ВЕРСИЯ УБИЙСТВА МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
(выборка фактов из книги Татьяны Костандогло «ПЯТЫЙ ВОЗДУХ»)
* * *
.Книга «ПЯТЫЙ ВОЗДУХ. ВЕРСИЯ УБИЙСТВА МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ» — документальная. Все факты и действующие лица подлинные. События происходят летом 1985 года в Елабуге и Казани, городах Татарской АССР. В то время, по поручению семьи Цветаевых, мне выпало заниматься поисками настоящего места захоронения Марины Ивановны Цветаевой. Об этих событиях читатели Стихи.ру узнают из публикаций (по частям) на обеих моих страницах. Буду благодарна за отзывы, замечания и уточнения в рецензиях. Спасибо всем заранее за внимание к судьбе эпохального Поэта Марины Цветаевой.
.Выше — предисловие Автора. Сама книга здесь: http://www.stihi.ru/2010/05/31/2581
Книга Татьяны Костандогло довольно-таки объемна — насыщена лирическими отступлениями и стихами (как цветаевскими, так и авторскими); в ней — вся история поисков, событий, встреч; перечень и содержание некоторых документов и т.п. Захотелось сконцентрировать внимание на самих фактах, зафиксированных в ходе журналистского расследования 1985 года. Т.о., наша задача — отжать фактологический материал. В публикации: курсив (косой шрифт) — цитаты, прямой — наш, жирный шрифт — везде наш.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБРЕТЕНИЕ НАСТОЯЩЕЙ МОГИЛЫ ПОЭТА
1. Андрей Трухачев-Цветаев (сын Анастасии Ивановны и племянник Марины) вычерчивает со слов матери схему елабужского кладбища — на бумаге.
2. Физик Геннадий Архангельский из Калуги, с успехом до того демонстрирующий действие рамки-лозы, отвечающей на любые вопросы — находит и отмечает место настоящего захоронения — на чертежной схеме: Это здесь,- говорит он,- делая отметку, приблизительно, в сорока метрах от мемориального камня. Запомним эти 40 метров!
3. 26 июня 1985 года, (спустя, без малого, 44 года после того трагического дня) с письмом Анастасии Ивановны Цветаевой на имя председателя горисполкома, Татьяна Костандогло отправляется в Елабугу.
4. Елабуга встречает Татьяну проливным дождём. По ночному небу мечутся молнии, гром сходит с ума. И все же в 22:00 часа Татьяна решает пешком отправиться на кладбище. Впоследствии она поймет, что такое решение было правильным — в первые же часы своего пребывания в Елабуге, без чьих бы то ни было помощи и помех, Костандогло находит настоящую могилу Поэта!
5. На кладбище гроза утихает, дождь прекращается. Татьяна рассыпает привезенную из Москвы горсть земли возле мемориального камня и, ориентируясь на пометки Геннадия Архангельского, начинает двигаться с оставшейся горстью земли — в сторону настоящей могилы Цветаевой.
6. К месту той могилы — нет ни тропы, ни дороги. Пробираясь наугад по бездорожью, Татьяна достигает каких-то нагромождений, которые впоследствии (при свете дня) оказываются горами обычного мусора. Чуть дальше Татьяна обнаруживает большое дерево РЯБИНЫ и СЕМЬ ТОПОЛЕЙ — как потом выяснится, их никто НЕ сажал — они выросли по собственному желанию! Журналист Татьяна Костандогло рассыпает над обретенной могилой оставшуюся горсть земли с Ваганьковского кладбища, которое Марина назначила когда-то себе — последним земным пристанищем, и долго стоит там, прислонившись к дереву..
7. Пора в гостиницу. Под ногами неожиданно появляется узкая тропа, она ведёт бережно, заботливо…
8. За воротами кладбища журналистку уже поджидает милицейская машина — городок мал, и всё мгновенно становится известным! Бдительная милиция доставляет Татьяну в гостиницу.
9. Утром следующего дня Т. Костандогло посещает Биктимира Гизатулловича Мурясова, председателя Елабужского горисполкома — уже предупрежденного о приезде журналистки и даже — о ее ночном посещении елабужского кладбища. Татьяна передает Мурясову письмо Анастасии Ивановны Цветаевой — в нём краткая история, связанная с поиском места захоронения сестры и убедительная просьба содействовать Татьяне Костандогло в поиске не приблизительного, а точного места захоронения её родной сестры — поэта Марины Цветаевой. Мурясов читает письмо, он доброжелателен, но не слишком доволен: "Столько лет прошло! Ну, скажите – зачем эти поиски? Что они дадут?".
10. Татьяна знакомится с сотрудниками елабужской газеты «Новая Кама» и, в частности, с Марьям Лариной, которая занимается делами, связанными с Мариной Цветаевой. Марьям рекомендует журналистке поговорить с хозяйкой квартиры, у которой ее семья арендует жилье — М.И. Чурбановой (по ее словам), много знающей о тех военных временах, но не любящей о том говорить.
11. 30 июня Костандогло знакомится с Владимиром Николаевичем Дунаевым, человеком преклонных лет, хорошо образованным, знающим несколько языков — который в 41-ом дважды разговаривал с Мариной Цветаевой лично, и который чуть позже подтвердит местонахождение настоящей могилы Поэта. На следующий день, утром [1 августа], Владимир Николаевич в присутствии сына Юрия, сотрудников больницы и члена горисполкома даёт свидетельские показания. Светлейший ум, чёткая, внятная речь. Рассказывает о встрече с Мариной Цветаевой — волнуясь, с такой детской радостью, словно ждал разговора о ней и, слава богу, дождался! Так люди выполняют свой человеческий долг, не догадываясь о том, что это – долг. Он любит её стихи! Он знал о ней [еще] до встречи! Он разговаривал с ней! Он носил цветы на её могилу... Вспоминает, прикрыв глаза:
— Моя жена, помню, говорила о Марине Ивановне: «Оторваться от родины — вещь необычная, а вернуться назад – это сверхподвиг!».
