юмористический рассказ (победитель Международного конкурса имени Дюка де Ришелье в номинации "Изумрудный дюк")
***
Когда-то, когда меня еще не было на свете, мой папа впервые поцеловал маму. Так, спустя десять лет, под Новый год, появился я. Лучше бы он этого не делал. Помню только одно, что не очень-то хотел выходить на этот грешный свет, видимо предчувствуя свою нелёгкую долю.
В утробе матери я намеренно затянул пуповину на своей шее.
В больнице врач сообщил моим родителям:
- Вам срочно нужно делать кесарево, иначе есть угроза удушения младенца.
Моя мать испуганно посмотрела на доктора и тут же дала своё согласие.
В тот же день её положили на операционный стол. Так благодаря кесареву сечению на свет появился я.
Но как бы я ни сопротивлялся, противиться моему рождению было бесполезно. Мне пришлось начинать всё сначала, как и всем душам умершим и родившимся заново. Как же мне это было в облом! Всё сначала. Ведь ещё совсем недавно я сидел на своей четырёх палубной яхте в Антибах и попивал Пина Коладу. У меня была своя охрана, свои вертолёты и самолёты, многомиллионные счета в швейцарских банках. Всё, чего я так добивался в лихие девяностые в одно мгновение вдруг испарилось, исчезло из-за пули-дуры, так нелепо оборвавшей мою жизнь! Не поладил с партнёрами по бизнесу и вот тебе на — всё сначала?!
Моё новоиспечённое тело, всё в слизи, акушерка вынула из матери и взяла на руки. Я приоткрыл один глаз и осмотрелся. Осознав, что только что родился заново, я истерически закричал, дрыгая своими непривычно крохотными конечностями, на основании чего, врачи тотчас постановили: У вас здоровый ребёнок.
По-моему, эта неприятная женщина, называющаяся теперь моей матерью, никак не ожидала, что у неё может родиться мальчик.
После операции врач поднёс меня к её покрасневшему, распухшему лицу:
- Поздравляю, у вас мальчик! - радостно объявил он.
Мать скорчила гримасу:
- Вы, наверное, ошиблись! Я заказывала девочку! Узи показывало девочку! Это не мой ребёнок! - кричала она. У меня не может быть такого страшного ребёнка! Верните мне мою дочку! - кричала и плакала она в ужасе, пока врачи зашивали её живот.
Глядя в лицо этой озлобленной женщине от страха я и сам заорал.
- Господи, я же так верил в тебя! Я всегда, прежде, носил большой нательный крест и даже читал Отче наш перед сном. За что? - твердил я, - За что ты избрал мне матерью именно эту толстую бесчувственную корову? Не может быть, чтобы я родился у своей бывшей домработницы, которую незамедлительно бы уволил, если бы ни моя скоропалительная смерть.
- Хочу назад, - вопил я! Родите меня немедленно обратно! Иначе я всё равно покончу с собой!
***
Спустя какое-то время матери всё-таки втолковали, что у неё мальчик, и она с отсутствующим видом принялась кормить меня своей противной грудью.
- Боже мой, что это? - думал я. Уберите от меня это!
Она силой втиснула в мой маленький ротик свой огромный сосок и противная жидкость полилась мне в горло.
- Не хочу! - вопил я. Дайте мне лучше козье молочко, которое я потягивал по утрам в Куршевеле, после очередной попойки с друзьями. Хочу в Куршевель, - подумал я и на мгновение улыбнулся, вспомнив о всех прелестях прежней жизни. Но реальность быстро вернула меня обратно. Я ощутил противную жидкость у себя во рту. Не в силах переносить эту гадость я намеренно прикусил своими дёснами её сосок.
Мать заорала так, что в палату влетели медсёстры.
Я довольно улыбнулся.
***
Мой новоиспечённый отец в роддоме нас не встретил. На радостях, что у него родился сын, он ушёл в запой, потому, спустя три дня, поймав маршрутку, мать повезла меня домой. В маршрутке какой - то грязный бородатый мужик в облезлой кроличьей шапке показал мне козу.
- Ути-пути, - сказал он и склонил свою красную от мороза морду прямо надо мной.
Я заорал.
***
Мать принесла меня в коммуналку.
- Нет, что ты делаешь? Я не хочу здесь жить! Верни меня в мой замок под Парижем! Не хочу! Это же клоповник! - вопил я.
Но эта противная женщина словно издевалась надо мной. Она уложила меня под ёлкой возле валяющегося на полу мужика.
- Да когда ж ты, наконец, заткнёшься! - рявкнула она, - Вот уж родила на свою голову.
- Ты это что, со мной? - возмущался я. - Да я тебя! На годик бы назад, я б тебя по стенке размазал, что б ты не успела стать моей мамашей.
- Вот, держи, алкаш, подарочек тебе на новый год! - сказала она моему новоиспечённому отцу и вышла из комнаты. Так, я впервые увидел своего батю.
Отец открыл глаза и подполз ко мне.
- Сынуля – еле пробормотал он, и тут же снова отрубился.
Так я встретил свой первый Новый год, лёжа под елкой и разглядывая ёлочные игрушки. Надо же, прежде я никогда не обращал никакого внимания на то, какими красивыми могут быть эти волшебные шарики, висящие на ёлке. Наконец-то, подумал я, нашёл время подумать о жизни, полежать, отдохнуть. А то всё суета сует! Всё время, куда-то бежишь, о чём-то договариваешься: там урвать, там – схватить, одному на лапу дать, другому подсобить. Боже мой, оказывается, не всё так было хорошо, как казалось на первый взгляд. Не об этом ли я мечтал всю свою прежнюю жизнь, лежать под ёлкой и разглядывать сказочные шары? И вот теперь есть время отдохнуть, подумать о жизни и просто о чём-нибудь. С этими мыслями я заснул.
