколько километров.
.
Страшно, господа, жить на свете. И никакая любовь ненависти противостоять не может. Только сила, увы…
.
Вот таким извилистым путем я добралась до израильского кино. Всегда предпочитая американское и советское всем остальным.
.
Но почти никогда невозможно с абсолютной точностью утверждать: видел – значит, знаешь и понял. Впечатления часто путаются со знанием. Взгляд скользит по поверхности времени, а кино помогает проникнуть внутрь.
.
Флэшбэк не случайно придумали умные люди: воспоминания, возвращения, напоминания…
.
Как менялся Израиль – перед нами расстилается изображение страны воплощенной.
.
Собственно, я и сама не знаю – о кино ли я пишу: без контекста времени ничего невозможно понять. Случайно заглядывая в былое, отмотав пленку событий сорокалетней давности.
.
Фильм «Сват» призываю всех посмотреть. Я люблю, когда фильмы сняты по литературным произведениям и когда эта литературная составляющая сохраняется до конца в кинематографической версии. Роман Амира Гутфренда»* называется «Когда герои летают».
.
Фильм «Был когда-то я» в прокате превратился в «Свата». Поставил его знаменитый израильский режиссер Ави Нешер*.
.
Очень хорошее кино со счастливым концом, если конец когда-нибудь бывает счастливым.
.
Даже пересказывая сюжет, я ничем не рискую. Вы прекрасно и сами знаете такие истории, которые ни на какой канве не умещаются, им тесно в рамках повествования, они как подходящее тесто нуждаются в умном вмешательстве и хороших руках. И только потом будут различные халы, булочки, крендельки, да вкусные пряники.
.
***
.
1968. Год назад закончилась Шестидневная победоносная война. Позволю себе еще один анекдот. Москва. В троллейбус заходит высоченный русский мужик и прямо с порога орет :
.
– Евреи есть?
Молчание.
– Евреи есть?
Молчание.
Опять крик:
– Евреи есть?
Какой-то тщедушный очкастый человек со скрипкой, тихо, глядя в пол, говорит:
– Есть!
– Молодцы! – орет верзила! Какие молодцы!
.
***
.
Вот это состояние эйфории и было присуще Израилю 1968, на фоне которого и разворачивается сюжет. Все начинается и кончается в Хайфе. Там живет замечательный подросток Арик Бурштейн (Туфаль Шафир). Ему только 16, и он хочет стать писателем. Бывает. (Мне кажется, что это автобиографическая история писателя). Везде ходит со своей записной книжкой, что-то пишет, думает… Только одно лето… а сюжеты на всю оставшуюся жизнь. Лето яркое, юношески веселое, событийное, с обязательной первой любовью… гостьей из Америки, футболом, купанием в фонтане, неожиданной работой и новыми знакомствами. Янкель Брайд (Адир Миллер) представляется... Сватом. Он ищет людей, которым необходима любовь, в итоге – свадьба.
.
Конечно, он все сам знает как: «не то, что они хотят, а то, что им нужно». Все реплики свата я запомнила наизусть. Они стоят того, чтобы и вы их знали: «Любовь с первого взгляда. Это развод со второго». Его способы знакомства с женщинами на улице:
.
– Какая у вас красивая сумочка? Вам муж купил?
– Я не замужем.
– Наверное, я могу вам помочь – вот моя визитка.
.
И Сват ходит по Хайфе, и ищет своих клиентов. Даже не за деньги, а так… помочь людям найтись, главное ведь в жизни любовь. И больше ничего – без нее человек тоскует, увядает и сохнет, как не политый цветок…
.
Да и Бог говорил – нехорошо человеку быть одному.
.
Любви достоин каждый, считает Янкеле. И хочет оделить ею всех. Сватовство для него — не профессия, не случайная работа. Это миссия. После Аушвица…
.
– Госпожа Сарра, я не устраиваю свадьбы. Все в руках творца. Я только его посланник.
.