12. Вечером же, 1 августа 1985 года, Костандогло встречается с Марией Ивановной Чурбановой. Она в сороковые годы работала почтальоном, поэтому многих знала. Мария Ивановна [вопреки опасениям Марьям Лариной] охотно рассказывает всё, что ей известно. На кладбище идёт со мной на следующий день рано утром [2 августа] — место показать. То самое, где семь тополей и рябина выросли. Рядом — могилы её родных: родителей и детей. Ещё показывает, где копать, чтобы остаток столбика добыть, если сохранился. В то время, когда Цветаеву хоронили, вдоль кладбищенской ограды тянули телеграфную линию. Вместо креста установили так называемый пасынок от телеграфного столба, на котором молодой парень Вадим Сикорский написал одно слово – ЦВЕТАЕВА. Всё это Мария Ивановна знает от сторожа кладбища дяди Серёжи. Да, это то место, о котором и Дунаев говорил — близко от забора, между белым и красным камнем стены кладбища..." И это — ТО МЕСТО, КОТОРОЕ НАШЛА Т. КОСТАНДОГЛО в первую же ночь пребывания в Елабуге!
.
Итак, уже ЧЕТВЕРО показали ОДНО и ТО ЖЕ МЕСТО — как НАСТОЯЩУЮ МОГИЛУ ЦВЕТАЕВОЙ: Геннадий Архангельский, Владимир Николаевич Дунаев, Мария Ивановна Чубарова, сама Татьяна Костандогло и, наконец, — и прежде всех! — его показали: любимая Маринина РЯБИНА и СЕМЬ ТОПОЛЕЙ!
Андреем Трухачевым-Цветаевым впоследствии была добыта информация в леспромхозе об [этих] деревьях – рябине и тополях, — исследован их возраст по кольцам. Да, их не сажали. Выросли сами. Яркий памятник живой природы, её любви к своему творению по имени – Человек.
Факт сам по себе интересный. Две сосны на месте, указанном Анастасией Ивановной Цветаевой на елабужском кладбище, высохли сразу после того, как был установлен мемориальный камень. Как это понимать? Да, можно объяснить так — повредили корни… А можно иначе, если читать язык природы — могила не здесь…
Фальшивая могила Марины Цветаевой — фото Сергея Орлова
Приведу факт, не менее загадочный. В Тарусе росли два дерева, которые так и назывались — Ася и Марина. После ухода из жизни Поэта — дерево Марины высохло... Корни никто не повреждал. Мистика? Нет. Явление, которое наука не может [пока] объяснить.
13. Сомнения Анастасии Цветаевой. Анастасия Ивановна Цветаева не верит: «Как это так? Поехали и сразу нашли?» Вспоминает тех, кто ездил – никто не нашёл! «Ну, были предположения, разночтения… Но чтобы вот так — быстро? Кто это — знает? Быть того не может!».
14. Татьяна каждый день бывает на кладбище. Володя, муж Марьям, изготовил деревянный крест — новый, праздничный, светлый — друзья помогли сделать. Однако, устанавливать крест нельзя — предполагаемая могила захламлена, она вблизи кладбищенской ограды, приблизительно в сорока метрах от того места, где установлен мемориальный камень [точное расстояние между фальшивой и настоящей могилой составляет 36,1 метра!]. Здравый смысл за то, что надо вывозить мусор. Место, где должен был стоять столбик, расчищаем аккуратно. Володя со своими друзьями тщательно, слой за слоем, снимают утрамбованную землю. Много камней, с ними переплелись корни деревьев.
Именно корни деревьев, если они на тот момент оказались НЕ поврежденными, должны были бы предотвратить (подтвердить или опровергнуть), предполагаемую Татьяной, эксгумацию останков. Если, конечно, тело Поэта не было эксгумировано тогда же — в сентябре 1941 года..
15. Не верю своим глазам, когда на свет появляется дряхлый остаток подпоры телеграфного столба, а в нём — большой ржавый гвоздь. Неужели этот столбик хранит память о страшных событиях тех дней?
Вспоминается рассказ Марии Ивановны Чурбановой о том, как в холодную зиму сорок первого года нечем было топить печи, и люди согревали свои жилища кладбищенскими крестами. Спиливали крест, а чтобы откреститься от покойника (старое народное поверье) забивали в остаток креста, находящийся в земле, большой гвоздь.
16. Чтобы установить новый крест — необходимо вывезти мусор. Журналистка вновь посещает Биктимира Гизатулловича Мурясова, который — раздражен и недоволен самовольными действиями Костандогло: «Как нашли место?! Мы сейчас мусор вывезем, а потом окажется, что это не та могила? Кто Вам показания давал? Будем всё проверять! Я же просил Вас, очень просил — ничего, без моего ведома, не предпринимать! Просил? Вы приехали-уехали, а нам тут жить! Это наш город, а не Москва!»
17. Тогда Татьяна предпринимает следующий, уже осознанный самостоятельный шаг. Она записывается на приём к заместителю председателя горисполкома по хозяйственной части. Изиль Губайдуллин — что за человек? Ничего не знаю о нём, кроме того, что он строил Камаз. Марьям сказала — его любят люди. Жду своей очереди больше двух часов. Захожу в кабинет. Встреча прохладная.
После долгого разговора о Марине Цветаевой и чтения ее стихов, Изиль принимает, не согласованное с вышестоящими, решение — вывезти с могилы Поэта мусор. В день вывоза мусора дождь, ливший на протяжении всего времени пребывания Костандогло в Елабуге, делает перерыв!
18. Ранним утром следующего дня на месте, где природа вырастила свой памятник — рябину и семь тополей — мусор вывозят три грузовика. Насыпается холм земли. Устанавливается крест, к нему прибивается табличка с именем «Марина Цветаева» и — даты её жизни. Изиль понимает, что Мурясов ему этого не простит. Что впоследствии — и произошло. Изиль, не позволив Татьяне похлопотать за него в Казани на самом высоком уровне — был уволен и шутил по этому поводу: мол теперь будет время читать стихи! Костандогло также была вызвана «на ковер», и ей было предложено съездить в Казань для получения разрешения на продолжение своей деятельности — от Министерства Культуры Татарстана.