***
На следующий день мать принялась меня купать. Недолго думая, я устремил струю прямо ей в лицо.
- Ах, ты сволочонок маленький! - заорала она.
- Ничего, я подпорчу тебе существование. Чтобы жизнь мёдом не казалась, - подумал я.
***
Прошло полтора года.
- По-моему я достоин большего! - думал я, глядя на своих уж точно неидеальных родителей.
Мать необъятных размеров носилась по коммунальной кухне, в то время как я, сидя на холодном полу в одних колготках держал в руках куклу. Да, вы не ослышались, именно куклу, потому что всё в этом жутком захолустье ещё до моего рождения было приготовлено для девочки. И спал я тоже в ненавистной мне розовой кроватке с рюшками и бантами.
Мать усадила меня за стол и стала кормить овощным пюре.
Его запах вызывал у меня отвращение, и мне никак не хотелось его есть.
- Ну, давай, одну ложечку. Давай, за маму, - она запихнула в меня пюре.
Скривившись, я отрыгнул всю смесь прямо ей в лицо.
На следующий день после купания, она взяла меня на руки и понесла в комнату:
- Моя ж ты маленькая! Сейчас мы тебя оденем, причешем наши волосики, и будешь как настоящая принцесса.
Она стала натягивать на меня розовое платьице.
- Подожди, что ты делаешь? - закричал я, конечно же, мысленно! - Стой! Я же мальчик! Стяни с меня это тряпьё!
Тем временем мать уже повязывала на моей голове бант.
- Коова! - наконец выговорил я, пытаясь хоть как - то оскорбить эту несносную бабу.
Её лицо замерло в изумлении. По всей-видимости, это и стало первым, произнесённым мною, словом.
***
Прошёл ещё один год.
Мать усадила меня за стол и поставила передо мной тарелку с кашей.
В ужасе я зажмурился.
- Что это? Неужели это действительно происходит со мной? Я живу в какой - то коммуналке в Мухосранске, в тысячах километрах от знаменитой Рублёвки, где по-прежнему стоит мой огромный дом на десяти гектарах земли, в котором проживают мои родственнички. Где горничные банками подают мою любимую чёрную икру. Где рекой льётся шампанское. Где ездить на занюханном мерседесе просто не прилично. Где ... стоп, стоп, - сказал я, - Хватит! Иначе от этого просто можно сойти с ума. Всё, сейчас я крепко зажмурюсь, а когда открою глаза, то весь этот кошмар рассеется и всё снова будет как раньше. Я буду красавцем мужчиной с ослепительной улыбкой и с бриллиантовой кредитной картой в кармане.
- Жри, сволочь! - услышал я и открыл глаза.
Передо мной сидела всё та же жирная баба, и тыкала мне прямо в рот ложку каши.
- Жри! - злобно рявкнула она.
Я понял, что волшебства не случилось. И я по-прежнему её маленький уродливый сынок. Я скривился и заплакал.
- Да сколько же это может продолжаться?! - истерично завопила она и дала мне подзатыльник, - Ни ребёнок, а выродок какой - то. За что же мне это наказание?
- А мне за что? - думал я, - Дала бы мне оладьи с вареньем или блинчиков, нет, пичкает всякой дрянью, да ещё и поражается, что ни ем ничего.
- Коова! - опять повторил я вслух своё любимое словцо.
- Ах, ты ж сволочонок маленький! Так говорить на мать!
- Да какая ты мне мать? - возмущался по-прежнему я. Ты себя в зеркало видела? У меня красивая, интеллигентная, добрая мама была, по крайней мере, - опять подумал я. - А ты прямо чудовище лупоглазое какое – то.
- Гадзила с Тагила! - вдруг вслух вырвалась у меня фраза, которую неоднократно разучивал со мною мой отец. Думаю, он так тешил своё больное самолюбие.
- Что? - она выпучила на меня свои глупые зенки. - Что такое? - она истерично выскочила из кухни.
- Отец, ты слышишь? Ты слышишь, что он только что сказал? Говорила же, не смотреть при ребёнке такие жуткие фильмы! Он как губка всё впитывает.
В кухню, почёсывая своё волосатое пузо, вошёл отец.
- Ты слышал, что он на меня только что сказал? - не унимаясь, вопила мать.
- Ну что, что? – буркнул он в ответ, подойдя ко мне.
- Что ты тут мамулечке такое сказал? - сюсюкая как с ребёнком, поинтересовался он.
- Он сказал: Гадзила с Тагила! - возмущалась мать.
- Да ты что?! Мой сынуля! - с гордостью, этот противный мужик, чмокнул меня прямо в лоб!
- Придурок! Так только жмуриков чмокают! - возмутился я.
- Вот и я говорю ребёнок весь в тебя! Вот была бы девочка, - с сожалением она вздохнула.
- Я взглянул на свою одежду. На мне по прежнему красовалось детское розовое платьице.
- Девочка? Тебе сынули мало?
- Раз так, сам его и корми! - Она швырнула ложку на стол.
Отец поднял ее и, набрав из тарелки немного каши, вновь поднёс к моему рту.
Я снова зажмурился.
- Давай-ка ложечку за папу.
Я отвернулся. Как же я ненавижу перловку. В ранней юности, ну в другой жизни, я переел её так, что всю последующую взрослую жизнь к ней не притрагивался. А тут, на тебе! Отец по-прежнему глядел на меня своим влюблённым взглядом.