Посланник трагически одинок. Сват любит женщину (Майя Дегэн), про которую говорит другу:
.
– Она свободна, но ее сердце занято.
.
Как много мы знаем таких людей – и без всякого кино. Тех, кто нас не может полюбить, и чье сердце занято не нами. Но как мучительно в этом признаться, как тяжело быть нелюбимым.
.
Его избранница Клара (в переводе с латыни – «ясная», «светлая»), видимо, такой и была когда-то. Свет еще исходит от нее, но то, что с ней произошло в лагере, сделало его безжизненным, рассеянным. Лучистая энергия иногда возвращается, но в ней сквозит безумие. Ее мысли – словно призраки, ее поступки – танец женщины, забывшей последовательность па. Она еще танцует. Но это кружение ненадолго… и она упадет.
.
Сват смел и умен, но хром, изувечен, не очень молод. Прошедший ад, не очень верит в существования рая вообще.
.
Очень серьезно подходит к своему занятию: отслеживает каждого кандидата, обратившегося к нему. Не женат ли он? Не легкомысленная ли она? Свату одному трудно справляться с таким запутанным клубком человеческих характеров, желаний, обстоятельств, страстей, если угодно.
.
И ему нужны «шпионы» (вернее, только один) – ловкие и наблюдательные ребята, которые будут следить за потенциальными новобрачными.
.
Встреча с Ариком из Верхнего города, который еще ко всему оказался сыном его школьного товарища из небольшого румынского городка, — начало сразу нескольких историй.
.
Хайфа делилась на Верхний и Нижний город – и очень отличалась жителями их населявшими. Наверху – люди, чья жизнь, наконец, обрела нормальное очертание. Семья, дом, дети. Жены из местных. Работа. Друзья, соседи. Страна, в которую они верят…
.
В Нижний (у моря) – настоящий Вавилон – люди спускались, чтобы сходить в кино, снять проститутку, найти менялу, купить контрабандный товар у матросов – крики перекупщиков просто одесские: «Швейцарские часы! Пожизненная гарантия до 200-лет», Покупайте французские духи! Держатся неделю. Запах за километр».
.
Это зона маргиналов и тех, кто никогда не утратил страха повторений. Жизнь у воды – это спасение. Возможность уплыть, покинуть сушу как шанс исчезнуть, со своим вечным клеймом – татуированным десятизначным номером на руке.
.
Почти все взрослые персонажи фильма живут прошлым. Это прошлое – даже в ежесекундном настоящем, в стране, о которой они мечтали и в которой оказались – наваливается на них, придавливает. Они прошли концлагеря, выжили, спаслись, и даже неплохо зарабатывают, полюбившийся нам Сват зарабатывает на контрабанде, но нам даже нравится такой гешефт. Он многое объясняет. Не только вода спасение, но и деньги. Много денег.
.
В фильме есть тайна, когда посмотрите, поймете, в чем дело – глядя на экран, вы почти все время смеетесь – это классический смешной юмор, словечки, фразочки, персонажи. Один библиотекарь чего стоит со своей репликой – «Боже, он жуёт сэндвич над Хемингуэем!»
.
Вы смеетесь до тех пор, пока не понимаете, что ваши щеки влажны от слез. Вы плачете, плачете, плачете, вспоминая всех погибших в той страшной войне, изменившей мир людей.
.
Шутки убитого европейского еврейства так же смешны, как и прежде. Их плюс – настоящий юмор. Минус – шесть миллионов, ставших дымом и пеплом…
.
Пеплом памяти и дымом воспоминаний…
.
Кинотеатром в нижнем городе, в котором все время идут индийские фильмы, владеет семья лилипутов. Очаровательная хозяйка Сильвия, просто Грета Гарбо (блистательная Бат-Эль Папура), тоже хочет замуж.
.
Вы не сможете сдержать улыбки, глядя на ее ежедневно сменяемые туалеты, прически, каблуки – и претензии к Свату, что он плохо ей ищет мужа. А задача совсем непростая. Но будет у нее муж, будет, не переживайте. Все в руках профессионалов.