19. Из Москвы прилетает Юра Кацман. Его прислал Андрей Трухачев-Цветаев. Я уже знаю Юру по рассказам Дунаева и Чурбановой. В прошлом году десятиклассник решил сам искать место захоронения Марины. Что удивительно – год спустя, я прошла по его следам, не подозревая об этом! Но Юра внезапно заболевает, и Татьяна отправляет его назад в Москву.
20. Через три дня журналистка и сама уезжает в Москву. Везет с собой вещественные доказательства – остаток подпоры телеграфного столба, ранее сданный в музей истории города. Получила его под расписку. Ещё — протоколы разговоров со свидетелями, заверенные подписями и печатью горисполкома. Первые ласточки. Убедительные. Почему же раньше, по стопам Кацмана, никто не пошёл? Почему только сейчас Андрей узнал об этом? Начинаю догадываться — есть неизвестные мне причины. У Андрея – свои планы. Он сказал мне по телефону о намерении действовать самостоятельно: «У Аси серьёзный повод устраниться от поиска, а я буду идти до конца, и книгу о Марине мы с тобой напишем вместе»!
21. Возвращение в Москву. Беседа с Андреем Трухачевым, который уже подготовил письма для новой поездки Татьяны — на сей раз в Казань: в Президиум Верховного Совета Татарстана, Министру Культуры, в Союз писателей Татарской АССР, Всероссийскому обществу охраны памятников культуры и несколько личных писем. На моё имя он решил сделать нотариальную доверенность, без неё не обойтись: визиты серьёзные, документ может понадобиться.
22. Пенёчек с гвоздем — с могилы Поэта — отправлен на экспертизу. Через две недели Костандогло вылетает в Казань. А пенёчек, увы — так навсегда и затеряется в потемках таинств «экспертизной лаборатории».
23. Казань. Гостиница «Совет». Визит в Министерство Культуры, встреча с министром: Таишев Марсель Мазгарович. Министр уже осведомлен о деятельности журналистки в Елабуге и недоволен ею. Он ставит под сомнение сам факт того, что найдена могила:
— Сестра ездила? Не нашла! Мы камень мемориальный поставили? Поставили! Сборник стихотворений издали? Издали! А могилу пусть родные ищут, мы здесь при чём?
— Так ведь родные и ищут,- отвечаю. Вот доверенность. Вот письмо племянника Марины Ивановны Цветаевой, сына Анастасии Ивановны. Андрей Борисович Вам лично письмо адресовал! Семья просит любезно разрешить доделать дело, начатое в Елабуге. Вот свидетельства людей о том, что место, которое мы ищем, известно. Что дальше будем делать, Марсель Мазгарович?.
А дальше меня очень вежливо (под руку!) провожают до дверей и… отправляют в Союз писателей Татарской АССР. Там, оказывается, создана специальная комиссия, которая ждёт указаний из… Москвы. Хорошо, что Андрей и это предусмотрел!
24. Встреча с Председателем Союза писателей Татарстана Туфаном Абдулловичем Миннулиным. После ничего не значащего полушутливого разговора, вдруг, в упор глядя на меня, Минуллин злорадно спрашивает:
— А Вы знаете, что у нас письмо от Анастасии Ивановны Цветаевой? Она закрывает дело!
От неожиданности на меня нападает смех:
— Конечно, знаю! Но у меня доверенность от Андрея Борисовича, сына Анастасии Ивановны. Ей 92 года. Сын, учитывая преклонный возраст матери и состояние её здоровья, все хлопоты берёт на себя. И он, кстати, пишет об этом поиске свою книгу, а я помогаю ему собирать материал. Вот его телефон. Звоните.
Святая правда. Протягиваю доверенность. К такому повороту событий Туфан Абдуллович не готов. Анастасия Ивановна… закрывает дело, а её сын – открывает?!
— Это меняет дело,- говорит Туфан Абдуллович задумчиво, несколько раз внимательно перечитав доверенность. Мы всё сделаем для сына Цветаевой, не сомневайтесь! Пусть комиссия работает.
25. Президиум Верховного Совета Татарстана. Анвар Бадретдинович Багаутдинов:
— Что же Вы сразу ко мне не пришли, Татьяна Сергеевна?
— Анвар Бадретдинович, а Вы разве не послали бы меня… по своим служебным лестницам? Поверьте, вопрос управления меня настолько заинтересовал, что я его даже изучать начала! Вы правы — путь сверху вниз короче, чем наоборот….
Анвар Бадретдинович улыбается:
— Да Вы не только поэт, Вы ещё и философ!
— А разве бывают поэты… не философы?– спрашиваю.
— Бывают, бывают! Ещё как бывают! Ваш Биктимир Гизатуллович — прекрасный человек, хороший администратор, в душе -— поэт, но не философ… Не заметили?
И Анвар Бадретдинович просит секретаря соединить его с Елабужским горкомом партии. Деловым тоном, исключающим любые другие мнения, вежливо диктует:
— Отнеситесь с пониманием к событиям в вашем городе — дайте возможность журналисту из Москвы работать по её усмотрению. Не мешайте товарищу! С Москвой мы договоримся. Спасибо.
26. Последние дни работы в Казани насыщены — знакомства, встречи с коллегами. Программа выполнена. Люди интересные. Обрадовал меня писатель Рафаэль Мустафин. Он ещё в 1966-ом году опубликовал лирический очерк в четырёх частях о елабужских днях Марины. Человек приятнейший, распахнутый настежь, щедрый. Принёс мне свою переписку с дочерью Марины – Ариадной Сергеевной. Читаю всю ночь. Умница – живой, трепетный язык общения! Оказывается, Ариадна Сергеевна тоже занималась поиском могилы. И… странно — тоже безрезультатно.