- Ну давай, сынуля, покушай, а то наша мама даст тебе рыбьего жира. Ты ведь не хочешь этого, правда?
- Рыбий жир, - пронеслось в голове у меня. - Да так скотину не кормят, как кормите меня вы.
- Ну давай, сынуля, - терпеливо твердил папаша. А то наша мамочка нас с тобой сожрёт.
Я тут же представил себе картину, как мать вырастает в своих размерах и, взяв вначале моего отца за ногу, кладёт его себе в рот, а затем дело доходит и до меня. От страха я поёжился. Чтобы не вызывать ещё больший гнев, представив, что ем чёрную икру, я открыл наконец рот и проглотил ненавистную еду.
- Вот и умница! - воскликнул отец.
- Я с отвращением стал жевать кашу.
В это время мать суетливо собиралась на работу.
- Ну что, ест? - она снова влетела на кухню, надевая пальто, которое очевидно не сходилось у нее на животе.
- Ещё как ест!
- Ну, вот и хорошо! А ты, - она погрозила отцу пальцем, - смотри мне, ни капли! Узнаю, прибью! И когда ты, наконец, образумишься? Все мужики как мужики, а ты - тряпка! Работу бы, что ли нашёл! Самому не надоело у меня на шее сидеть? Я ишачу, а он... - она покачала головой и махнула рукой.
- Приду, чтобы всё мне здесь прибрал. А ребёнка на улицу надо сводить погулять.
- Хорошо, - одобрительно кивнул отец.
Мать снова выскочила из кухни и хлопнула за собой дверью.
- Ну, наконец-то чудовище оставило нас одних, - выдохнул отец. Гадзила ушла, - он потрепал мои волосы.
- Да, это уж точно, - подумал я. В этом я полностью с тобой солидарен, но только в этом, - возмутился я, увидев, как отец потянулся за бутылкой водки.
- Брось, немедленно брось! - заистерил я. - Тебе же со мной ещё гулять?!
Не обращая на меня внимания, он стал хлестать водку прямо из горла бутылки.
- Нет, только не это! – я зажмурился.
Отставив бутылку, отец снова принялся кормить меня.
- А теперь ложечку за маму.
- Нет, - отвернулся я, - за неё уж точно не буду есть.
Будто поняв моё возмущение, он добавил:
- Ладно, не хочешь за маму, тогда за меня, хотя, погоди, за меня ты уже ел! Хорошо, теперь ложечку за сладкую жизнь. Съешь кашки, я тебе потом шоколадку дам.
Он словно угадал мои мысли. Я аж засветился от счастья.
- Вот за это с превеликим удовольствием, - подумал я и разжал губы. - Шоколад! Обожаю шоколад! Помнится, ел его килограммами.
- Ишь ты какой! - улыбнулся отец, продолжая хлестать водку. -
Будешь так кушать, станешь вторым Шварценеггером.
Я поморщился. Нет, только ни Шварценеггером! Терпеть не могу таких качков!
Съев ещё несколько ложек каши, я с нетерпением ждал обещанного шоколада.
- Ну вот, поели, теперь можно и телек посмотреть, - сказал отец и в очередной раз почесал своё волосатое пузо.
- Нет, нет, только не это! А как же на счёт погулять?
Я вытянул ладошки вперёд, требуя сладости.
- Что, ещё кашки? - будто издеваясь, спросил он.
Я снова поморщился.
- Что, нет?
Я отрицательно покачал головой.
- Тогда что? - издевался он.
- Соколад! – громко закричал я.
- Ух ты какой! Действительно на ходу всё схватывает.
Он достал из ящика маленькую шоколадку и протянул мне.
- Только смотри, матери не говори, а то нам с тобой влетит.
Я кивнул. Он развернул упаковку. Я схватил шоколад и с наслаждением стал его облизывать. Боже мой, как же давно я не ел его. Наверное с тех пор прошло более трех лет.
Отец взял меня на руки и понёс в комнату.
Усевшись у телевизора, он усадил меня рядом. Я по-прежнему продолжал с наслаждением облизывать шоколад.
По телеку шёл художественный фильм. На экране мелькала красивая светловолосая женщина.
О, я её знаю! - подумал я.
Указав пальцем на экран, я заголосил.
- Сализ Талон!
Отец удивлённо взглянул на меня.
- Да, Шарлиз Терон. От даёт! А у тебя губа не дура!
Ещё бы, - размышлял я. Я же спал с ней, до того как переключился на Монику Белуччи. Впрочем, с кем я только не спал!
Я даже задумался, перебирая всех женщин в своей предыдущей жизни.
Так мы просидели перед телевизором ещё пару часов, пока отец окончательно не напился и не заснул.
Я стянул с себя ненавистное розовое платье и, оставшись в одних колготках и майке, соскользнул с дивана и вышел из комнаты. В коридоре стояла соседка по комнате, Сонечка. Ох, уж мне эта Сонечка! Был бы я постарше! Да что уж теперь!
- Привет, малыш, - сказала она и присела на корточки.
- Пливет, - ответил я, кокетничая, и мой взгляд тут же скользнул на её роскошную пышную грудь.
- Опять один? А где мама?
- Мама на лаботе, - смущаясь от ее пристального, невероятно сексуального взгляда, ответил я.
- А папа?
- Папа спит.
- Ну, тогда пойдём ко мне, - она взяла меня за руку и повела в свою комнату.
- О, да! - с восторгом подумал я. Знала бы ты меня раньше! Хотя вряд ли. При других обстоятельствах, я никогда бы не заглянул в это захолустье.
