Опубликовано: 27 июня 2018 00:54

Анатомия предательства

Часть первая

Погодки

Глава 1

Пивная семидесятых в городе  N ничем особо не отличалась от прочих сугубо мужских стояков, которые наряду с гаражами успешно заменяли советским гражданам дореволюционные клубы по интересам -  тот же кислый запах разбавленного жигулевского и рыбья шелуха под ногами. Разве что составом: здесь количество представителей истонченной в классовой борьбе социальной прослойки было чуть выше, чем в городах-милионниках, где служащим пусть и не часто, но выпадал шанс культурно напиться во второразрядном ресторане  либо, как в нашумевшей киноленте Э. Рязанова, - в бане. Основной же контингент составляли работяги из градообразующего предприятия. В данном случае таковым являлся режимный заводик, выпускавший секретные болванки для нужд оборонной промышленности. Две восьмичасовые смены  усердно поставляли в пивняк непритязательных клиентов. При этом вечерней доставался самый свежий пенистый напиток, ибо она уже с утра выстраивалась у дверей  заведения с той же угрюмой решительностью, что и перед заводской проходной.  

Аня посмотрела на маленькие наручные часы, подаренные родителями в честь окончания восьмилетки, мотнула копной рыжих волос и с силой пнула входную дверь. Появление высокой статной женщины прошло, в общем-то, незамеченным – лишь парочка затюканных женатиков поглубже втянула головы в несвежие спецовки. Скользнув взглядом по стойкам, она не без труда разглядела в табачном дыму лицо своего нынешнего  кавалера. Николай оживлено  беседовал в компании двух явно подвыпивших субъектов наружностью напоминающих водителей большегрузов. Аня давно научилась различать мужчин по манере одеваться, говорить и следить за руками. На «субъектах» были одеты одинаковые трикотажные спортивные костюмы, из-под курток выпирали объемистые животы, а расстегнутые молнии демонстрировала окружающим казенные тельняшки – предмет зависти всех городских мальчишек. «Колесят по стране, с продавщицами шуры-муры крутят, вот и отовариваются, - женщина критически оценила дефицитный по тем временам прикид, - Что-то на морячков не больно похожи…

Военные, тем паче морские офицеры, всегда находились под пристальным вниманием провинциальных барышень.  Стабильная зарплата, перспектива с жильем и есть, кому на мужа настучать-пожаловаться – это ли не залог семейного счастья?

… нет, эти, скорее, дальнобойщики».

Помимо привычного мата до нее долетели незнакомые слова: джаз… баксы…путаны…

«Точно, – дальнобойщики. Заграницу мотаются. Там и набрались, - женщина пригляделась, - а тот маленький ничего, – смазливый».

В этот момент Николай, собрав щербатые кружки, направился к стойке за новой порцией и встретился глазами с благоверной. В законном браке они не состояли, однако проживали совместно, - точнее приезжий хохол квартировался на жилплощади Анны. Трудился на все том же заводике прикомандированным специалистом: то ли токарем-фрезеровщиком, то ли еще кем, - женщина в подробности не вдавалась. Мужик он был видный, веселый, да обходительный. Говорил и ел смачно, спьяну не дебоширил, рукам воли не давал. Сблизилась парочка легко, даже как-то незаметно.

-  Ты чего? – Николай подскочил к сожительнице, - А Максимку с кем оставила?

-  Спит Максимка. Вспомнил.

Ее годовалый ребенок от первого брака частенько оставался без присмотра. Но, похоже, данное обстоятельство смущало мужчину значительно сильнее, нежели молодую мамашу.

-  Уж и выпить с друзьями нельзя, - он пошел в наступление, - Скоро приду.

-  Ну, ну, - Анна нехорошо улыбнулась, - Не торопись, отдохни…

Стук удаляющихся каблучков потерялся в общем гаме, а Николай все еще стоял с пустыми кружками в руках. Неожиданно легкая победа мужчину не обрадовала, скорее - насторожила. Характер у подруги был тяжелый: если вожжа под хвост попадет, запилит до смерти. А тут на тебе: «не торопись».

По дороге к Ане присоединился солдатик.

 

Глава 2

-  Папашка точно не в курсе? – сестра, основательная не по годам женщина, придвинула к Анне кружку растворимого кофе, - Пей, нам по случаю праздников продуктовый заказ обломился.