27. Появление подозрительного человека-«журналиста» в гостинице: предлагает Татьяне всё бросить и поехать в дом отдыха. Проверка — на прочность?
28. Встреча с профессором Альфредом Хасановичем Халиковым. От Андрея ему личное письмо. Альфред Хасанович, член Всероссийского Общества охраны памятников истории и культуры. Он высказал интересную мысль о создании единого комплекса, в который войдёт и мемориальный камень, установленный на елабужском кладбище, и будущий памятник Цветаевой. Таким образом, будет увековечена история многолетнего поиска места захоронения Поэта:
— Это украсит будущую парковую зону города, куда по предварительным сведениям будет включена и территория ныне закрытого кладбища,- говорит Альфред Хасанович.
В Казань я приеду ещё раз в сентябре этого же года. И в государственном архиве, по просьбе Андрея, заберу копию письма Марины Цветаевой на имя товарища Имамординова и копию акта о её смерти.
.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЕРСИЯ УБИЙСТВА ПОЭТА
.
29. Снова Елабуга. Теперь — официально, с разрешения Казани. В отделе культуры горисполкома Татьяну ждет новость: цепи от памятника Ленину — на могилу Цветаевой перенесли! Первый зам. секретаря горкома партии сама цветы ездит поливать на кладбище, через день ездит!
30. Земля слухом полнится, и 31 августа 1985 года приехавшие из Коктебеля почитатели творчества Поэта Марины Цветаевой настойчиво требуют рассказать о найденной могиле. [Горисполком попросил Татьяну на тему могилы не говорить, и она подчиняется] Положение спасает директор краеведческого музея Галина Николаевна, кратко поведав о предполагаемом месте захоронения. Огромная толпа людей идёт в указанном направлении.
Перед тем, как люди начали расходиться, ко мне решительно направляется женщина преклонных лет. Оказывается, живёт рядом с домом Бродельщиковых, где произошла трагедия. Сразу оговаривается:
— Подписывать ничего не буду. Ни о чём меня не спрашивайте. Вы наш город не знаете! Но я решила грех с души снять. Видела я своими глазами, как в тот день двое мужчин к Бродельщиковым вошли в калитку, а вышли… через окно! [когда вернулись Бродельщиковы — дверь была заперта изнутри, и ручка обмотана тряпками. - Tamis] Ещё подумала — не воры ли? Но сама себя утешила – мол, кто же воровать идёт в костюмах? Они там долго были…
.Я цепенею, не в силах оценить сказанное и сообразить, что это? Кто-то подослал? Обман? Проверка моей реакции? Женщина плачет и повторяет одно и то же:
— Жалко несчастную… Не самоубивица она, нет… Уби-и-ли человека,- тихо причитает испуганным шёпотом, оглядываясь по сторонам. И – плачет… Для окружающих ничего подозрительного не происходит – людей много, и многие из них во время чтения Марининых Стихов плакали. Я всё же пытаюсь бессвязно задать какие-то вопросы, но она машет головой:
— Ничего не спрашивайте, я Вам всё сказала. Да, чуть не забыла! Бродельщиковы из дома никогда вдвоём не уходили, потому что с ними внучек маленький жил, Павлик. А в тот день никого в доме не было…
Женщина отходит, не прощаясь…
31. Когда Татьяна с волнением рассказала о только что услышанном ошеломляющем сообщении Изилю — он неожиданно подтвердил эту информацию:
— Ты теперь понимаешь, почему люди уходят от этих разговоров? Особенно с приезжими. Я эту женщину знаю, она уважаемый человек. Слышал и я об этом, но молчал, твою реакцию предвидел…
— Как?!- у меня истерика.- Как — слышал? И — молчал? Почему?! Кто ещё знал? Кто-о-о???
— Тише. Нельзя так. Возьми себя в руки, на нас смотрят… успокойся. Или я больше ничего не скажу! Этого не докажешь, пойми! Это было и останется версией!
— Но почему? За что? Ты — знаешь?
— Лет пять назад приезжал ко мне знакомый со своей женой из Казани. Он в органах работает, жена – учительница. Ну, выпили… Зашёл разговор… Вроде всё — из-за Эфрона, мужа Марины. Его расстреляли тоже в августе, только раньше. Марина об этом не знала. Ну, и… Короче, это у них называется чисткой…
— Изиль, но это же… убийство!!!
— Нет, Татьяна. Это всего лишь предположение. Запомни. Никто никогда ничего не докажет. И никто не знает, как на самом деле было.
Молчу. Теперь понятно, почему никому не нужен [был] поиск настоящей могилы… В себя прихожу с трудом. Хорошо, что завтра воскресенье. Не хочу никого видеть, ни с кем говорить, дико болит голова.
Возникает вопрос: зачем эта безымянная женщина «преклонных лет» появилась на Петропавловском елабужском кладбище в 44-ю годовщину гибели Марины Цветаевой? Почтить память Поэта? Послушать стихи в ее честь? Возложить на могилу цветы? Почему-то не верится ни в то, ни в другое, ни в третье.. впрочем, третье — не исключается. Но очень верится в то, что новости в маленьких городках разносятся быстрее грозового ветра, и что эта уважаемая женщина, долгие десятилетия хранившая в душе страшную тайну гибели соседской постоялицы — знала уже и о нахождении настоящей могилы Поэта и о присутствии в городе московской журналистки, и о своей (может быть) последней возможности сообщить надежному человеку правду того незабытого августовского дня.