- Ну, проходи, - она толкнула дверь, и я оказался в ее просторной светлой комнате, - Чем же тебя угостить? - произнесла она, шаря по полкам.
- Соколад, - сказал громко я.
- Шоколад! Ты хочешь шоколад? - улыбнулась она.
Я кивнул.
Она достала плитку шоколада и подошла ко мне.
- А мама ругаться не будет?
- Нет, - отрицательно покачал я головой.
- Ну, тогда держи, - она торжественно вручила мне шоколадку -
Что надо сказать тёте?
- Пасибо! - ответил я.
Она взяла меня на руки и посадила к себе на коленки. Покачивая ими то вверх то вниз.
Подпрыгивая у неё на коленях, я улыбался.
- Да, да, ещё! - радовался я и хлопал в ладоши.
- Синицына, к тебе пришли! - раздался из прихожей голос бабы Веры, живущей в одной из комнат нашей коммунальной квартиры.
Соня сняла меня с колен и поставила на пол.
- Есё! - возмутился я.
- Побудь здесь, я сейчас, - сказала она и вышла из комнаты. Я развернул фантик и приступил к поеданию шоколада.
В этот момент Сонечка снова показалась в комнате, но уже не одна. Её сопровождал какой-то двухметровый мужлан.
- Толик, проходи,- кокетливо сказала она.
- Опа! Ты не говорила что у тебя сын! - удивился Толик.
- Это не мой ребёнок. Так, соседский мальчик.
- А я уж было подумал, что твой.
- Можем наверстать упущенное, если хочешь?
Толик промолчал.
- Давай ка, Женечка, - она проводила меня до двери и вежливо выпроводила. - Теперь взрослые должны побыть одни.
- Я тоже взрослый! - подумал я, и тут же глянув в зеркало на своё отражение, понял, что это совсем не так.
Я уныло вышел из комнаты, оставив их вдвоём. Через несколько минут оттуда стали раздаваться возгласы и стоны.
Недолго думая, я слегка приоткрыл дверь. То, что я увидел было выше всех описаний. Даже за всю свою многолетнюю практику я не видал ничего такого, что вытворяли эти двое.
- Круто! - подумал я и закрыл дверь. - Да, век живи, век учись и дураком помрёшь! - Я уныло побрёл по длинному коридору.
- Как мне всё это надоело! Да, хуже не бывает – подумал я, рассматривая обшарпанные стены коммунальной квартиры, но, по всей видимости, ошибся. Потому что худшее было ещё впереди.
***
Прошёл ещё один мучительный год.
Стоя на пороге яслей, мне почему-то стало совсем грустно.
Мать держала меня крепко за руку, чтобы я никуда не делся, и разговаривала с воспитательницей.
Я же, тем временем, грустно озирался вокруг.
- Да, вот так дела, - думал я. - Ещё один сплошной концлагерь. Здесь не разгуляешься, хотя...
Мне всё-таки удалось улизнуть от матери и пройдя в просторную комнату, где было много таких же малышей как я, сразу же направился к игрушкам.
- Вот тебе на! - думал я с восторгом, пялясь на разные машинки, стоявшие у стены. Вот теперь оторвусь на славу! Я взял грузовик и стал катать его по полу, как вдруг ко мне подошёл какой-то мальчишка и вырвал его из моих рук.
- Это моя масына! - закричал он.
От обиды я стукнул его, да так, что он тут же упал и ударился головой о тумбочку. От сильного удара у него потекла кровь, и он стал громко кричать. К нему тотчас слетелись все воспитатели, включая мою мать.
- Так окончилось моё знакомство с яслями, потому что туда меня уже не взяли. Все боялись, что такой драчун может покалечить всех остальных детей. Поэтому маме ничего не оставалось, как просить бабу Веру посидеть со мной, так как она с утра до ночи работала медсестрой в одной из соседних клиник, в то время как отец придавался очередной пьянке. В обед она прилетала домой, чтобы накормить меня и снова убегала. Гулять со мной было некому, а одного во двор не выпускали. Поэтому я днями отсиживался то у телевизора с вечно пьяным отцом, то у окна, разглядывая детвору, гуляющую во дворе с родителями. Как же я им завидовал!
- Сынуля, - услышал я как - то голос вечно пьяного отца. - Ползи сюда!
Я послушно слез с подоконника и подошёл к нему.
- Давай, посиди со мной! - буркнул он.- Составь мне компанию. Мужик ты или не мужик?!
- Музык! - гордо ответил я, утвердительно стукнув себя в грудь.
- Ну, тогда дуй сюда, - он хлопнул рукой рядом с собой, как обычно подзывают собачку.
Я сел. По телевизору шёл футбол.
- Это же моя любимая игра! - думал я.
- Давай! - закричал я и потряс в воздухе кулачками.
Тем временем, отец налил мне апельсиновый сок.
- Уж лучше бы водочкой поделился. Жлоб несчастный!- думал я.
Когда началась реклама, отец выбежал в туалет. Недолго думая, я схватил бутылку водки и перелил немного содержимого в свой стакан. Когда же отец вернулся, я с гордостью попивал коктейль под известным мне названием Отвёртка. Недопив до конца, я вырубился. Видимо молодой организм не справился с алкоголем и глаза сами собой слиплись. В это время домой с работы вернулась мать. Глядя на мою неадекватную реакцию, она поднесла мой стакан к своему носу. Такого рёва я не слышал давно.
- Сволочь! - пронзительно завыла она на ничего не понимающего отца. Это же ребёнок! Мало нам одного алкоголика в семье?!