-  А копченую колбасу дали?

-  Тьфу, прости господи! Ребеночка не знает, куда девать, а на уме пожрать вкусно, – Галина хлопнула дверцей холодильника, - И в кого такая беспутная уродилась?

-  Тебе меня не понять. Ты и беременной никогда не была, - Аня отрезала солидный кусок, - Знаешь, как на солененькое тянет…

Удар ниже пояса. Бездетную Галину передернуло, но она быстро взяла себя в руки, - сказалась выпестованная в отделе контроля качества  стрессоустойчивость.

-  Так, в курсе или нет?

-  Который из них? – сестра зашлась смехом, поперхнулась и прохрипела, -  Сама толком не знаю, кому докладывать?

Сплетен о ее личной жизни в городе и без того  ходило предостаточно, однако в этот раз кузина хватанула через край.

-  Шалава, ты, Анька! – Галина с чувством стукнула родню по спине, - Как есть – шалава.

Будущая мамочка выпрямилась и вытерла проступившие слезы:

-  Может, я в этот раз влюбилась?

-  А Николай?

-  Николай…

Аня нахмурилась. Роман с квартирантом начинался и протекал без особых треволнений, на автопилоте. После рождения Максима – ребенка от первого брака, заключенного по медицинским соображениям  - здоровью больше ничего не угрожало, и она стала легко сходиться с мужчинами, как, впрочем, и большинство ее сверстниц.  Почему же тогда «шалава»?  Сестра -  дело другое. Идейная. Один муж, одна работа, огород, занавесочки… Скукота, да и только.

-  Николай пока не в курсе…

При ее комплекции  утверждение звучало вполне правдоподобно.

-  Стало быть, с двумя спишь?

-  Сплю с одним, - Аня вновь расхохоталась, - С другим – трахаюсь. Иногда. Он ведь на срочной, в стройбате.

-  Час от часу не легче, - Галина вернула колбасу в холодильник, - Пацан еще, поди?

-  Не волнуйся, - совершеннолетний.

-  Так и сделала бы аборт, впервой что ли?

-  Затем и пришла. Одолжи рублей сорок.

Давно известно, что жадность порождает не нищета, а достаток. Галина с супругом жили не бедно. Оба с высшим образованием, при должностях. Земельный участок в получасе ходьбы от дома, но о машине подумывали всерьез и аккуратно откладывали денежку в Сберкассу.  Кобель-боксер, пара волнистых попугайчиков, герань на подоконнике, лодочки на шпильках. Одна  беда – детей Галина иметь не могла.

-  С мужем посоветоваться надо. Завтра к вечеру загляни. А сейчас выметайся, мне ужин готовить. Для одного, для единственного…

 

Глава 3

На следующий день, упросив мать посидеть с ребенком, Анна заявилась к сестре чуть ли не за полночь. От нее попахивало спиртным. Семейная чета  собиралась отходить ко сну и встретила родственницу без особой радости.

-  Шляешься? – Галина оглядела Анины перепачканные туфли.

-  Гуляю. Николай на три дня домой улетел, - кто-то у них там помер.

-  А тебе, значит, чужое горе в радость?

-  Галка, кончай пилить! Денег дадите?

-  Нет, - встрял глава семейства, - Сядь и слушай. Разговор будет серьезный.

Юрий, выпускник Тимирязевской сельскохозяйственной академии, отличался нравом уравновешенным, избыточной мягкотелостью и склонностью прятаться за решения жены.

- Ну, ладно, - Аня поправила прическу, - Колбаса осталась?

Юра, несмотря на ворчание супруги, принялся накрывать на стол. Пока гостья уничтожала остропахнущий дефицит, супруги, молча, переглядывались, словно приценивались.

-  А теперь слушай,- Галина смахнула крошки в осиротевшую тарелку, - Слушай и не перебивай. Сделаем так…

И Галина изложила план, который придумала сама, но поделилась с мужем, дабы заручиться его, пусть и формальной, поддержкой. Суть состояла в том, чтобы дать Ани родить, и тут же заменить ее ФИО на ФИО Галины.

-  С врачами я договорюсь, а что бы соседи и знакомые не усомнились, всю лже беременность буду ходить с подкладкой под платьем. Благо подушек разных в избытке. А на тебе, версте коломенской, и вовсе незаметно, - подытожила «идейная» сестрица.