Да, именно совесть, отягчавшая душу женщины, приближающейся к порогу земного бытия, заставила ее пойти на кладбище — ведь представившийся случай обещал стать удачным. Не могла же она открыто явиться в гостиницу, где жила Татьяна — а там, на кладбище, можно было затеряться среди людей и, улучив момент, осуществить задуманное. Именно так всё и произошло — теперь совесть ее была чиста, и душа получила облегчение! Кем-то все же эта женщина (как и многие другие) была запугана и сурово предупреждена о «гробовом» молчании…
Когда читаешь — с какой насмешкой критика книги «Пятый воздух» отзывается о данном факте, называя его не документальным, хочется спросить эту «критику»: а разве многочисленные свидетельства современников М. Цветаевой (устные и письменные) имели своим приложением гербовую печать? диктофонную запись? кадры видеосъемки? Думается, что свидетельство простой русской женщины, далекой от самопиара и тусующейся писательской братии — самое, что ни на есть, правдивое и, по-человечески, документальное! И вряд ли она была не в своем уме, речь ее — речь здравого человека!
32. «Чудеса» с документами. В письме Марины Цветаевой на имя товарища Имамординова (с просьбой о трудоустройстве) не указан год, указана только дата – 16 августа. Но почему при регистрации документа не указан год? Поставим вопрос точнее, почему и кем «год» уничтожен? Автор книги «Быт и бытие Марины Цветаевой» Виктория Швейцер, проживающая сегодня в США, так вспоминает об этом письме: «Письмо Цветаевой хранится в архиве Союза писателей Татарстана. Поперёк него – резолюция: «К делу». К какому делу?».
На копии, которую получила я [Костандогло], резолюция «К делу» УЖЕ… отсутствует! Напрашивается вывод — "ДЕЛО" завёл Союз писателей? Но не сам же?
33. «Совпадения». Число «16» – роковое число в нашей истории. Марина писала письмо 16-го числа. Я получаю копию письма 16-го числа. В тот день, когда Марина писала письмо, был расстрелян её муж Сергей Эфрон, а именно – 16 августа 1941 года. В книге «Быт и бытие Марины Цветаевой» Виктория Швейцер упоминает о том, что Сергей Эфрон, муж Марины, был расстрелян в октябре 1941 года. По данным "Википедии" (Свободная Энциклопедия в интернете) приговор был приведён в исполнение 16 августа 1941-го. Почему у многих авторов разные даты? Случайная неточность? В неё даже с трудом не верится!
Да, о расстреле Эфрона 16 октября 1941 года — пишет и Ирма Кудрова, которая читала открытые Горбачевым архивы.. Но чистильщики ведь зачищали не только живых людей, но и.. архивы! В августе 2010 года к депутату Госдумы Виктору Илюхину обратился один из членов группы таких чистильщиков с заявлением и подтверждающими подобные акции документами http://www.youtube.com/watch?v=jRJzkIAKarQ Через полгода Виктор Илюхин скоропостижно (чуть не написала: благополучно) скончался у себя на даче!
Виктор Илюхин скончался на 63 году жизни по причине сердечной недостаточности [диагноз: палочка-выручалочка. - Tamis]. Однако члены КПРФ рассматривают и другие версии случившегося, в частности, «политическую составляющую». «Он никогда не жаловался на сердце, и мы считаем странным его столь внезапный уход из жизни»,- цитирует «Независимая газета» слова секретаря ЦК КПРФ, депутата Госдумы Сергея Обухова.
По словам лидера партии Геннадия Зюганова, накануне встречаясь с Илюхиным, он не заметил никаких признаков болезни. Подозрительным является и тот факт, что карета скорой помощи добиралась слишком долго, и к моменту ее прибытия, Илюхин уже скончался. «Мне непонятно, почему здоровый человек в одночасье ушел из жизни, а с другой стороны, почему так долго ехала скорая помощь. Что эта за скорая, которая никак доехать не может?»,- сказал Зюганов в интервью РИА-Новости.
Весьма странно, что дата гибели Эфрона в Википедии совпадала именно с неофициальной версией! Ныне дата уже исправлена на «правильную».
34. На бланке акта о смерти М.И. Цветаевой, выданного 1 сентября 1941 года (…) нет подписи Георгия, [хотя] из этого же документа следует, что Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой, обязан был расписаться при получении документа. Почему нет подписи Георгия? Почему не указаны фамилии должностных лиц — заведующей отделом (бюро) загса и делопроизводителя? Служебная оплошность или умышленная осторожность? [И это во времена скрупулезного отношения к оформлению документов?!- Tamis] Где медицинское заключение о смерти? Опять неувязка? Вскрытия не было? Георгий, в своём дневнике пишет:
«В тот же день был в больнице, взял свидетельство о смерти, разрешение на похороны (в загсе). М.И. была в полном здравии к моменту самоубийства» ЗАПОМНИМ – М.Ц. БЫЛА В ПОЛНОМ ЗДРАВИИ.
Но почему Георгия не было на кладбище? Друг его, Вадим Сикорский [который установил на могиле столбик с табличкой], был. Какой вывод можно сделать? Сын сам… не захотел? Не будем спешить.
Да, вскрытия, скорее всего, не было — иначе Цветаеву не похоронили бы в синем кухонном фартуке! Кто бы стал вновь его надевать после вскрытия?! А если вскрытия не было, значит — была нарушена официальная медицинская процедура.. Почему? Это же — не фронт! Не передовая! Может быть, кому-то нужно было скрыть то, что могло обнаружиться при вскрытии — при ближайшем рассмотрении тела?!
35. Начиная с пункта 32 и далее речь идет о Документах, расследовать которые у нас нет возможности, соответственно — нет возможности делать самостоятельные предположения и выводы. Все гипотезы и заключения принадлежат Татьяне Костандогло. Но небольшие комментарии — все же есть и будут еще.
Георгий Эфрон — Мур
Из Дневника Мура (Георгия):
«.. Я пошёл в милицию (к вечеру) и с большим трудом забрал письма... Милиция не хотела мне отдавать письма, кроме тех, копий. «Причина самоубийства должна остаться у нас». Но я всё-таки настоял на своём». А дальше в дневнике: «Мать последние дни часто говорила о самоубийстве, прося её «освободить». И кончила с собой. Оставила три письма: мне, Асееву и эвакуированным».