Она стала избивать отца подвернувшейся под руку подушкой. Я уже не реагировал. Я просто спал.
***
Проснулся я в своей кровати. Отец храпел рядом.
Матери в комнате не было. Я встал и подошёл к шкафу. Заглянув внутрь, я увидел несколько дорогих костюмов, висящих среди другого тряпья.
Где-то я их уже видел, - подумал я и тут же вспомнил.
- Это же мои костюмы! Мои кровные! Вот этот от Армани я покупал в Париже, на внутреннем кармане должны быть мои инициалы. Я заглянул внутрь пиджака. Там золотыми буквами красовались знакомые инициалы А. Б. То есть Андрей Борисов – так меня звали в прошлой жизни. Я стал дальше разглядывать гардероб.
- А этот был приобретён в Нью-Йорке на Манхэттене. А вот мой любимый от Пьера Кардена из Лондона. Я покачал головой.
- Вот значит, в какое захолустье уплыли мои шмотки, теперь уже и вместе со мной, - размышлял я - И почему это только мне довелось родиться именно у таких людишек, каких я больше всего презирал в своей прошлой жизни. Я имею в виду мелочных, жалких и убогих! Наказание какое-то. Ну почему? Почему я не родился в другой семье, в королевской, например? Почему другие купаются в этом масле, а я – нет? Ведь я больше других заслужил это! В прошлой жизни я то и делал, что работал, работал и работал. И теперь начинать всё сначала?! - не унимался я, - Неужели это круговорот какой-то? Неужели я опять проработаю всю свою жизнь и, заработав деньги, мне опять не удастся ими воспользоваться? Почему одним всё, а другим ничего? Я не хочу начинать всё сначала! Я не должен начинать всё сначала! В этой жизни я хочу всё и сразу. Думаю, что в прошлой жизни я уже за всё отработал и за всё заплатил сполна!
Вот с таким резким заявлением я просто захлопнул дверцу шкафа так, чт она, сорвавшись с петель, на которых едва держалась, с грохотом хлопнулась вниз. Спящий на тахте отец резко подскочил на месте, осматриваясь по сторонам:
- Что такое?! - завопил он.
Глянув на меня и убедившись, что я не пострадал, он опять улёгся на диван и захрапел, как ни в чём не бывало. Я опять остался наедине со своими мыслями.
- Я точно достоин лучшего! - подумал я, - Это не моя жизнь. Я не должен так существовать. Я непременно верну своё состояние! Правда как это вообще возможно и возможно ли?!
***
Очень скоро мне исполнилось пять лет.
Я уже вовсю разговаривал, хотя пока ещё не очень важно выражал свои мысли, так как выговаривал только пол алфавита, хотя мои мысли лились просто рекой, как у настоящего философа. Для того, чтобы привести мою речь в порядок мать повела меня к логопеду.
- Не хосю! - бурчал я по дороге к врачу. Но мать настойчиво тянула меня за руку, не обращая никакого внимания на мои желания.
- Скажи, ллллллошадь, - словно щипцами вытягивала из меня очкастая логопедша, - Ну скажи, ллллллллошадь.
- Лёшадь – выпалил я, - странно, но мне с таким трудом давалась эта простая буква. Все слова на лё я очень даже хорошо выговаривал, а вот л! Ведь в мыслях я отчётливо выговаривал все буквы, но произнести их правильно вслух было для меня пыткой.
- Ллллллллллошадь, - как дебилка твердила она, - разговаривая со мной, как с умственно отсталым.
- Да, лёшадь, льошадь, - глядя в одну точку монотонно твердил я.
Таким образом, я не в состоянии был осилить и всю оставшуюся часть алфавита. Думаю, что логопедша вынесла свой строгий вердикт, признав меня полным дебилом. Так наши уроки сошли на нет. Мать с негодованием глядела на меня.
- Что же из тебя получится? - качала она головой.
С утра до вечера я ютился на широком подоконнике, любуясь одним единственным деревом, растущим на детской площадке. В руках я держал листок бумаги и карандаш. Но вместо того, чтобы рисовать дерево, писал какие - то цифры. Почему? Сам не знаю. Почему именно в одной и той же последовательности? Исписав весь листок, брал другой. На нём я
по-прежнему чертил всё те же цифры. Увидев это, вернувшаяся с работы мать, вдруг засияла.
- Математик, - потрепала она довольно мои волосы, - Видимо каким - то талантом ты всё же обладаешь. Ёжик, - рявкнула она, вошедшему в комнату отцу, - Может отдадим сынулю в математическую школу? Смотри, какие цифры рисует.
Я поморщился, припоминая свои никудышные способности в точных науках.
***
В шесть лет мать, как и хотела, отдала меня в школу с математическим уклоном. Я приносил одну двойку за другой.
- Что же это такое?! - нервно голосила мать, смахивая слёзы. В кого же он такой тупой пошёл?!
- Ну, уж точно не в меня, - отец покачал головой.
- Мать запульнула в него, попавшимся под руку, половником.
Он увернулся.
- Молчал бы, морда пьяная! – вопила она.
Я с грустью глядел на очередной семейный скандал, в ожидании, когда же всё это закончится. Но чуда не случалось. Изо дня в день скандалы только нарастали, приобретая всё новые зверские формы, то в отношении отца, то матери. Они поочерёдно попадали в больницу с травмами, нанесёнными друг другу в горячке. А я, день за днём, продолжал приносить в дневнике тройки и двойки.
***
Как-то, придя домой из школы, я застал рыдающую мать.
