Сформатировано на масштаб веб-страницы 125 процентов
Художник Василий Шухаев, 1960
http://suzhdenia.ruspole.info/node/3866
ПРЕАМБУЛА к «ГАВРИЛЬЯДЕ»
Глава четвертая
Льстецы, льстецы! старайтесь сохранить
И в подлости осанку благородства.
Пушкин
В процессе работы над главой «Гаврильяда — как часть заговора против Поэта», каковая с Божьей помощью близится к завершению, удалось выявить нескольких персон, к которым ведут нити этого заговора. Но прежде чем перейти нам к тем неблаготворным личностям, думаю, будет уместным познакомить читателя с одним фальшивым источником, из которого повсеместно торчат кривые уши и лживый язык некоего дельца от русской литературы.
Речь пойдет о фальшивке, предъявляемой памяти Михаила Юрьевича Лермонтова. Представляю отжим статьи Сергея Сокурова — того самого, который нашел неизвестный портрет Пушкина, размещенный в начале Преамбулы.
Еще пара слов об эпиграфе. Какие ж это "льстецы"? А всякие: одни льсят начальнику, другие власти, третьи — командирам из-за "бугра"...
Часть первая — ОСТРЫЙ УГОЛ
И ты – один. И ты – убит.
И, как его, тебя – оклеветали…
Северина Сталь
Предисловие с раздражением
«Вы думаете, я о Лермонтове? Отнюдь нет! Благороднейший наш соотечественник не имеет никакого отношения к одному из самых известных стихотворений русской литературы, которое публикуется уже более века под его именем и принимается читателями как само собой разумеющееся. Отчего так?..
Далее, опущенные мною абзацы, и в полном объеме, можно читать по ссылке, а мы продолжаем — выборочно:
https://www.krugozormagazine.com/show/Russia.1274.html
Два стихотворения якобы одного автора
.
1. РОДИНА
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю - за что, не знаю сам -
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
.
2. Прощай, немытая Россия…
.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Рукопись первого стихотворения до нас дошла. Рука Лермонтова. Второе появилось в списках в начале 70-х годов XIX, потом в журнале "Русская старина" под его именем через 46 (!) лет после роковой дуэли. Причём, каноническому "пашей" в той публикации в списках предшествует "вождей", есть вариант "царей". Не известны ни черновик, ни лермонтовский автограф.
Первооткрывателем гласно назвался историк П. Бартенёв (1829 — 1912) [обычно: Бартенев. Запомним эту фамилию. – С.С.], известный археограф и библиограф. В частном письме он ссылается на некий "подлинник руки Лермонтова", так никому и не показанный. Никто не видел его. Таинственным образом исчез. Позже, в своём журнале "Русский архив", Бартенёв печатает приписку: «Записано со слов поэта современником». Подлинной записи того безымянного "современника" также до сих пор не нашли. Странные, согласитесь, пропажи.
П.И. Бартенев. Фото. 70-е гг. 19в.
Теперь посмотрим на оба произведения глазами неискушённого в поэтическом искусстве читателя». Далее Сергей Сокуров рассматривает поэтику и образность обоих стихотворений, написанных как бы двумя разными Лермонтовыми.
В первом — любовь и трогательные эпитеты в адрес русского народа. Во втором поэт: «Мечтает "сокрыться" то ли от каких-то "вождей", то ли от "пашей", хотя империя, которой он служит, Российская, не Османская (и поэт средней руки, навеселе, такой несуразицы не напишет). Он не замечает природы, которая его умиляла с детства, не слышит "говора пьяных мужичков". Теперь они у него только "послушный голубым мундирам народ", рабы из "страны рабов и господ". Автор отказывается назвать её Родиной, она — "Немытая Россия".
Можно подумать, что стихотворцу, на бегу, было не до подбора определения; вплёл в строчку, что на раздражённый ум пришло, лишь бы в ритм.
Но Лермонтов не таков. В его подлинниках каждое слово со смыслом. Нет, не мог он изменить гению, коим наградил его Творец. Не посмел бы грязно исковеркать начальную строчку "Прощания с морем", что написал его кумир, невольник чести: "Прощай, свободная стихия!". Публицист П. Краснов отметил в "Немытой России" «кривоватый слог, убогие сравнения и полное отсутствие глубины, столь характерной для Лермонтова… Анализ показывает полное несоответствие стилю Лермонтова. Так, "голубые мундиры", "паши" не встречаются у автора "Родины" нигде более». "Грубость, топорность строк" увидел в этом стихотворении и Г. Клечёнов».
О русской баньке и европейских тазиках пропускаем — все и так знают, что Россия испокон мылась и учила мыться Европу! Подробнее — по той же ссылке.
.
Немного сомнений для приличия
«И всё-таки, сделаю теоретическое допущение: а вдруг оба стихотворения написал действительно Лермонтов под воздействием паршивого настроения! Точнее, "один из двух" Лермонтовых, разделённых в его физическом теле каким-то событием, что меняет в человеке сознание, приоритеты, взгляды на себя и окружающее...