Не случайно сын сделал эту запись. И про то, что М.И. была в ПОЛНОМ ЗДРАВИИИ не намекнул, а сказал внятно и громко. Но тут же он ВЫНУЖДЕННО упоминает о частых разговорах про самоубийство, хотя до этого в дневнике – ни слова. Запугали мальчишку? Не иначе. Могла ли Марина часто говорить о самоубийстве сыну, которого безумно любила? Она активно ищет работу до самого последнего дня! К слову, Анастасия Ивановна обвинила Георгия в самоубийстве сестры. Вопрос — почему? Ответ — отвести подозрения от убийц. По их же требованию?
Поистине невозможно представить Марину — обременяющую душу любимого сына отчаянными признаниями в мыслях о «самоубийстве»! А это что: «Мать последние дни часто говорила о самоубийстве, прося её «освободить»?! Прося кого?! Мура? НКВД? Фраза — слишком нелепа, чтобы быть правдивой! Нелепа — именно потому, что умный 16-летний мальчик всеми силами пытается дать понять будущим читателям Дневника — кто именно «освободил» Марину? Потому, возможно, — и заключает это слово в кавычки!
Ирма Кудрова не делает прямых попыток, даже намеков, на прямое участие НКВД в гибели Марины, но она впрямую обвиняет его в доведении Поэта до самоубийства: «Бесспорно, и без «бумажных» доказательств мы назовем НКВД прямым пособником в самоубийстве Марины Цветаевой»:
36. Далее Татьяна Костандогло рассматривает два странных, на ее взгляд, обстоятельства: не снятый Мариной кухонный фартук, в котором ее и похоронили и жареную горячую рыбу на сковородке.
Поэт так уйти не может. Финал — точка, поставленная Поэтом, тем более — Женщиной. Даже если сама ушла… фартук она бы сняла. Что заставило забыть о фартуке?
В случае с «рыбой» — Татьяна считает, что «посетители» тут дали маху, и женщина-чекист прихватила бы горячую сковородку с собой.
«Что заставило забыть о фартуке?»,- спрашивает себя журналистка. Спешила? Писала предсмертные записки? Версии две: сама или не сама ушла Марина (жаль, что Татьяна от растерянности — не успела спросить соседку Бродельщиковых О ВРЕМЕНИ прихода «двух мужчин»!). Если сама, то до 13-14 часов у нее было достаточно времени — и написать письма, и пожарить Муру рыбу, и снять фартук. Если НЕ сама, значит — сильно нервничала, знала, зачем они пришли, и думала только о том — как лучше написать, чтобы люди в штатском не изъяли эти записки после ее смерти (значит — чтобы в них не было прямого намека на «посетителей»), и чтобы письма дошли до адресатов! Тогда, естественно, ей было уже не до «фартука»! Но соседка сказала, что мужчины находились в доме «долго»… а сковородка, когда вернулись Бродельщиковы, была еще горячей! Стало быть, Марина жарила рыбу при НКВДистах? Пока нам не узнать правды.. но известно, что нет ничего тайного — что не стало бы когда-нибудь явным.
Далее журналистка задается вопросом: почему «пришельцев» никто больше в тот день не видел и о них не упоминал? Профессор Вячеслав Головко в своих воспоминаниях «Всматриваясь в память» (1968 год) пишет:
«Бродельщиковы были единственными свидетелями гибели поэта, я теперь понимаю, они многое сохранили в тайне. «Не пишите об этом, нам ведь не разрешают много разговаривать,- просила Анастасия Ивановна, когда отступала от стандартного текста воспоминаний».
Почему? Безобидные детали? Владимиру Николаевичу Дунаеву запрещали цветы на Маринину могилу носить. Бродельщиковым и Чурбановой не разрешали много говорить. Рябину и семь тополей уничтожили, хотя было письменное распоряжение горисполкома, запрещающее производить земляные работы в радиусе 15 м. от указанного места. «Безобидные» детали! Как же их всё-таки много… Почему Асеев искал встречи с Ариадной, дочерью Марины, и по телефону пытался объяснить ей, что никакой посмертной записки от Цветаевой он не получал, что всё было подстроено?
Пришельцев никто не видел, потому что весь город был на аэродроме — для расчистки площадки под взлетную полосу! Но, возможно, и еще кто-то видел, но решил, что лучше промолчать? В сложившейся ситуации странно одно: зачем все эти запугивания и запреты?! Если НКВД впрямую НЕ причастен к смерти Поэта — то о чем им было так волноваться?! Почему в поисках настоящего захоронения столь долгие годы чинились препятствия людям? Не потому ли, что тело тогда же было эксгумировано — во избежание обнаружения следов насилия — и службисты боялись, что искавшими будет найдена пустая могила? А в новой (ничьей) — никто и не удивился бы отсутствию гроба, могила-то фальшивая?!
На этом мы, пожалуй, остановимся. В заключение приведем три предсмертных записки Марины Цветаевой: к сыну, к Асееву и к «эвакуированным». Оригинал записки «эвакуированным» не сохранился (был изъят в качестве вещественного доказательства милицией и утерян), её текст известен по списку, который разрешили сделать Георгию Эфрону.
СЫНУ:
.
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».
В оригинале подчеркнуты две фразы. Для чего? Зачем Марина привлекает внимание к ним? Также бросается в глаза написание буквы «ж», которая напоминает латинскую «f», но не «j». Эта «f» используется в Записке Муру 4 раза. В последнем случае "не могла fить" — как-то неуверенно, будто Марина хотела по инерции написать русскую "ж", но вовремя спохватилась. Что это? Привычка говорить на двух языках одновременно или осознанный, как бы, небрежный намек на — «французский»? Попробуем перевести эти фразы на французский язык, ставший для Цветаевой — вторым родным. Сначала весь текст (аксанты сняты, т.к. наш сайт их не отображает) — перевод сделан Гуглом:
Murlyga! Pardonnez-moi, mais ce serait encore pire. J'etais gravement malade, ce n'est pas moi. Je t'aime a la folie. Comprenez que je ne pouvais plus vivre. Dites-pere et Ale - si vous voyez - que je les aimais jusqu'a la derniere minute, et d'expliquer qu'il etait dans une impasse.
