Снег, начавшийся в канун Рождества, шел четвертый день и к ночи наполнился вьюжным холодным ветром, так что сами собой отменились прогулки, катания и походы в гости. Ветер загнал всех по домам, прикрыл наглухо двери и задернул шторы.
Мариш проснулась в полной тишине. Тьма вокруг кровати сколотила свои доски так плотно, что ни в малейшую щелку не пробивалось ни луча света. Яблоневые пахучие дрова в маленькой печке напротив кровати прогорели дотла. Выбравшись на ощупь из спальни и пройдя вдоль стены до поворота, она увидела тусклые блики угасающего в гостиной камина. Девушка поежилась, переступая босиком по холодному полу, разгребла золу и бросила в камин два больших совка угля.
На часах в гостиной было шесть, весь дом еще спал. Возбужденное воображение рисовало глубокие безмолвные пещеры и лабиринты старинных замков, заполненные почти ощутимой под пальцами тьмой. От этой воображаемой картины Мариш вдруг захотелось выйти на морозный воздух и она, накинув в прихожей случайный полушубок и всунув босые ноги в чьи-то ботинки, тихо щелкнула замком, потянула на себя дверь и сделала шаг на крыльцо.
В ту же секунду что-то ледяное и мягкое приняло ее в себя, забралось в распахнутый полушубок и поструилось от шеи по груди и животу к ногам. Мариш вскрикнула и резко отскочила назад, отирая лицо от ледяной росы. На ее руках таял снег.
Когда увесистый масляный фонарь осветил место недавнего происшествия, перед глазами показалась ровная немного попорченная на уровне груди стена белого снега, завалившего до самой притолоки входную дверь.