Лермонтов написал "Родину" в 1841 году, незадолго до смерти. "Немытая Россия" могла бы теоретически появиться под его пером, когда он, после отпуска, в том же году возвращался в свой полк на Кавказ. Появись такой дерзкий вызов власти в 1837 году, когда автор стихотворения "Смерть поэта" уже собирался по Высочайшему повелению отправиться на войну с горцами, то такой "залп грязью" в сторону трона стал бы сразу услышан всеми. Выходит, между двумя стихотворениями, резко противоположными по тональности, считанные месяцы, если не недели, а то и дни. Этого временного отрезка недостаточно для мировоззренческого перерождения человека, тем более байронического склада ума. Этот вывод был бы весом в рассуждениях, если бы мы гадали, писал - не писал "немытую Россию" человек, которому критика и вдумчивые читатели пророчили занять место рано ушедшего Пушкина. Однако гадать нечего. Автор известен. Только уточним: автор фальшивки.
.
Соучастник
Когда заходит разговор о появлении на Свет Божий скандального стихотворения "Прощай, немытая Россия", сначала в списках, потом в печати, неизменно фигурирует библиограф Бартенёв. Других свидетелей нет. Сей человек посвятил всю жизнь отысканию и публикации неизвестных материалов и литературно-биографических документов о русских писателях.
Но у известного археографа было, как говорится, "рыльце в пушку". Бывало, ради пущего воздействия на заинтересованную публику, ради увеличения числа подписчиков своего журнала, ради "сенсационных открытий" он шёл на весёлые розыгрыши, которые как-то незаметно и мило переходили в серьёзные подлоги. Притом, он осторожно сотрудничал с Герценом [Нота Бене. - С.С.], которого в своё время "разбудили декабристы" и который "звал Русь к топору" на безопасном расстоянии, из Лондона. Для бесцензурной печати требовались "разоблачительные" сочинения признанных поэтов и прозаиков. Если таковых произведений не хватало, их сочиняли "под известные имена" скорые на руку виршеплёты-либералы. Сам Бартенёв писательскими талантами не блистал. Как-то он осилил несколько строк с помощью заимствований у Пушкина, но честно признался в своей поэтической бездарности. К его удаче объявился единомышленник, мастер стихосложения, ставший другом, тот самый, с одутловатым лицом, что представлялся Митрий Митричем.
.
Мистификатор
Д.Д. Минаев (1835 — 1889) в пореформенной России заслуженно пользовался известностью едкого сатирика, талантливого пародиста и бесовски весёлого мистификатора. Был выпить не дурак, душа компании. Удачно (ну, почти оригиналы!) пародировал классиков поэзии, от Данте до Пушкина (последнего, на потеху зубоскалам, высмеял пародийным романом "Евгений Онегин наших дней"). Доставалось от него и прозаикам, даже Льву Толстому.
Д.Д. Минаев. Фото. 60-е гг. 19 в.
Однажды (дело было в 1873 году), когда издатель "Русского архива" особенно нуждался в свеженьком разоблачительном документе самодержавия, Минаев принёс другу чудесным образом обнаруженное стихотворение, которое начиналось разящими, с запашком немытого народного тела, словами "Прощай, немытая Россия".
"Пушкин, что ли?", - спросил Бартенёв, вспомнив первую строку известного послания "К морю", написанного, когда опальный поэт прощался со "свободной стихией", отправляясь в Михайловское. "Нет, Лермонтов", - ответствовал хмельной, по своему обычаю, Минаев. Прочтя всё восьмистишие, Бартенёв, поразмыслив, согласился. Тот же Минаев, ухмыляясь в бороду, недавно ознакомил его с сатирической поэмой "Демон", в которой были такие строки:
Бес мчится. Никаких помех
Не видит он в ночном эфире.
На голубом его мундире
Сверкают звезды рангов всех.
Хотя подписи не было, Бартнёв без объяснений понял, кто автор этого другого "Демона". "Голубой мундир" выдавал сочинителя "Немытой России" с головой, тем более, что, ведал библиограф, Лермонтов никогда и нигде не применял это словосочетание. Однако разоблачать мистификатора не было информатору Герцена никакого резона.
Заматеревший мистификатор Минаев
Увы, на сей раз ошибся Бартенёв. Как писал наш современник В. Хатюшин, пародийная мерзость ряженого под демократа Минаева, звучащая кощунственно и отвратительно, пережила и царизм, и социализм (в том числе "развитой") и уютно чувствует себя в постсоветскую эпоху. И, что невыносимо, она стала частью литературного наследия Лермонтова.
.