Сегодня, 5 февраля 2016, получила грамотный перевод Записки Муру на французский язык, сделанный человеком, знающим и французский, и русский (и с диакритическими знаками):
Вот что еще разъяснила мне переводчик: 1) Я тяжело больна — Je suis gravement malade можно также читать: "со мной случилось [большое] несчастье" (mal - malheur). 2) Попала в тупик (попадают чаще в капкан, ловушку, западню) — это практически калька с очень распространенного выражения во французском языке: Je suis tombee... dans la piege означающего: попала в ловушку. А слово тупик вуалирует предыдущие слова. Мне кажется, что глагол попасть – очень важен, Марина его выбрала неслучайно..
. ________________________________
Мое препарирование выделенных фраз на отдельные слова с их переводом, которое дано ниже, можно не принимать во внимание или просто опустить. Это совершенно отдельное, сугубо личное размышление. И без того многое говорит о многом.
I. «Я тяжело больна» — Je suis gravement malade — смотрим составляющие:
1) grave (огромный, тяжелый, серьезный)
2) ment (от глагола «mentir» - лгать)
3) mal (зло, несчастье)
4) ade (ад)
В кириллице получаем: Огромная ложь. Зло. Ад(а) [т.е. "не я" — совершаю самоубийство?]
II. «попала в тупик»: est venu a un arret — в переносном смысле
(прямой смысл см. в целостном переводе письма, но нам нужен именно переносный смысл — каковым он и мог быть! возможно, знатоки французского меня поправят?!)
Итак, (est) venu a un arret (смотрим составляющие):
1) venu (виню или вини)
2) una = uno («один» — итал. — на слух)
3) ret = red («красный» — англ. — на слух оглушение «d»)
4) arrеt (приговор, схватывание, прекращение, остановка, задержка)
В кириллице получаем: виню (вини) одних красных или виню (вини) только красных
Сводим подчеркнутые фразы и прочитаем.. смысл:
«ОГРОМНАЯ ЛОЖЬ. ЗЛО. АД. (Я попала в капкан, западню). ВИНА — КРАСНЫХ!»
Только прекрасное знание обоих языков могло позволить Марине воспользоваться этой игрой слов. Но, возможно — ею воспользовалось само Провидение..
._________________________________
Заметим также — «Я тяжело больна» (Марина), «М.И. была в полном здравии к моменту самоубийства» (Георгий) [замечено Костандогло]; «я больше не могла жить» — почему в прошедшем времени? Естественнее было бы сказать: я больше не могУ жить (впрочем, здесь не настаиваю), но Марина пишет: не могЛА (привлечение внимания и намек на насилие?); и, наконец, слово «объясни» — «d'expliquer». Марина не повторяет слово «передай» и не пишет иное новое, но именно — «expliquer» В контексте лингвистико-"игрового" разбора русско-французских слов, не означает ли оно намек на некую инструкцию — сделать этот разбор-экспликацию? Посмотрим значение слова «экспликация»:
ЭКСПЛИКАЦИЯ — 1. (упрощенно) проверка с помощью доказательств каких-либо положений, алгоритмов и процедур путем их сопоставления с опытными (эталонными) данными. 2. составная часть (подписи к иллюстрации), содержащая расшифровку условных обозначений деталей и частей (изображения).
И вот если так, то каково же было мужество этой величайшей Женщины — писать всё это в присутствии своих «красных» палачей, в полушаге от казни?!
АСЕЕВЫМ:
«Дорогой Николай Николаевич! Дорогие сестры Синяковы! Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь — просто взять его в сыновья — и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю. У меня в сумке 450 р. и если постараться распродать все мои вещи. В сундучке несколько рукописных книжек стихов и пачка с оттисками прозы. Поручаю их Вам. Берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына — заслуживает. А меня — простите. Не вынесла. МЦ.
Не оставляйте его никогда. Была бы безумно счастлива, если бы жил у вас. Уедете — увезите с собой. Не бросайте!»
В письме мы видим две курсивные фразы: "просто взять его в сыновья" (т.е. усыновить в переводе на фр.) и "Не вынесла".. Как именно они быди выделены в оригинале, и как их скопировал Мур? Возможно, они были тоже подчеркнуты.. Почему Марина просит Асеевых усыновить Мура? Переводчица считает, что т.о. она (помимо спасения Мура) просит — поменять сыну фамилию (на русскую), чтобы его не приняли где-нибудь за немца (с нерусской фамилией).
ЭВАКУИРОВАННЫМ:
«Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто сможет, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы — страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему с багажом — сложить и довезти. В Чистополе надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет. Адр. Асеева на конверте. Не похороните живой! Хорошенько проверьте».
Последняя фраза еще раз говорит о том, что Марина понимала — вскрытия НЕ будет (иначе, зачем проверять, жива ли она — после вскрытия?!). Но, может быть, она просит проверить (эксплицировать) что-то другое? И почему не сохранился оригинал именно этой записки — якобы содержащей в себе причину смерти?! Гораздо отчетливее эта причина выражена в записках к сыну и даже — к Асееву… Думается, милиция оставила эту записку у себя (в будущем «утеряла») именно из-за просьбы Поэта «хорошенько проверить»…
Продолжим нашу лингвистическую сверку:
Проверять — vérifier (от «verus» лат. «истинный») — иными словами, Марина просит верифицировать всё, написанное ею перед смертью. Одно из значений слова ВЕРИФИКАЦИЯ:
ВЕРИФИКАЦИЯ — методика распознавания лжи (укрывательства, искажения).