- Что случилось? - спросил я. Мне почему - то стало так страшно, потому что никогда не видел её такой.
Она протянула ко мне свои толстые руки и крепко обняла, пытаясь сдерживать слёзы.
- У нас больше нет папы, - сказала она и снова заголосила.
Потом я узнал, что пьяного отца сбила машина.
Так мы с матерью остались одни. Замуж она больше не вышла. Видимо, никто не брал, благодаря, конечно же, моим усилиям, хотя она была бы не прочь. А я, намеренно, продолжал пить кровь у её ухажёров, чтобы те не задерживались в нашей квартире надолго. Так я мстил ей за то, что она родила меня в эти жуткие, неприемлемые для моей души условия. Я даже вспомнил момент своего рождения. Как сбегая вниз по несущемуся вверх эскалатору, я, наконец, устал, и тогда уж пришлось рождаться. Ох этот процесс перерождения душ! Было бы проще жить, если бы не помнить прошлого. А я помнил, и ещё как! Но, несмотря на это, в моей голове всё ещё существовали незначительные информационные пробелы. Например, эти цифры, которые я вновь и вновь выводил на сотом листке бумаги, никак не давали мне покоя. Почему именно эти цифры? Почему в такой последовательности?
***
Как - то в воскресный день я вернулся с прогулки. В гостях у матери сидел очередной поклонник.
- Здорово, Женёк! - бесцеремонно рявкнул он.
- Здоово! - в свои семь лет я всё ещё не выговаривал некоторые буквы алфавита.
- Ну, иди сюда, - он протянул ко мне руки. Мать улыбнулась и пошла на кухню, заваривать чай.
- Виктор усадил меня к себе на колени. Недолго думая, я описался.
- Боже мой! - заорал он и скинул меня с колен.
В этот момент в комнату влетела мать и тут же бросилась к нему.
- Что опять натворил? - она схватила полотенце и стала вытирать мокрые штаны Виктора.
Я стоял в стороне и громко голосил, делая вид, что сделал это случайно.
Мать переодела меня и выпроводила из комнаты, тем самым решив остаться со своим любовником наедине. Я тут же побежал на улицу, чтобы в очередной раз увидеть Катю. Катя - это моя подруга уже как года два. Мы встретились с ней, когда я был ещё совсем маленький, и не выговаривал пол алфавита. Никто во дворе не хотел со мной дружить. Вначале Катя тоже не обращала на меня никакого внимания. Но я настойчиво сверлил её взглядом, и она всё-таки сдалась.
- Ты кто? - спросила она.
- Я, Зэня. А ты?
- Катя! - ответила она. - А у тебя редкое имя! Никогда не слышала такого.
- Посему? - удивился я. - Осень дасе.
- Что, что? - она с издёвкой улыбнулась.
- Осень дасе не едкое.
- Не поняла? - она улыбнулась.
- Я говолю меня совут Зэня.
- Наверное, Женя?
Я утвердительно кивнул головой.
- Ты откуда? - опять поинтересовалась она.
- Осюда, - я указал пальцем на окна своей квартиры.
- А я здесь живу, - она указала рукой в сторону соседнего дома.
А сколько тебе лет? - любознательно поинтересовалась она.
Разжав кулак, я показал пять пальцев на своей руке.
- Пять? - уточнила она.
- Да.
- А мне шесть с половиной, - гордо объявила она, дав тем самым понять, что я слишком мал для неё.
- В этом году иду в школу. А ты, наверное, ещё в детский сад ходишь?
Я отрицательно покачал головой.
- Нет, я дома с бабой Велёй сизу.
- А что так? - не унималась моя новая подружка.
Я пожал плечами. Тут в окне соседнего дома показалась женщина.
- Катя, домой! - закричала она.
Девочка послушно слезла с качелей.
- Ну что, мне пора, - сказала она.
- Я пловозу, - вдруг догнав её, сказал я.
- Хорошо, проводи.
Мы поднялись на второй этаж. На пороге нас встретила молодая женщина.
- А это кто, Катюш?
- Это мой друг Женя, - сказала она.
- Здластвуйте! - поздоровался я.
- Ну, проходи, Женя.
Я прошёл в коридор.
- Разувайтесь, мойте руки и за стол, - сказала женщина и пошла на кухню.
Катя сняла обувь и посмотрела на меня.
- Ну что ты? Давай, разувайся.
На пороге стояли туфли большого размера, видимо Катиной мамы.
Надев их, пока я раздумывал снимать мне свои башмаки или нет, она стала прохаживаться в них по коридору.
- Что ты делаешь? - удивился я, - а мама не залюгает?
- Нет, - она у меня добрая. Да и к тому же, когда я была большая, тоже носила такие туфли.
- Не понял? - удивился я.
- Ну я же сказала, когда я была большая, то носила такую обувь, - повторила она. Хотя нет, не такую. У меня была ещё более красивая обувь! А платья! - она восхищённо покачала головой.
- Ты хочес фкасать ты помниф фто ф тобой было, когда ты быля больсой?
- Не всё конечно, ну кое-что помню.
- И сто?
- К столу! - снова раздался голос женщины из кухни.
- Ладно, давай быстрее, а то мама не любит ждать.
Я стянул с себя ботинки и, помыв руки, вслед за Катей устремился к столу.
Вот это да! - подумал я, глядя на стол, - Вот это я понимаю!
На столе было столько всего, глаза разбегались.