Союз мерзавцев и невежд
Актом грамотной идеологической войны назвал П. Краснов введение этой фальшивки в учебники, начиная с советских; её неограниченного тиражирования. По сути, "кричащая русофобия", выраженная в стихах, стала как бы визитной карточкой великого поэта. И все усилия опровергнуть авторство Лермонтова таких авторитетных исследователей, как академик Скатов, например, сводятся на нет невеждами и сознательными мерзавцами. Недавно в одном из "телешоу" публичный писатель Быков вновь смаковал "немытую Россию", цитируя якобы Лермонтова.
Ну, с невеждами понятно. А какую цель ставят "сознательные мерзавцы"? Ведь, благодаря авторитету гнусно "подставленного" здесь Лермонтова, каждое новое поколение со школьных лет привыкают видеть Родину "немытой", то есть в облике мирового бомжа, неопрятной, дурно пахнущей, убогой на фоне чистенького, ухоженного, густо благоухающего французскими духами, но экономящего воду Запада. Кто заинтересован в русофобском штампе, безумно заложенном в подсознание людей, читающих на русском языке? Разумеется, те силы, что ставят целью манипулирование сознанием насельников огромной страны, которая для атлантического мира как кость в горле, как досадное бревно, которое лежит веками на пути их вселенской экспансии.
И заканчивает Сергей Сокуров свое, безусловно доказанное, исследование призывом к соотечественникам — быть бдительными и разборчивыми. А что для этого нужно?- спрашиваем мы. И отвечаем: совсем немногое: слушать свое сердце, самостоятельно мыслить и быть вежественным.
P.S. С благодарностью Сергею Сокурову — за Лермонтова, за "Неизвестный портрет" Пушкина и за материал на тему этнического происхождения Александра Сергеевича, значительная часть его будет использована в Шестой главе, над которой сейчас работаю. Мне посчастливилось найти автора "Неизвестного портрета" — это Василий Иванович Шухаев. Работа сделана в 1960 году. В сепии он уже стал родным...
Часть вторая — ПОХАБНИКИ в «ТЕНИ БАРКОВА»
"Жил грешно и умер смешно"-
Эпитафия Баркова самому себе
Иван Барков
Безымянная биографическая справка
Иван Семенович Барков (1732-1768), дворянский сын, русский поэт и переводчик. Закончил семинарию, затем состоял при Российской академии наук последовательно: студентом, наборщиком, переписчиком, переводчиком. Переводил преимущественно античных авторов. Растратил свой талант и силы неумеренным пьянством. Перевел на русский язык сатиры Горация (1763), басни Федора (1764), написал «Житие князя Антиоха Дмитриевича Кантемира».
Барков владел свободным, гладким и легким стихом, не уступая в этом отношении лучшим поэтам современникам Ломоносову и Сумарокову. Воздавая должное Баркову как поэту и переводчику, следует сказать, что громкую всероссийскую славу он приобрел своими, по выражению митрополита Евгения Болохвитинова, "срамными" непечатными произведениями. Эти стихотворения расходятся по всей России в списках около двух столетий. Слава их так велика, что родился особый термин для произведений такого рода: "Барковщина".
По замечанию Пушкина Барков первый из русских поэтов отбросил архаический стиль и стал писать живым народным языком.
Характеристика "срамной" музы Баркова дана А.С. Венгеровым в его "Критико-библиографическом словаре русских писателей и ученых". Кажется, только один А.С. Венгеров и пробовал разобраться в барковщине, но сквернословие, которым действительно уснащены произведения Баркова, раздавило исследователя.
Подавляющее большинство из того, что им написано в нецензурном роде, состоит из самого грубого кабацкого сквернословия, где вся «соль» заключается в том, что всякая вещь называется своим именем. Барков с первых слов выпаливает весь немногочисленный арсенал неприличных выражений и, конечно, дальше ему остается только повторяться.
В Европе есть порнографы в десятки раз более его безнравственнее и вреднее, но такого сквернослова нет ни одного. Однако, кроме сквернословия, следовало бы отметить у Баркова простонародный юмор, реалистическую манеру и крепкий язык. Умер в состоянии психического припадка в момент запоя, утонув в нужнике. [Возникает невольная аллюзия на Патрирха Тихона, который сказал (когда прорвало канализацию и затопило мавзолей): "По мощам и елей". - С.С. ]
"Сочинения и переводы" его изданы в Петербурге в 1872г. под ред. А. Венгерова, издание сильно искажено опущенными местами. Полное издание без купюр и искажений вышло в Риге, в 1932 г. Полное собрание непечатных произведений Баркова хранится в публичной библиотеке СССР им. Ленина и имеет название "Девичья игрушка".
Цитировать порно-поэта, мы здесь не собираемся, тем более – рекомендовать. Для знакомства пришлось прочитать пару вещей – слог действительно «крепкий»! «Тень Баркова», по сравнению с оригинальным Барковым, и правда, — жалкая тень…
И вот эту пошлую беспомощную «Тень», идиоты от литературы, конечно же, опять приписали бедняге Пушкину… Даже не смешно! Данная часть будет самой короткой – расскажем один поучительный эпизод из жизни доморощенного издателя… на том – и кончено!