Не была ли в этом ее последняя просьба: ЭКСПЛИЦИРОВАТЬ, ВЕРИФИЦИРОВАТЬ и ОПРАВДАТЬ, сняв с души (хоть и посмертно) клеймо самоубийцы. И было ли ей, действительно — не до синего кухонного фартука или она не сняла его сознательно, и, понимая заранее, что медицинского вскрытия не будет, — не подала ли этим «фартуком» знак, что не всё обстоит так, как может показаться на первый взгляд? Ведь после вскрытия вряд ли на нее снова надели бы фартук?!
И еще. Отрывок из интервью, взятого Михаилом Соколовым у Дмитрия Сеземана — лучшего друга Георгия Эфрона:
СЕЗЕМАН: Меня поразило, когда я получил это письмо, где он говорит: «Я пишу тебе, чтобы сообщить, что моя мать покончила с собой — повесилась 31 августа. Я не собираюсь задерживаться на этом. Что сделано, то сделано. Все, что я могу тебе сказать, что она правильно поступила, что это было лучшее возможное решение. И я полностью и целиком ее одобряю».
И это он говорит после того, как, практически, вырвал у НКВД две предсмертные записки Марины и добился возможности скопировать — третью, которая потом "затерялась" в энкавэдэшных недрах! Мур боится — он давно понял, что за карательный зверь — НКВД! И главная фраза в письме к Сеземану: "Все, что я могу тебе сказать".. а больше — не может, потому что нельзя! даже намекнуть нельзя!
P.S. 1. Сегодня получила ссылку от Людмилы Киргинцевой на новейшие выводы исследователей о гибели Марины Цветаевой: http://elabuga.com/zvet/_memory.html — вот они:
В Елабугу Наталья Савельева и Юлия Пустарнакова привезли второй выпуск своего альманаха «Под сенью оливы», который посвятили версиям гибели Марины Цветаевой. Многолетние исследования, а также немногочисленные, но веские свидетельства утвердили их в мысли о том, что трагедия, разыгравшаяся в августе 1941 года в Елабуге — дело рук сотрудников НКВД. И что Цветаеву убили или вынудили к самоубийству шантажом и угрозами. В последней публикации альманаха помещено интервью с известным графологом С.М. Семёновой. Имея 20-летний стаж работы в этой научной области, дающей возможность по почерку выявить характер, интеллект и психологическое состояние человека, Светлана Михайловна провела графологическую экспертизу огромного количества писем, а также предсмертных записок Поэта.
Вот некоторые из её выводов:
Первое же моё впечатление было такое — нет, эти записки она писала не в момент принятия решения об уходе из жизни. Марина Цветаева только «примеряла» смерть, понимая фатальность ситуации, в которую попала. Уверена в этом практически на сто процентов.
Эти два письма написаны заранее, совершенно точно.
В графологии существуют определённые признаки у людей, решившихся на добровольный уход из жизни. Часто человек зачёркивает слова — зачёркивает себя как личность.
Есть признаки, характерные для психически больных, для страдающих маниакальной депрессией, для людей, у которых отсутствует инстинкт самосохранения. У Цветаевой ничего этого нет.
Её почерк настолько индивидуален, обладает удивительной гипнотической силой, особым ритмом написания, что даже не появляется сомнений в наличии здравого рассудка в момент написания предсмертных писем.
Цветаева не была сломлена, оставалась гордой — вопреки устоявшемуся представлению о последнем периоде её жизни. Но в почерке проявляется чувство опасности, тревоги, более того — ужаса! Задета, как говорят графологи, зона фатальности, страха. Ощущение, что выхода нет. К тому же, она отличалась богатой интуицией, могла предчувствовать события заранее…
Продолжая собирать всё новые и новые данные, Наталья Савельева не забывает слова Н.И. Катаевой-Лыткиной, основателя и хранителя Дома–музея М. Цветаевой в Москве, сказанные ею в последние дни её жизни: «Я не доживу, а ты доживёшь и узнаешь, что Цветаеву убили».
2. А вот о чем еще поведал нам профессор Вячеслав ГОЛОВКО (из бесед с А.И. Цветаевой о Марине Цветаевой — http://litrossia.ru/2006/52/01059.html ):
.. Стараясь помочь в поисках места погребения Марины Цветаевой, Анастасия Ивановна писала мне 29 августа 1969 г.: «…Безвестных могил 41 г. много. Думаю – одна из них, где листья земляники (поэт – всегда пророк: стихи М[арины] 1914 г. [«Идёшь, на меня похожий…»]: «Сорви себе стебель дикий / И ягоду ему вслед, / Кладбищенской земляники / Крупнее и слаще нет». Цветаевская метафизика в те годы не воспринималась мною, поскольку наше поколение воспитывалось в совершенно другой философской парадигме. Последствия этого проявились в самый ответственный и, возможно, единственный, неповторимый момент… Ранней весной 1972 года я пришёл на елабужское кладбище, чтобы расчистить место для цветов у надгробия Марины Ивановны. Снег только что растаял, везде лежала прошлогодняя жёлтая трава, давно высохшие цветы, ни одного зелёного листочка… И вдруг – я с удивлением остановился перед ровным прямоугольником из листьев ярко зелёной, свежей кладбищенской земляники, находившемся справа, почти у самой стены, немного не доходя до символического памятника… Хотя я и был поражён увиденным, но не придал поистине необъяснимому факту особого значения. Вернувшись в Москву, рассказал об этом Анастасии Ивановне. Она была потрясена и несказанно расстроена: «Почему вы не отметили это место? Марина вам знак подавала!.. Надо было положить камень и написать всего две буквы – «МЦ»! Почему вы этого не сделали?!..»
_______________
1. К сожалению, Андрей Трухачев-Цветаев не дожил до создания задуманной книги — ее написала Татьяна Костандогло. Думается, что расследования и выводы Костандогло имеют под собой серьезные основания.
2. Пожалуй, отошлю мою "лингвистическую" гипотезу — относительно предсмертных писем Марины Цветаевой — Ирме Кудровой. На сегодняшний день (7 фев.2016) ответа не получила. Впервые этот материал был мною опубликован (в первом Журнале) в 2013 году.