-  Ох, ни хера себе, - выдохнула Аня, - весь срок на тебя горбатиться?

-  А ты поторгуйся, поторгуйся, - Галина звучала вполне  серьезно.

-  Да ладно, я так… ляпнула.  Расчет бездетных супругов был верен. Анна, хоть и слыла жуткой эгоисткой, практицизмом не отличалась. Вдаль не заглядывала, - жила днем сегодняшним. Точь в точь Крыловская стрекоза.

 

С предполагаемыми папашками ситуация разрешились самым безобидным образом. У Николая закончилась командировка,  у солдатика – срок службы, оба отправились по домам.

Девушка пережила отъезд кавалеров сравнительно легко. Частенько столовалась у родственников (готовить Анна не любила), кое-как растила Максима, донашивала ребенка. Судя по сроку, дети должны были стать погодками.

 

Глава 4

Аня была бы не Аней, если б не передумала. В какой-то момент она, подхватив сыночка,  укатила в Крым, к солдатику. Роман возобновился. Петруня оказался на удивление порядочным молодым человеком: Максима усыновил, беременности обрадовался. Но тут всполошились Анины родственники. Галина привлекла на свою сторону мать, и они начали бомбардировать девушку звонками. Заговорщицы не жалели сил, очерняя Петруню и перспективы переезда на Украину. В конце концов, под надуманным предлогом, они сумели затащить Анну обратно и продолжили осаду с удвоенной энергией. В ход шли любые аргументы, включая переписку с потенциальными женихами, кою родственники заблаговременно вели от имени «невесты». Рассматривались две наиболее перспективные кандидатуры: лейтенант из Курганской области и морской офицер с Дальнего Востока, звание которого им не о чем не говорило.

-  Ну что ты теряешь? – увещевала Анну мать, - Давай слетаем к морячку. На флоте и жалование повыше и дисциплина построже. И всякие туда-сюда привилегии. Люди зря болтать не станут. Опять же походы дальние… Перед глазами маячить пореже будет. Он приглашал, писал, с родителями познакомить хочет. Живота не видно, про Максима мы ему до поры до времени ни гу-гу... А Петр твой никуда не денется. Одного ребеночка уже усыновил, - знать зацепила.  

И девушка поддалась. Жизнь в пыльном провинциальном городке ей изрядно осточертела, - хотелось романтики. Перспектива колотиться лучшие годы в Петрунином старом сельском доме, между свекровью и сезонными отдыхающими выглядела не столь увлекательно, как прежде. Вот ежели бы они обменялись на городскую квартиру - в Ялте или хотя бы Гурзуфе – дело другое. Но Петрунины старики и слышать об этом не желали.

Дальневосточный жених на поверку оказался штатским и к тому же малообеспеченным. Проживал в крохотной комнатенке в коммунальной квартире. Едва узнав, что невеста прибыла в сопровождении мамаши, взгрустнул и всячески старался избегать общения. Неделю спустя у женщин закончились деньги и на обратный билет они были вынуждены зарабатывать мойкой полов в общежитии местного техникума.

Несмотря на неудачное сватовство, давление на Аню не прекратилось и после возвращения. Будучи не понаслышке осведомлена о слабохарактерности сестры, Галина продолжила гнуть свою линию. Время работала на нее.  

И настал тот день, когда прерывать беременность никто бы не взялся. К тому сроку Петруня звонил и писал все реже. Этим не преминули воспользоваться «сердобольные».

-  Видишь, дура, какова цена его любви? Тем более, пацан еще.  Небось, давно завел другую. Или на туристку богатую позарился. Потом спасибо скажешь, -  уберегли.

Аня прикинула, что с одной стороны в рассудительности Галины сомневаться не приходилось, да и мама Вера человек не чужой, тем паче – начальник (девушка работала воспитательницей в детском саду). Грузиться обременительными размышлениями перестала и положилась на мнение старших.

 

Глава 5

«…Познакомился с юной прелестницей. Она помогла мне избавиться от надоевших грустных мыслей, заменив на новые, - еще более грустные».

Анна отложила нашумевший роман «Заметки престарелого дон жуана». Игривые строки навеяли возможный сценарий дальнейших взаимоотношений с любителями клубнички.