Эта «а-ля барковщина» была названа «лицейской балладой», и такие пушкинисты, как Н.О. Лернер и П.Е. Щеголев (хотя второй не признает первого профессиональным филологом, а почитает — за любителя), безоговорочно высказались в пользу авторства Пушкина. Щеголев сетовал, что «Отсутствие в печати полного текста "Тени Баркова" затрудняет работу исследователей, и надо пожелать, чтобы текст был опубликован хотя бы на правах рукописи, хотя бы в самом ограниченном числе экземпляров». Щеголев был уверен, что это пожелание исполнится, ибо: «Разработкой вопроса занят М.А. Цявловский, в руках которого находятся несколько списков полной редакции».
Закончив реконструкцию текста, Цявловский сдал работу в издательство Академии наук. Рукопись была «набрана, сверстана, но издание не состоялось».
Далее: «На пути к изданию баллады возникли специфические трудности: как печатать текст, как предотвратить его распространение, неизбежное после сдачи рукописи в набор, и т.д. Даже такая простая операция, как перепечатывание на пишущей машинке, заняла много времени, поскольку «ни одной машинистке нельзя было поручить эту работу, и перед М.А. Цявловским встала проблема поисков машиниста». Благодаря содействию Л.Б. Каменева (sic!), заведовавшего в то время редакцией академического собрания сочинений Пушкина (sic!), решение было найдено: в типографии НКВД работали всего два наборщика, глухонемые муж и жена. Они-то и набрали, а затем сверстали «Тень Баркова». Трудно сказать, увидела ли бы свет пушкинская баллада, — во всяком случае, в это время произошло событие чрезвычайное: в типографии возник пожар (!), и ее помещение сгорело вместе с содержимым (!!!). Труд Цявловского, казалось, погиб безвозвратно, поскольку у него на руках не осталось копии его обширного комментария к балладе. Случай распорядился иначе».
Как именно распорядился "случай", желающие могут прочитать здесь:
http://rvb.ru/philologica/03/03pushkin.htm#note14
А мы цитируем Пушкина, попутно доложив, что кто-то из остроумных пушкинистов назвал "Тень Баркова" — "Тенью Цявловского" (вспомню — скажу):
... Намаранные оды –
Убранство чердаков –
Гласят из рода в роды:
Велик, велик Барков!
Твой дар ценить умею,
Хоть, право, не знаток;
Но здесь тебе не смею
Хвалы сплетать венок:
Барковским должно слогом
Баркова воспевать;
Но, убирайся с богом, —
Как ты, ебена мать,
Не стану я писать!
Эти строки из стихотворения «Городок», который будет подробно рассмотрен в следующей части Главы, сообщают будущим читателям и пачкунам-приписчикам, что никаких пошлых «Теней Баркова» Поэт никогда не писал и писать не намеревался! Желающим следовать за пушкиньянцами – скатертью дорожка!
.
Часть третья — ОТ РУССКИХ СИЛ
Воды глубокие плавно текут.
Люди премудрые тихо живут.
Пушкин, 1833
Рассмотрим одно занятное стихотворение Пушкина под названием «Городок». Ничего более эклектичного, чем «Городок», нет не только во всем корпусе поэзии Пушкина, но, может быть, и во всей поэзии мировой. «Городок» — откровенный китч, в котором охвачена целая галерея тем, беспорядочно перемешанных ради сокрытия – главной.
ГОРОДОК (К ***)
Прости мне, милый друг,
Двухлетнее молчанье:
Писать тебе посланье
Мне было недосуг.
На тройке пренесенный
Из родины смиренной
В великий град Петра,
От утра до утра
Два года все кружился
Без дела в хлопотах,
Зевая, веселился
В театре, на пирах;
Не ведал я покоя,
Увы! ни на часок,
Как будто у налоя
В великой четверток
Измученный дьячок.
Но слава, слава богу!
На ровную дорогу
Я выехал теперь;
Уж вытолкал за дверь
Заботы и печали,
Которые играли,
Стыжусь, столь долго мной;
И в тишине святой
Философом ленивым,
От шума вдалеке,
Живу я в городке,
Безвестностью счастливом.
Я нанял светлый дом…
Полный текст стихотворения можно прочитать здесь:
http://www.aspushkin.ru/book/420/
Не раз приходилось говорить, что Пушкин (как Гераклит, Платон, Пифагор (получивший прозвание Аполлон Гиперборейский), думаю, и Гомер в лице Энея) был посвящен в Русскую Северную Традицию. Известно также, что РСТ — 200 столетий передает свои знания изустно («Ведь это сочиненья, презревшие печать»), дабы не дать возможности справщикам-расправщикам вмешиваться в письмена, как вмешались они в Историю нашу и в оба Завета!