- Вот, если бы мне так! - снова подумал я. И тут же вспомнил, что когда - то очень давно, ещё в прошлой жизни, вряд ли удивился бы увиденному. Зажрался! Да, зажрался! Если бы всё вернуть сначала, - думал я, - Я бы, наверное, по-другому смотрел на многие вещи, которые ранее не замечал. Я бы ... хотя, что это я?! Вряд ли всё сначала может быть! Мне уже никогда не быть тем, кем был. И никогда я не смогу никому доказать, что я это прежний Андрей Борисов.
- Ладно, хватит напрасных мыслей, жуй и радуйся! - подумал я про себя и приступил к трапезе.
Я ел, а сам посматривал на Катю. Это была интеллигентная девочка, с длинной косой. У неё были красивые серые глаза, и она периодически поднимала их на меня.
- Очень миленькая девочка, - думал я. Наверное, вырастет, будет настоящей красавицей.
Пообедав, Катя пошла провожать меня до дверей.
- Скази, - опять спросил я, - а сто ты помнис о себе длугой?
- Я много что помню, но когда начинаю рассказывать об этом другим, они почему-то не хотят со мной общаться, говорят, что я всё придумываю, а мне обидно. Даже моя мама называет меня фантазёршей. Я теперь и сама запуталась. Думаю, может действительно всё это мне только кажется?
- Катя, иди заниматься, - снова позвал её женский голос.
- Ладно, пока! - а то мне надо немного почитать. Так, подготовка перед школой. Увидимся во дворе.
- Холосо! - ответил я и побрёл снова на улицу.
- Неужели, я не один такой, кто помнит о своём прошлом существовании? Вот и Катя тоже прекрасно помнит всё, но никто ей не верит. И правильно делают! Если бы я сам не помнил своей прошлой жизни, я бы и не поверил. А если я так же, как и она начну направо-налево твердить о своих несметных богатствах, то все непременно посчитают меня психом. А мне это надо? Итак, никто кроме Кати не хочет дружить со мной. Буду держать язык за зубами, - твёрдо решил я.
С такими мыслями я вышел на улицу. В это время моя мать как угорелая носилась по двору в поисках, выспрашивая у прохожих, не видели ли они мальчика лет пяти в цветной куртке. Увидев меня, она будто с цепи сорвалась и бросилась ко мне. Отшлёпав, она тут же потащила меня домой.
- Ну, нельзя тебя на минуту оставить! - вопила она - Где ты шлялся? Я всех знакомых оббегала, пока ты гулевонил. Нельзя же так!
- Надоела! - буркнул я.
Когда мы пришли домой, ухажёра уже не было. Видимо не стал дожидаться моего прихода, так сильно я ему понравился.
Через некоторое время мать опять привела в дом очередного любовника Василия. Ситуация повторилась и он испарился так же быстро, как и прежние. Так один за другим поклонники исчезали, а я, как ни в чём не бывало продолжал радоваться своей находчивости.
***
Спустя пару лет, я снова поспешил во двор, чтобы увидеть Катю.
- Привет, - сказала она, увидев меня.
- Пъивет! - радостно ответил я.
- Как успехи в школе? - поинтересовалась она.
- Да никак, - я повесил нос - Очередной двоёк сегодня схватил.
- Что ж так?
- Да вот так. Ничего не понимаю в этой математике, да и не нравится она мне.
Катя была круглой отличницей и, думаю, с трудом понимала мою нелюбовь к точным наукам. Когда тебе всё даётся легко, ты вряд ли сможешь понять, что кому - то приходится прикладывать максимум усилий, чтобы получить хотя бы трояк. На её лице мелькнуло сочувствие к такому дебилу, как я. И что у нас было общего? Сам не пойму. Как мы, такие разные личности, смогли найти общий язык? Но, видимо, для чего-то это случилось? Может, так и должно было быть? Я поймал себя на мысли, что стал Фаталистом.
- Скажи, - вдруг спросил я, - а помнишь, ты когда-то давно рассказывала мне, про свою прошлую жизнь? Что именно ты помнишь?
Катя удивлённо взглянула на меня.
- Что? Ты что совсем того? Какую жизнь?
- Ну, когда мы с тобой познакомились, ты рассказывала, что была большой, и носила красивую обувь, красивые платья. Ещё говорила про мужа и детей. Но это было очень давно, в эпоху роскошных пышных платьев, красивых шляп и всего такого.
Когда мои воспоминания рассеялись, я снова посмотрел на Катю. Она глядела на меня, как на придурка.
- Ты в своём уме? Я тебе такое говорила?
- Ну да! - возмутился я. - Не сам же я это только что придумал. Ты, вспомни!
- У меня, в общем-то, хорошая память, ни то что у тебя! - подколола она, - и ничего подобного я не припоминаю. А у тебя, по всей видимости, явные провалы.
- Ты что, обиделась? - спросил я, а про себя подумал: не может же быть на самом деле, что всё это я выдумал. Я стал прокручивать в мыслях всё, что когда-то говорила мне Катя. И каждый раз всплывала новая информация.
- Ты говорила, что у тебя был муж.
- Послушай, Женя, я, конечно, ожидала от тебя многого, но не такого же?! Ты что в конец умом тронулся? Ничего подобного я тебе никогда не говорила. Меня зовут Катя, и никакого мужа у меня нет. Я ещё маленькая для этого.
- Да, вот оно свойство человеческой памяти! Со временем всё ненужное стирается, но не у меня! Почему так? - напряженно думал я. Ладно, проехали! Забыто, так забыто! Вряд ли стоит ещё раз возвращаться к этой теме. С тех пор общение с Катей как-то не заладилось. Естественно, кто захочет общаться с придурком вроде меня? В итоге с Катей мы виделись всё реже и реже, пока наше общение не сошло на нет.