«А что? - девушка сладко потянулась, - На худой конец…» Долго сосредотачиваться на одной, пусть и заманчивой, фантазии она не привыкла. Встала с кровати. Открыла холодильник. Кроме детского питания, - ничего. Тащиться к матери в детсад к обрыдлой  бесплатной кормежке не было охоты. Идея наведаться к сестре тоже не привлекала. Оставалось одно – купить в «Кулинарии» пару ржавых котлет и грамм двести снулого винегрета.

Очередь к прилавку, отличающаяся завидным постоянством в любые часы работы магазина, состояла преимущественно из местных. В эту категорию входили не только покупатели с постоянной пропиской в N-ке, но и все командировочные, чей срок пребывания исчислялся хотя бы парой недель. Не примелькаться в городке с единственной боле менее широкой улицей представлялась делом мудреным,  таким же невыполнимым, как и не угадать с  двух раз её расхожее название. Анна сразу обратила внимание на новенького. Несмотря на теплую погоду, на мужчине болтался дорогой пиджак, не новый, но и не потерявший заграничный  лоск. Потертые ботинки на толстой подошве явно не слышали о достижениях отечественной обувной фабрики «Скороход», а клетчатый кепи был готов присягнуть, что прикрывает франтоватую лысину. Белая нейлоновая рубашка и не обезображенные физическим трудом руки  выдавали обладателя диплома о высшем образовании.

«Еще не пенсионер, - уверенно определила Аня, - но…»

Такой возрастной диапазон в ее представлении включал мужчин от сорока пяти  до …  Для уточнения требовалось немного больше времени или более тесное знакомство.

«Интересно, что он здесь позабыл?» - Аня примкнула к очереди.

Новенький полез за чем-то в карман и, копаясь, обронил  мелочь. Двугривенный прикатился аккурат к Анькиным ногам.

«Все! Попал дядька, - улыбнулась про себя девушка, - Ну-с…»

Она слегка, будто невзначай, придавила монету.

-  Я дико извиняюсь, - мужчина развел руками, - но не могли бы вы приподнять ножку? Или переступить?

Флиртовать умели оба, завязалась непринужденная беседа.

Когда дошли до темы о преимуществах  столичного снабжения, продавщица ушла в подсобку, буркнув на прощание «скоро вернусь».

Через пятнадцать минут напрасного ожидания новенький предложил пойти в кафе:

-  Вы, наверняка, знаете какое-нибудь приличное заведение – будете проводником.

Аня согласилась:

- Хорошо. Уж больно кушать хочется. У вас есть двухкопеечная монета? Мне позвонить.

Взяв протянутый гривенник, Анна отошла к телефонной будке и упросила мать посидеть с ребенком: «…  скоро проснется…очень надо. Потом расскажу».

За сосисками со слипшейся вермишелью выяснилось, что незнакомец трудился в издательстве «Детская литература».

- … а еще подрабатываю переводами, иногда – художественными. Говорят, получается, - не без гордости добавил он и спохватился, - что же это мы?  Ведь, я даже не представился,  - Олег.

-  Анна.

-  Аня, можно я буду вас так называть, давайте выпьем шампанского в честь  знакомства? Должно же быть у них хоть какое шампанское?

Конфеты «Маска» дополнили картину импровизированного ухаживания.

Олег догнал теплую шипучку сомнительным коньком и напросился проводить. Аня не возражала, однако выбрала адрес поприличней – сталинскую кирпичку. Попрощавшись и пообещав позвонить, она нырнула в подъезд, дождалась, когда кавалер скроется из вида и поспешила домой, - в двухэтажную восьмиквартирную хибару.

 

Глава 6

На семейном совете сошлись во мнении, что необходимо продолжить знакомство с перспективным москвичом.

-  Ничего, что в годах, меньше бегать будет, - на правах старшей поучала мама Вера, - столица, опять же.  А дачу здесь построите, ко мне поближе. С детишками сидеть сподручнее. Кстати, у него свои есть?

-  А хоть бы и были, - Галина задумчиво размешивала сахар в стакане с чаем, - где в его возрасте без нагрузки найдешь? Небось, уже взрослые. Разлетятся. Максима, как-нибудь переживет, а ты ему нового родишь. Нынешний грех,  дуреха,  мне отдашь, и никто ничего не узнает. Не переться же к жениху с двумя чужими. По всему выходит, что не ты мне, а я тебе одолжение делаю. Цени.