.
Прототипом лилипутской семьи в фильме, стала реальная семья Овиц. Действительно – такое придумать невозможно. Ее история описана неоднократно и довольно хорошо известна не только в Хайфе, где они жили, не только в Израиле. А везде, где чтут цирковое братство и маленьких больших людей.
.
Эту историю я вам расскажу, хотя в фильме о ней нет ни слова. Семья Овиц, циркачей, актеров и бродячих музыкантов из Румынии до войны выступала по всей Европе.
.
От первого брака их отца родилось две дочери-лилипутки. Во втором браке было восемь детей, пятеро из них лилипуты. Всех их в 1944 году отправили в Освенцим. Они выжили там чудом, потому что «ангел смерти», эсэсовский врач Йозеф Менгеле*, заинтересовался уникальной семьей, где рождались люди нормального роста и лилипуты.
.
Он изучал проблемы наследственности, семье было созданы особые условия (исследования костного мозга, крови, волос), но они избежали газовых камер. Как добрались до Израиля – отдельная история.
.
После освобождения они попали в советский лагерь для перемещенных лиц. Я закрываю глаза и представляю, как семь гномиков (простите) восемь месяцев шли пешком по чужим просторам до своей деревни в Румынии. Дождь, снег, ужас… Может быть, их жалели? А может быть, они выступали перед почтенной публикой? Господи, видел ли ты это представление?
.
Моссад долго и безуспешно гонялся по всему миру за Йозефом Менгеле, который дожил до 1979 году в Бразилии. Смерть тоже бывает насмешливой, купаясь в море, доктор получил инсульт и утонул. Пошел на корм рыбам…
.
Сыграли лилипуты в фильме удивительно. И часто по сравнению с людьми обыкновенного роста и ничтожного сердца – казались гигантами. И мне очень нравится, что они открыли именно кинотеатр, а не столовую, и крутили там только индийские фильмы, которые раньше были только про любовь.
.
В фильме нет проходных персонажей, а в сюжете пустот. У всех биографии, как и у страны обетованной. Лето, такое длинное, бесконечное – однажды закончится.
.
Канут в прошлое «лиры» и скауты. Ребята вырастут. Мальчик станет писателем. Настоящим. Сват умрет, оставив ему завещание. И знание главной заповеди: каждый нуждается в любви.
.
Кинотеатр снесут. Библиотекаря забудут. Хайфу с ее Бахайскими садами назовут восьмым чудом света. Мир станет другим.
.
Неизменной останется только война.
.
И уже хватая себя за руку, чтобы, наконец, остановиться и поставить точку, хочу заметить, что самое удивительное на свете – не загадки природы, не достижения науки, не тайны дара и таланта, а обыкновенные люди.
.
Такие, как мы с вами. Точка, точка, огуречик – вот не вышел человечек. Почему? А его убили…
.
________________
* Амир Гутфройнд – один из самых захватывающих израильских авторов молодого поколения. Родился в Хайфе в 1962 году. Родители Амира пережили Катастрофу. По окончании действительной службы, поступил в Технион г. Хайфы на факультет прикладной математики. Около двадцати лет служил в израильских ВВС, в отделе математических разработок и исследований. Демобилизовался в ранге полковника ВВС.
.
**Ави Нешер – сценарист, режиссер. Автор 20 фильмов. Родился в 1953 в израильском городе Рамат-Ган, в семье дипломата-репатрианта из Румынии и матери, которая родилась в России.
.
Закончив среднюю школу в шестнадцать лет, Нешер начал изучать международные отношения в Колумбийском университете. В 1971 году он вернулся в Израиль и был призван на службу в Сайерет Маткаль (элитное подразделение Армии обороны Израиля).
.
Косить от армии в Израиле неприлично. Служат все. Это доблесть и честь. Солдат защищает свою Родину. Родина защищает каждого солдата. В израильской армии (и обществе) дезертирство считается одним из самых серьезных нарушений.