***
Учёба в математической школе не ладилась, и вскоре мать перевела меня в школу с гуманитарным уклоном. Завучем работала её подруга, поэтому меня приняли без всяких трудностей. Но и гуманитария из меня не получилось. Всё те же тройки красовались в дневнике. Впрочем, это было прогрессом в сравнении с первой школой, где я довольно часто хватал двойки. Мать с утра до вечера убеждала меня в том, что я дебил, пока я и сам не поверил в это. Из школы мне тоже пришлось уйти. Мать пристроила меня в другую, в двух шагах от нашего дома, где учились, судя по публике, дети – тугодумы. Вот там я и почувствовал себя уверенно, полностью убедившись в том, что я окончательный и бесповоротный дебил. С таким позитивным настроем изо дня в день я ходил в дебильную школу. Похоже, именно здесь я наконец-то, был самым умным и гордо зарабатывал свои пятёрки.
Приходя домой из школы, я тут же бежал во двор, чтобы поиграть в футбол с мальчишками из нашего двора, но они шарахались от меня, как от прокажённого. Я понуро возвращался домой и садился делать домашнее задание.
Перечитав за несколько месяцев всю школьную литературу, намеченную по программе на целый год, я приступил к чтению более взрослой литературы. Особенно меня интересовала фантастика. Так я стал одним из начитанных дебилов в школе. Профессора стали выделять меня из общего числа детей, отмечая литературные способности. За это время я так же увлёкся, ранее не интересной мне математикой. Школьная программа стала скучна. Я щёлкал эти задачки только так. Поэтому в свободное от школы время я стал ходить в математический кружок. Во мне, будто произошли резкие перемены. Вдруг стало всё интересно. Ужасно хотелось учиться, познавать. Я словно чувствовал своё особое предназначение. Появилось непреодолимое желание вырваться из тех условий существования, в которых мы с матерью до сих пор пребывали. Я знал, что вырасту, и сделаю всё, чтобы никогда больше не терпеть тех лишений, которые испытывал сейчас. Смотреть было противно на наше жалкое существование в сравнении с той прошлой жизнью. Я вдруг вспомнил, как когда – то не ценил то, что имел. Не общался с теми, кого считал ниже себя по статусу, как наверное, теперь это делают мальчишки, не желающие общаться со мной, потому что я не дотягиваю до их круга.
- Нищий! - вот как дразнили меня во дворе. - Нищий! Нищий! - слышал я вдогонку их крики. И от этого становилось так горько, что хотелось назло им быть только лучше, умнее, образованней. И день за днём я совершенствовался, не давая себе стоять на месте.
- Я верну своё состояние, - не унимался я. По какому такому праву? Как? Заявлюсь и скажу, здравствуйте, я Андрей... как там меня по фамилии, Борисов. Так вот, заявлюсь и скажу: Здравствуйте я ваш родственник, вернее душа того родственника на деньги которого вы все сейчас жируете. Так что давайте ка, возвращайте мне всё то, что по праву переселения душ принадлежит мне. Представляю, какие они скорчат гримасы, хотя нет, даже не представляю. А ведь эти сволочи сейчас живут в моих домах по всему миру, катаются на моих лимузинах, тратят мои деньги!
***
Родственники тратят мои деньги! - снова мелькнула у меня в голове мысль, когда я отмечал свой двадцатый день рождения в кругу своих одногруппников в МГУ. Я живу в обычной общаге одного из престижнейших вузов страны. В МГУ попал на конкурсной основе, не имея ни гроша за душой, а мои бывшие родственнички до сих пор продолжают преспокойно тратить мои кровно нажитые средства!
- Минуточку, мои деньги, - опять пронеслось у меня в голове. Вот здесь поподробнее. Мои деньги лежат сейчас в Швейцарском банке, но доступа к ним ни у кого из них нет! От этой мысли у меня даже закружилась голова. Господи, как же я об этом раньше не подумал?! Конечно же, деньги они не могут тратить, ведь для того, чтобы их получить, нужен специальный код – числовой код, который, по всей видимости, знал только я. Код на предъявителя. То есть неважно, кто может прийти в банк и снять деньги, главное, чтобы этот человек знал код. Вот откуда и те цифры, которые всю жизнь вертелись в моей голове. Конечно же! Как же я не подумал об этом раньше! Всю свою жизнь я не выделялся ничем среди своих сверстников, не обладал никакими способностями, как это обычно бывает у других людей, и за всем этим я не увидел самого главного! Моим даром была память. И я не разглядел его, потому что, видимо, не очень внимательно присматривался к себе. И вот время моего торжества настало. Я больше никогда не буду бедным. Я буду богат, я уже богат! - торжественно заявил я самому себе.
Недолго думая, по интернету я заказал билет в Швейцарию. Пришёл в банк и назвал заветную комбинацию цифр. Вот оно истинное счастье, - подумал я, - когда мне преспокойно выдали распечатку с банковского счёта, на котором красовалась моя любимая цифра с восемью нулями. Господи, спасибо тебе! - от счастья я сиял. Именно тогда я понял, для чего были нужны все те испытания, выпавшие на мою долю. Для чего я родился именно в той семье, в которой родился. Для чего терпел все те лишения и неудачи, которые терпел. Для чего, в конце концов, всё потерял, чтобы снова обрести. Для того, чтобы было куда двигаться дальше в этой жизни, чтобы иметь цель, которую когда-то потерял. Для того, чтобы вновь вернуть себе человеческое лицо и научиться по - новому смотреть на этот прекрасный мир! Спасибо тебе, Господи!