-  И в койку сразу не прыгай, - продолжила мама Вера, - Помурышь. Но не  долго. Не то соскочит.

 

Внушительный срок беременности подталкивал к решительным действиям. Анна начала встречаться с Олегом Натановичем. Мать первое время охотно оставалась с малышом. Грела мысль о двухкомнатной квартире в Москве, положение кавалера, мелкие, но частые подарки, привозимые дочерью со свиданий. Очень скоро выяснилось, что жених любил выпить и крепко поддатый становился словоохотлив. Рассказывал, не таясь, о семье, о разводе, о любимом сыне, уехавшем в Израиль со второй волной эмиграции. Без особого смущения, но и, не хвастаясь, отвечал на вопросы о личной жизни. И каждый раз Анна удивлялась, что, несмотря на неспособность припомнить имена своих многочисленных «пассий», Олег одинаково тепло обо всех отзывался.

-  Не уж-то ни одна не зацепила? Не захотелось завести семью? Как у других. А у тебя и окна немытые, и деньги по квартире разбросаны… - допытывалась девушка.

-  Жизнь, душа моя, словно доска не струганная, -  Олег снисходительно улыбался в  ответ на упреки, - Тем и хороша. Унификация суть смерть для человека ищущего, творческого. А еще есть сказки. Обожаю выдумки. Вот и ты для меня – сказочная принцесса.

Говорил он и многое другое, смысл которого Ане был не ясен, оттого пугал и одновременно рождал невольное уважение.

Анин, с грехом пополам оконченный, педагогический техникум идеально подходил для общения в кругу поклонников Карела Гота, но оказался бессилен в оценке творчества Дюка Эллингтона.  А Натанович слыл неисправимым фанатом американского джаза. Привозные виниловые диски истощали его вполне приличный бюджет вкупе с такой же контрабандной художественной литературой на языке оригинала.

-  Видишь ли, принцесса, я глубоко убежден в том, что только негры способны играть джаз, а юмор Марк Твена достоин того, чтобы не знакомиться с ним в переводе. А парадоксы Оскар Уайльда? Помнишь знаменитую фразу бескомпромиссного эстета, сказанную в изгнании: «Или я или эти обои в цветочек»?

-  Как щас, - парировала девушка, - Хорош издеваться. Пойдем лучше в спальню, - мне мать с ранья отпускать, ей на работу.

-  Здесь уместнее сказать «глумиться», - осторожно поправил жених и с радостью проследовал за невестой.

Дальше - больше. Олег крепко привязался к провинциальной барышне. Ее, кажущиеся грубостью, высказывания охотно списывал на прямолинейность, которой втайне завидовал. «Подобное поведение присуще детям и животным, - рассуждал он между свиданиями, - в Ане много ребяческого. Мы же, дипломированные лицемеры, появляемся на свет стариками. Тем более, ни стилистические, ни орфографические ошибки никогда не портили стройную фигуру».

 

Глава седьмая

Воодушевленный основательно подзабытыми чувствами Натаныч сел за письменный стол и принялся строчить любовные вирши, посвященные  даме сердца.

-  Проку от них… - ворчала мама Вера, - Нет бы халтуру какую взял… Анька! Вы в ЗАГС собираетесь?

Собиралась, конечно же, - собиралась. Анна откладывала серьезный разговор с Олегом исключительно по причине собственного легкомыслия:  день прошел - и ладно.

-  Не убежит. Не решила пока, какое платье шить. Наташка Чуркина в розовом выходила.

Легко найти оправдание своим поступкам, смириться с результатами куда  сложнее.

Приехав на очередное свидание, Анна обратила внимание, что во дворе Олега необычно людно, стоят милицейские машины и карета Скорой Помощи. Насторожилась. Дернула за рукав одного из зевак:

-  По какому случаю демонстрация?

-  Мужик из окна выпал. Или выбросился. Шут его знает. А вы, часом, не родственница? Менты родственников ищут.

-  Один он жил, - вмешалась бабка с авоськой, - Я в соседнем подъезде живу, знаю. И не выбросился вовсе. Чего ему выбрасываться? Говорят, рядом с телом тряпку нашли. Видать, окна мыл. Девица какая-то к нему зачастила, вот и решил прифасониться. Что-то мне фигура ваша знакома… Не ты ли, сердешная?