Так однажды, на тринадцатом году жизни, встретил Поэт своего Волхва-"Финна", точнее, сам "Финн" посетил его в Царскосельских пенатах — ибо время пришло! – о чем Пушкин поведал нам в 1836 году:
Ещё в ребячестве, бессмысленный и злой,
Я встретил старика с плешивой головой,
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой…
Или – в 1822-ом:
.. Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник..
«Песнь о Вещем Олеге» по второму (аллегорическому) слою* вполне может читаться, как Предсказание о самом Пушкине (см. ниже). В приведенном катрене «темный лес» означает: «тайный лес». Таково всегда у Поэта определение «темный» (ср. «Темно. Дело идет о Елизавете Алексеевне»; или «Тебе, но голос музы темной Коснется ль слуха твоего»). Таким образом, Кудесник-Волхв выходит к юному Пушкину из «леса тайного».
О посещении лицеиста Пушкина Волхвом нам рассказал «пушкинец» (так он сам себя называет) Валерий Михайлович Лобов, современный масштабный исследователь творчества, личности и миссии Поэта. Ну и, разумеется, — сам Поэт. В огромной степени исследования пушкинца Лобова касаются пророчеств Пушкина, оставленных им в неком тайном архиве, переданном Поэтом Д.Е. Кутейникову… Слово – В.М. Лобову:
Валерий Михайлович Лобов
«.. Когда при дворе появился Пушкин, о котором так высоко отозвался царь, началось самое главное дело жизни Геккерна — появилась возможность перейти к новой ступеньке иерархической лестницы, и удержаться на ней. Геккерн заметил, что Пушкин стал собирать умственную, духовную элиту. И в своих донесениях тем, кто его послал в Россию, с тревогой сообщал о росте влияния Пушкина. Он узнал, что Пушкин часто бывает на казачьем подворье — к чему бы это?
Именно тогда задумал Пушкин свою поездку на Дон с Архивом в 1829 г. Он только, как хороший конспиратор, показывал несколько ложных направлений пути, а поехал в Тифлис, но через Дон.
7.6.27 г. — герой Отечественной войны 1812 г. Д.Е. Кутейников был «Высочайше определён Наказным Атаманом Войска Донского». Именно в это время Пушкин встретился с генералом Кутейниковым в Казачьем подворье в ставке наказного атамана. Возможно, тогда они договорились о будущем тайном хранении Архива Пушкина — самого главного труда его жизни.
29.6.27 г. — в Петербурге Пушкин был вызван в полицию, якобы, только по поводу его «Андре Шенье», где давал объяснения. Политический процесс по этому делу продолжался 2 года. Видимо полицию интересовало его посещение казачьего подворья.
Но главную ошибку «масоны» совершили в 1829г. Уж так запутал поэт их, что они не знали: поедет ли он вообще в Тифлис. С февраля по май подорожная была в кармане Пушкина, а он мотается между Москвой, Петербургом и Малинниками; пьет, играет в карты, делает предложения всем невестам, рассказывает забавные истории. И, вот когда на него махнули рукой, он в ночь с 1 на 2 мая скрылся с глаз.
Пушкин писал Вяземскому: «Между тем принуждён был бежать из Мекки в Медину, мой Коран пошёл по рукам – и доныне правоверные ожидают его». Бегство «из Мекки в Медину» пророка Магомета было по 40-му меридиану. Эти места лежат на одном меридиане с Москвой, Новочеркасском и Арзрумом. Причём Новочеркасск лежит посреди пути из Москвы в Арзрум, а сам Арзрум — посреди между Москвой и Меккой. Поэтому бегство пророка Пушкина из Москвы в Арзрум было символично и подобно бегству Магомета. Скорбь русского народа в наши дни была бы велика, если бы не знали своего пророка и спасителя, принёсшего на Дон свой Завет-Коран, свой Дар потомкам с универсальным учением — наукой циклов.
Куда исчез поэт, только что мелькавший перед глазами охранки III Отделения? Ищи ветра в поле. А он старыми дорогами без почтовых лошадей добрался сначала до Аксая, а затем ночью верхом на лошади — до Новочеркасска. Там он встретился с наказным атаманом и передал ему свой тайный Архив на 150-летнее хранение.
После этого только поехал в Тифлис, где его не узнавали, его словно подменили: не пил, был серьёзен.. О том, что с ним произошло, он открыл в стихотворении «Труд»:
Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры златой, друга пенатов святых?
Подвигом была передача архива – труда многолетнего, в основном свершаемого по ночам, основанного на тайных знаниях предков, полученных от святого старца в 1812 г. Эти-то знания и переложил на современный язык, обогатив своими наблюдениями, страданиями, мукой. Совсем изменившимся вернулся в Москву, а затем в столицу Пушкин. Получил нагоняй от Бенкендорфа за поездку без спроса в армию, ведущую боевые действия в Турции. Но Бенкендорф злился не из-за этого, а потому, что 2 недели он не мог определить местопребывание Пушкина и его возможные тайные встречи. Он чуял, что это не просто так. Пушкин всегда был на виду и вдруг исчез. Вот почему до сих пор «масоны» мстят поэту. Теперь уже знают – за что. Да после драки кулаками не машут. Архив нам известен и его универсальная наука скоро возродит всю жизнь на Руси. Это был отрывок из статьи Лобова «Пушкин и масоны».