-  Обозналась, бабуля. Я тут случайно.

Анна, сдерживая желание бежать, направилась к трамвайной остановке.  

 

- Теперь затаскают,- Галина нервно ходила по комнате, - угораздило тебя ему про окна выговаривать. Говорила же: пыхти и молчи в тряпочку. Пропишешься, потом – пожалуйста. Пили сколько хошь. Мама Вера, че делать то? Юрка! Ты-то чего молчишь?

-  Рано паникуете, - рассудительный муж почесал в затылке, - если квалифицируют как несчастный случай, докапываться не станут. Дело – в архив. Никому лишняя работа не нужна. А ты, Анька, сиди не высовывайся. Какие письма от него есть,-  избавься.

-  А подарки?

-  Можешь оставить. На них от кого, надеюсь, не написано?

-  Вроде, нет.

-  Все у тебя – «вроде». Проверь!

 

Оставшись одна, Аня порылась в шкафу. Так, ничего особенного: недорогие сережки, платочки… Стихи. Напечатанные на стареньком Ундервуде признания в любви разбередили душу. Еще вчера она относилась к ним достаточно ровно: ну, любит, ну, пишет… гуманитарий, все-таки. Нынче же защемило по-настоящему. Предыдущие кавалеры ухаживали по-простому:  шлепнут по заднице, на 8-ое марта – гвоздички. А тут… Ослушаться родственников, сохранить листки - боязно, выбросить – жалко. Решила спрятать. Авось, пронесет.

 

Мама Вера - с утра не в духе - отчитала воспитательниц, пообщалась по телефону с заводским профкомом и заперлась в кабинете. Последнее было лишним, ибо директриса славилась строгостью, -  без стука никто не входил. Глупая смерть вывела несостоявшуюся тещу из равновесия. Мало того что вместе с женихом рухнули планы переселить дочь в столицу, так еще замаячило уголовное преследование. Вера  Павловна накануне примерила ситуацию к статьям УПК (уголовно процессуальный кодекс) и «доведение до самоубийства» могло бы подойти. Она заварила крепкий индийский чай, взяла себя в руки. «Если Анька, дура, не проговориться, ничего не докажут. А положительную характеристику от руководства предприятия я обеспечу».

 

Дни тянулись в томительном ожидании. Ни звонков, ни повесток от следователя не поступало.  Немалую роль в том сыграло своеобразное  затворничество покойного. Назвать Олега мизантропом было бы неверным, однако после расставания с женой крепких связей он не заводил -  видимо, боялся пережить очередное разочарование. Новых друзей остерегался, а следы сына и вовсе затерялись среди цветных песков Земли Обетованной. Короче, никто из наследников и немногочисленных близких на тщательном расследовании причин гибели рядового служащего не настаивал. Дело, и вправду, сдали в архив.

 

Глава восьмая

 На протяжении всего срока беременности Аня ни разу не обращалась к врачу. Наблюдаться в женской консультации ей возбранялась по известной причине. Здоровьем бог девушку не обидел, и волноваться по поводу предстоящих родов не приходилось. Разве что иногда побаливали почки. Но к этому Анна давно привыкла и особого внимания дискомфортным ощущениям не придавала. Она по-прежнему выносила из детского садика замороженные куски мяса, примотанные полоской простыни к пояснице, не обременяясь мыслями о том, что поступает дурно по отношению к детям и усугубляет развившейся на почве переохлаждения нефрит. Мама Вера не только знала о постоянных кражах, но всячески им способствовала. Продуктами питания дело не ограничивалось: горбились в ожидании молчаливых покупателей стопки постельного белья, томились в сарае предметы сангигиены.  Директриса с дочерью вели промысел с размахом и, в то же время,  - аккуратно. Завхоз, а также некоторые приближенные из числа сотрудников донести на вороватую семейку не смели, ибо мама Вера закрывала глаза и на их «шалости».

 

Анна вгляделась в лицо ребенка. Максимке скоро год и он все больше походил на мать. Русый и крепкий, сын грозился вырасти в высокого статного мужчину. «От девок отбоя не будет, - Аня легко забрала у ребенка любимую игрушку, - Жаль, бесхарактерный – первая же сучка и захомутает. Ему бы в бабку…».

Мама Вера по праву считалась главою рода Афанасьевых. Происхождением из зажиточных крестьян, она унаследовала родительскую смекалку и несокрушимую волю тех раскулаченных, кто не сгинут в Сибири, и нашел силы вернуться и начать строить жизнь заново. Обосновавшись поблизости от родной деревни, Вера окрутила возрастного сотрудника паспортного стола, молодожены нахимичили в ее документах, и разузнать о прошлом невесты стало нелегко. Супруг много пил - благо хлебная должность всячески к тому располагала - и в один прекрасный день стенгазета вышла с некрологом «Еще один партиец сгорел на работе». Вдове осталась отдельная квартира, добротно меблированная, с паровым отоплением и раздельным санузлом.

-  Максик, держи свою корову - выцветшая буренка перекочевала сыну в руки - и никому, - Аня горько усмехнулась, - слышь, Максик? Никому не отдавай.

 

Глава девятая

-  Повтори еще раз, - Галина закончила мыть посуду. Ее взгляд задержался на чашке с аляповатыми ромашками на красном фоне, - Хорошо бы – девочка.

-  Ну сколько можно! – Анна порывисто встала, - Вы меня совсем за дуру держите?!

Раздражение росло по мере приближения часа Х, а когда он пробьет, оставалось только гадать.

-  Заколебали! – беременная повернулась, чтобы уйти.

-  Мы тебе добра хотим, - Юрий, как мог спокойно, удержал свояченицу, - Остынь.

-  Да помню я все, - Аня, нехотя, вернулась за стол, - Начнутся схватки, бегом к вам, рожу и сразу домой. Если что, мать подтвердит, что никуда не отлучалась.

-  Умница, - Юра искоса поглядел на супругу, - Дальше не беспокойся, формальности мы уладим.

-  И учти, - Галина склонилась над сестрой, - Это мой ребенок. Я дома родила. И что б молчала, как рыба об лед. И к ребенку без спроса даже не приближалась!

-  И ты учти, - огрызнулась Анна, - Не заберешь, в детдом отдам! Так и знайте.

Хорошо, угрозу не слышала мама Вера, она бы не стерпела. Рисковать благополучием из-за непутевой дочери в планы директрисы никоим образом не входило. Ишь удумала – в детдом! Сраму не оберешься. Местком на дыбы встанет. С работы мигом попрут.

На ее счастье, Вера Павловна пребывала на дежурстве с внуком и в перепалке не участвовала.

-  Не ссорьтесь, девочки, - Юрий демонстративно зевнул, - Ночь на дворе, а мне с утра на работу.

Трудился он по специальности в колхозе «Красный колос», что тихо загибался на отшибе райцентра. Держал на дачном участке мясных кроликов, пяток несушек и хмурого цепного кобеля по кличке Гром. К слову сказать, пес панически боялся грозы и при всяком удобном случае давил кур.  Юра кобеля прикрывал, унося разбросанные перья подальше от дома. На гневные расспросы жены театрально разводил руками, мол, машина сбила, - всем известно, какие у кур мозги и ничего тут не попишешь…

Расстались сестры, не попрощавшись, и не глядя друг на друга.

 

Глава  десятая

На следующей неделе произошли два знаменательных - по меркам заурядной советской семьи - события: Максимка сделал первые неуверенные шаги, а Галину поощрили двумя билетами в столичный театр. По этому случаю Анна, в тайне ото всех, купила шампанское, сестра – накрахмалила мужнину белую рубашку.

«Сыну через два дня исполняется год, - могу себе позволить (бутылка нырнула в ворох не глаженого белья). Гостей на фиг. Обрыдли, родственнички», - Аня закрыла большую хозяйственную корзину и уселась передохнуть. Накануне мать заставила мыть полы. Сказала, роженицам полезно (она вообще больше доверяла народным рецептам, нежели советам врачей). К тому же в близлежащем Гастрономе давали только брют и пришлось тащиться за полусладким через весь город к знакомой продавщице из винного отдела.

 

В пятницу Вера Павловна работала, и Анна просидела целый день с Максимкой вдвоем, зато без нравоучений. В субботу, в день рождения внука, бабушка нагрянула с утра, наскоро поздравила и, сославшись на чей-то юбилей, упорхнула. Анна не сильно расстроилась – знала, что и сестра после ссоры, наверняка не пожалует.