Вернемся в Лицей. Итак, в 12 полных лет (13 еще не исполнилось) произошло величайшее событие в жизни Пушкина — можно с уверенностью сказать, самое важное — встреча с русским Волхвом! В.М. Лобов даже называет точную дату: 25 марта 1812. Пока неясно, из какого источника им почерпнута дата, но возраст соответствует древнерусской традиции, по которой каждый 12-летний отрок мужеского пола подвергался первому в своей жизни испытанию, можно даже сказать – посвящению: мальчик отправлялся в лес и ровно ГОД жил там совершенно один, на собственном обеспечении. Через год это уже была возмужавшая самостоятельная личность со многими жизненными навыками и взрослым чувством ответственности.
Возможно, В.М. Лобов не знаком с Русской Северной Традицией и потому считает, что Волхв, посетивший Пушкина, пришел из Финляндии, став прообразом «Финна». Может, оно и так, ведь Финляндия (с 1809 по 1917) находилась в составе Российской империи и Российской республики, где вполне могли тогда жить северные Волхвы. Только Волхвы там все равно были наши, русские.
И вот, получая великие гиперборейские знания от Волхвов, Поэт сделался Монархистом, Пророком и Ангелом земли русской. Конечно, эти знания он получал постепенно («по горсти принося»), а значит, встречи с Волхвами (или только с одним – своим Учителем) происходили периодически. И первое, что узнал Пушкин, было то, что и всегда узнает неофит РСТ, а именно — ХАРТИЮ.
Один из параграфов Хартии гласит об этническом происхождении Богородицы (Чей Покров простирается над Россией, а сегодня именно празднуется Покров Пресвятой Богородицы!) и Спасителя (это к вопросу о «Гаврильяде»). Таким образом, Поэт уже в Лицее знал, что Матерь Божия и Ея Сын были тиверскими скифами из Галилеи ведической (или «языческой», как называет ее пророк Исайя, но определение Исайи неточное – видимо, для сокрытия незнакомого еще миру термина). Следовательно, Пушкин изначально не мог написать даже первой строки «Гаврильяды». Увы (и к нашему счастию), врагам и пародистам Поэта было сие неизвестно! Тема Монархии также всегда актуальна в РСТ, ибо такой именно была вертикаль власти у наших предков Арктов (Гипербореев по-гречески), о чем мы говорили в главе «Этатист и монархист Пушкин».
Приходится ли еще сомневаться в источнике глубоких познаний Поэта уже в лицейские годы, что отмечали и чему дивились и товарищи его, и старшие друзья, и что потом с восхищением отмечал Адам Мицкевич, называя Пушкина «заматерелым в государственных делах человеком», а впоследствии – Гоголь. Сам же Поэт так говорит о своих дивных приобретениях — в «Скупом рыцаре»:
… Так я, по горсти бедной принося
Привычну дань мою сюда в подвал,
Вознёс мой холм – и с высоты его
Могу взирать на всё, что мне подвластно...
Поистине «Солнце нашей поэзии» неисчерпаемо! Жаль только, что «Нам все еще печатный лист кажется святым. Мы все думаем: как может это быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано»! Вот главное в «Городке» (подробнее см. в финале):
.. Я спрятал потаенну
Сафьянную тетрадь.
Сей свиток драгоценный,
Веками сбереженный,
От члена русских сил,
Я даром получил (...).
[И] это — сочиненьи,
Презревшие печать..
В «Городке» всё — тайнопись: "Живу я в городке, безвестностью счастливом"... Что за "городок" такой? Поэт ведь пишет вначале о всем известном великом граде Петра... Что за "светлый дом" он там нанял? – все знают, что жил поэт в лицейские года в самом Лицее, в Дортуаре № 14! И как может к нему постучаться кто-то из посторонних (Лицей был закрытым и хорошо охраняемым учебным заведением): "Иль путник, в домик мой, пришед искать ночлега, дорожною клюкой в калитку постучится"... Да и что за "калитка" такая? до Михайловского-то еще годы и годы...
Возможно, вовсе не в 1815-ом писал Поэт свой «Городок», и только нужную дату под стихотворением поставил, возможно, дату какого-то важного события... или реального Посвящения в РСТ (как когда-то сам Пифагор получил от жреца Абарида некую "мистическую стрелу", а Стрела суть настоящее Имя Христа на протосанскрите [Ису])... А может (и это бесспорно), слишком рано созревает ум гения, и в свои 16 Пушкин был уже Сыном Минервы! В любом случае: мудрость тайнописи не помеха.
И тайны начинаются уже с посвящения: К***. Пушкинская академия предполагает, что «стихотворение обращено, к другу детства Пушкина кн. Николаю Ивановичу Трубецкому (1807—1874)». Что за «друг детства» такой – на 8 лет младше Пушкина? Да и о чем Пушкин мог общаться с ним, будучи в Лицее: Пушкину 16, Трубецкому 8?! Звездочками обычно обозначают «лицо», имя которого хотят скрыть. Но зачем Пушкину скрывать имя Трубецкого – это же не утаенная любовь! В общем, не ведают академики – кому посвящен «Городок».
А вот и "Ванюша Лафонтен" подкатился… Для чего Пушкин именует французского баснописца русским именем? Понятно, конечно, что "Жан" — это "Иван", но дело не только в этом. Лафонтена ведь можно назвать французским Эзопом, который был известен своими баснями-иносказаниями. Не намекает ли нам Пушкин на русского Эзопа-иносказателя, т.е. – на самого себя или на потомка своего — догадателя?
.. И ты, певец любезный,
Поэзией прелестной
Сердца привлекший в плен,
Ты здесь, лентяй беспечный,
Мудрец простосердечный,
Ванюша Лафонтен!
«В трагическом смятенье плененные цари, забыв войну, сраженья, играют в кубари» — уж не Петра ли нашего, плененного в Бастилии (или не в Бастилии), поминает Поэт? У "кубаря" ведь значений несколько…
А теперь к кому обращается Поэт: «Но здесь тебе не смею Хвалы сплетать венок»? Ну не похабнику же Баркову Пушкин собирается "сплетать венок"! Загадки... загады... загад... Догадки, друг, конечно, есть, но вряд ли оглашу их здесь! Одним словом, много туману напустил "стихоткач" наш в китчевый свой опус. Однако, по всему видно, — желал, чтобы потомок какой-нибудь догадливый, туманец тот порассеял слегка: «Чья кисть мне нарисует, чья кисть скомпанирует такой оригинал»? Вот и пытаются "догадатели", опустив невнятных "драгунов с братьями", «скомпанировать оригинал» (то бишь – скомпановать) по такому, примерно, фрагменту-образцу, в котором Поэт обращается К***:
.. И ты, шутник бесценный,
Который Мельпомены
Котурны и кинжал
Игривой Тальи дал! (муза комедии и лёгкой поэзии)
Чья кисть мне нарисует,
Чья кисть скомпанирует
Такой оригинал!
Прости мне, милый друг,
Двух… летнее молчанье:
Писать тебе посланье
Мне было недосуг.
Но слава, слава богу!
На ровную дорогу
Я выехал теперь..
Здесь грома вовсе нет;
Так я, мой милый друг,
Теперь расположился;
Друзья мне - мертвецы,
Парнасские жрецы; (прежние воплощения Поэта – с их трудами)
Певцы красноречивы, (сплошные «цветочки красноречия»!)
Прозаики шутливы.. (юмор многих из них поистине бесподобен!)
Не весь я предан тленью; (не только в переносном, но и в буквальном смысле)
С моей, быть может, тенью (но не с "Тенью Баркова"!)
Полунощной порой
Сын Феба молодой, (т.е. тоже поэт)
Мой правнук просвещенный,
Беседовать придет,
И мною вдохновенный
На лире воздохнет.
Певца сопутник милый,
О, будь же ты со мной,
И с чашей круговой
Веди меня ко счастью
Забвения тропой..
Но, друг мой, если вскоре
Увижусь я с тобой,
То мы уходим горе
За чашей круговой!..
Почто стрелой незримой
Уже летишь ты вдаль?
Обманет – и пропал
Беглец невозвратимый! (он еще много раз вернется к тебе!)
Впрочем, это лишь одна из тем стихотворения, но сейчас нас интересует главная среди прочих. Собственно, вот они все:
— патриотизм
— лицей и лицейские забавы
— свет и салоны общества
— цари
— библиотека Поэта
— пишущие современники
— слава
— бессмертие
— некоторые инкарнации АСП (назвал — «гуляя в колпаке» шута)
— утаенная Любовь Поэта (EW)
— обращение к себе в будущей инкарнации
— и, наконец, главная тема, ради сокрытия которой и был собран весь этот китч — посвящение Поэта в Русскую Северную Традицию Волхвом «От русских сил».
Стихотворение при жизни Поэта напечатано не было. Потом было купировано по соображениям цензуры, потом бездарно исправлено ханжами от культуры, ибо Пушкин допустил одно нецензурное, но единственно верное, опознавательное слово в адрес Баркова, тем самым показав будущим читателям и пачкунам-приписчикам, что никаких «Теней Баркова» он никогда не писал и писать не намеревался:
... Намаранные оды –
Убранство чердаков –
Гласят из рода в роды:
Велик, велик Барков!
Твой дар ценить умею,
Хоть, право, не знаток;
Но здесь тебе не смею
Хвалы сплетать венок:
Барковским должно слогом
Баркова воспевать;
Но, убирайся с богом, —
Как ты, ебена мать,
Не стану я писать!
«Скомпанируем» же, наконец, этот «оригинал», который попытался спрятать Пушкин в осознанном сумбуре своего «Городка»:
.. Не слава предо мною,
Но дружбою одною
Я ныне вдохновен.
Мой друг, я счастлив ею…
Мир вечный и забвенье —
И прозе и стихам!
Но ими огражденну
(Ты должен это знать),
Я спрятал потаенну
Сафьянную тетрадь. (не только ту, что передана атаману Кутейникову)
Сей свиток драгоценный, (а к нему еще и перстень приложен..)
Веками сбереженный,
От члена русских сил,
Я даром получил.
Ты, кажется, в сомненьи?
(Нетрудно отгадать) –
Так, это сочиненьи,
Презревшие печать.
Хвала вам, чады славы,
Враги парнасских уз!
Предполагаю, что тема «Русских Сил» была одной из главных причин убийства Поэта – ведь именно Русским Силам и противоборствует сатана с той самой поры, как сманил он с небес Гипербореи третью часть ангелов, и пали они (читай в моем журнале "Хронологию метаисторических событий"). Вторая причина — задуманная Пушкиным «История Петра», по которой было подано им прошение: «23 июля (1831 года) Нессельроде получает письмо от Бенкендорфа [два закадычных врага Поэта!] о высочайшем повелении определить в Государственную Коллегию иностранных дел «известнейшего нашего поэта, титулярного советника Пушкина, с дозволением отыскать в архивах материалов для сочинения истории Петра I». (А ну как Поэт обнаружит и огласит подмену Государя?! Уж Карлик-то Нессельрод, точно, был в курсе!). Третья же причина, которая суть первая — его безмерная необоримая РУССКОСТЬ (читай ДУХОВНОСТЬ, ибо Рус есть Дух – на протосанскрите), которая для русофоба всех времен и народов — настоящая, не перевариваемая «кость в горле»!
Эпилог
*«Надо знать,- указывает Данте в «Пире»,- что писания [великих. – С.С.] поэтов должны читаться с величайшим напряжением, в четырех смыслах. Первый — буквальный: таковы басни (сказки) поэтов; второй — аллегорический, который скрыт под покровом этих басен. При раскрытии второго, аллегорического смысла, первый превращается в фикцию. Третий — моральный, на пользу себе и другим. Четвертый — анагогический (сверхсмысл), причастный вечной славе».
Но раскрытие аллегорического слоя (или исторического, который чаще всего встречаем у Пушкина) ни в коей мере не умаляет первого, "буквального" смысла поэзии, т.к. по определению Данте: «смысл буквальный всегда должен предшествовать остальным, ибо в нем заключены все другие и без него невозможно и неразумно добиваться понимания иных смыслов, особенно аллегорического. Природа требует, чтобы познание наше продвигалось по порядку, от того, что мы знаем лучше, к тому, что мы знаем менее хорошо» ("Пир", III).
Прочитаем аллегорический смысл отрывка из «Песни о Вещем Олеге»:
… Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал «Олег».
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда; (читай: Третьего рима)
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы...
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.
Твой конь не боится опасных трудов; (читай: Пегас)
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю.
И холод и сеча ему ничего...
Но примешь ты смерть от коня своего»…
«Олег» усмехнулся — однако чело
И взор омрачилися думой…
В 1836-ом и в Безымянном отрывке, и в «Отроке» Пушкин скажет:
Ещё в ребячестве, бессмысленный и злой,
Я встретил старика с плешивой головой,
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой.
Невод рыбак расстилал по брегу студёного моря; (море студёное где?)
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям. (и такой помощник убийц Поэта не устраивал)
Художник Ольга Красавина
Завершая повествование о Русских (и/или духовных) Силах в жизни Поэта, процитируем небольшой отрывок из «Книги премудрости Соломона», который весьма кстати напомнила Светлана Кондакова в статье «Пушкин и Волхвы»:
«… Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, начало, конец и середину времён, смены поворотов и перемены времён, круги годов и положение звёзд (...).
Познал я всё, и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего (…). Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его. Она – одна, но может всё и, пребывая в самой себе, всё обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божьих и пророков (…).
Я полюбил её и взыскал от юности моей, и пожелал взять её в невесту себе, и стал любителем красоты её (…). Если кто любит праведность, – плоды её суть добродетели: она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству, полезнее которых ничего нет для людей в жизни. Если кто желает большой опытности, мудрость знает давно прошедшее и угадывает будущее, знает тонкости слов и разрешение загадок, предузнаёт знамения и чудеса и последствия лет и времён.
Посему я рассудил принять её в сожитие с собою, зная, что она будет мне советницею на доброе и утешеньем в заботе и в печали. Через неё (премудрость) я буду иметь славу в народе и честь перед старейшинами, будучи юношею (…). Чрез неё я достигну бессмертия и оставлю вечную память будущим после меня».