Кое-как убив время до вечера, она достала дареную коробку конфет «Вечерний звон» и заветное шампанское.

-  Максик, ты теперь большой и должен слушаться маму...

Именинник захныкал

-  … терпи. У тебя режутся зубки. Покажи. Вон их сколько. На, это подарок. На свои купила, - не из сада.

Анна вынула из коробки железный самосвал. Двухцветная машинка пахла краской. Усадила в кузов плюшевого медведя.

-  Как тебе бабушкин мишка? Нравится?

Максимка засопел и столкнул косолапого.

-  Ну зачем? – девушка вернула игрушку обратно, - Бабушка обидится.

И вновь медведь очутился на полу.

Так повторялось, пока именинник окончательно не разрыдался.

-  Ты меня достал! – сорвалась Анна, - Иди спать.

Она отвела ребенка в комнату и уложила в постель.

-  Лежи тихо. Вернусь, расскажу сказку.

На кухне Аня открыла шампанское, наполнила фужер и  принялась задумчиво помешивать содержимое скрепкой от бутылки. Максим продолжал хныкать.

«Вот неугомонный. Нет, двоих я не сдюжу», - она решительно встала и подошла к детской кроватке.

-  Ну что, ты, канючишь? Хочешь коровку?

Как только буренка попала ребенку в руки, он мигом успокоился.

-  Однолюб, - Анькины глаза слегка увлажнились, - Ой не сладко тебе придется. Помяни мое слово – нахлебаешься.

 

Ближе к концу бутылки Аня внезапно почувствовала недомогание и очень скоро поняла, что начались схватки. «Вот так раз! Вот так подарок! Смешно, если рожу именно сегодня».

Девушка спустилась на этаж ниже, позвонила в квартиру знакомой старушенции.

-  Баба Тоня, выручи. Посиди с Максимом. Он сейчас спит. А ты телек с конфетами смотри. Где что лежит, знаешь.

-  Сама молодой была, уважу,  - колючий взгляд скользнул по тощей фигуре соседки, -  Смотри, девка, не нагуляй. И ключ не забудь занести.

Аня быстро собралась, потопала к сестре.

Окна Галины не светились, дверь никто не открыл.  

«Рано улеглись», - Анна продолжила трезвонить.

Увы, чета заговорщиков наслаждалась в Москве спектаклем, о чем не удосужились предупредить.

Отчаявшись достучаться, Аня вышла во двор. Волнение уступило место накипающей злости: «Дал Бог родственничков. Мне рожать, а им хоть бы хны! - дрыхнут!»

Огляделась. Около дома ни души. Поспешила к единственной в округе телефонной будке. Трубка отсутствовала.

«Приплыли…»

Анна хорошо знала, что ближайший роддом находится в райцентре, километров за тридцать.

«Не дойду. Не успею, - внизу живота тянуло все сильнее, - Не под кустом же рожать», - и девушка отправилась на шоссе.

День выходной. Последний рейсовый автобус давно ушел.

«Буду голосовать. Не впервой».

Наконец послышался приближающийся стрекот мотора.

«Одна фара. Мотоцикл, - определила Анна. И совсем некстати вспомнила, - Как у Федьки, мужа бывшего».

Через минуту с ней поравнялся Урал с коляской. Водитель затормозил.

-  Скучаешь?

-  Ага. Щас рожу со скуки.

-  А картошку чистить умеешь? - мужчина ткнул рукой в сторону люльки.

-  Слышь, дядя, не до шуток мне. Я, правда, вот-вот рожу, - Анна огладила чуть выпирающий живот.

Водитель направил свет на девушку. Растерянное выражение лица говорило о том, что она не врет.  

-  Так что ж, ты, мать твою! по улицам шляешься?!

-  Долго объяснять. Отвези в роддом. Пожалуйста.

-  Залезай. Если сумеешь…

Аня с трудом разместилась в коляске и всю дорогу ехала в обнимку с мешком…

…ворованной с колхозного поля картошки.

 

27.06.18

© Copyright: Владимир Фомичев, 2018

Свидетельство о публикации №218062700070

 

 

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

культура искусство литература проза проза Анатомия предательства
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА