К счастью, фонарик продолжал светить, и Крис, свесив ноги с разломившейся каменной плиты, встал на лежащую дверь. Прежде всего, он посветил вверх и постарался определить высоту зала, на пороге которого оказался. Где-то высоко над ним своды смыкались в неразличимую громоздкую фигуру. Похоже, на потолке находилось какое-то каменное изваяние, о котором ему совершенно не хотелось думать – лишь бы оно прочно держалось там наверху и не упало ему на голову. Падающих с потолка плит и вылетающих из стен дротиков Крису на сегодня вполне хватило.
Пол был выложен замысловатой мозаикой, сложенной из мелких цветных плиток не больше монеты в диаметре и простирался на целое футбольное поле вокруг. Пространство было практически необозримым и Крис, завороженно озираясь, шел по нему с задранной головой, совершенно не глядя под ноги. В итоге он запнулся обо что-то твердое и упал с приглушенным сухим хрустом. Фонарик вылетел из его рук и отлетел на какие-то истлевшие тряпки в паре метров. Крис на коленях пополз за ним и остолбенел от ужаса, когда увидел, что освещают его лучи: в полураспавшейся одежде в различных позах лежали сотни человеческих скелетов самого разного размера. Именно об один из них он только что запнулся и упал на него. Крис вскочил на ноги и, схватив фонарик, бросился обратно, перепрыгивая через оскалившиеся черепа как антилопа, увидевшая под собой крокодила. Ноги проваливались в труху древней одежды, а кости мертвецов с хрустом ломались под сандалиями. Крис с диким воплем вынесся из зала, одним махом перепрыгнул через каменную плиту, загородившую вход, и бежал, не замечая ничего вокруг, пока ему хватало дыхания. За спиной в темноте мерещились бегущие за ним мертвецы, и эхо собственных шагов казалось шагами тысяч преследователей, толкавшихся за его спиной в узком проходе.
В конце концов, Крис выбрался тем же путем, что пришел. Колени, локти и плечи горели от ссадин. С разбитого лба на глаза капала кровь. Он стоял на каменной площадке перед храмом и глубоко дышал ледяным воздухом ночной пустыни. От вида полной луны и звездного неба стало легче. В его руке все еще был зажат фонарик и на этот свет начали слетаться ночные мотыли, кружившиеся вокруг, задевая его мягкими крыльями. Кто-то несколько раз позвал Криса издалека. Наконец он разобрал долетавшую до него фразу на плохом английском:
– Эй! Эй! Мальчик! Помощь тебе! – к Крису приближалась размахивающая рукавами фигура в белых штанах и накидке до колен.
Когда фигура приблизилась, она оказалась молодым мужчиной со смуглым лицом, напоминающим своим выражением любопытную птицу. Человек наклонил голову и так и замер с открытым ртом, глядя на Криса.
– Какой случай, мальчик? – говоривший испуганно осмотрелся вокруг, ища кого-то глазами.
Крис уже достаточно успокоился, чтобы понять, что его вид привел незнакомца в явное замешательство. Достаточно было посмотреть на грязные израненные в кровь ноги. «Лицо, наверное, сейчас не лучше» – подумал Крис.
– Вести за мной, мальчик. Имя Шушу, – незнакомец показал пальцем на свою грудь, – Имя мальчик?
– Крис, – ответил Крис.
Шушу сбросил какую-то накидку из целого вороха, что были на нем, и прикрыл Криса с головой, тихонько подталкивая его в спину:
– Иди своим телом вперед, Кирис, иди-иди, – Шушу продолжал осматриваться вокруг, как бы ища того, кто мог так отделать мальчика.
Крис шел на негнущихся ногах, почти ничего не соображая от усталости. Все приключения сегодняшнего дня как бы разом обрушились на него сейчас вместе с этой накидкой. И прежде всего, дикая жажда. У Шушу с собой была фляга с водой, и Крис выпил все до капли. Тело ныло от усталости, ссадины на коже горели, а ноги спотыкались о мелкие разбросанные камни. В конце концов, они подошли к какому-то фургону, окна которого светились. Вокруг были еще люди, которые, увидев Криса и Шушу, что-то закричали им и двинулись на встречу. Шушу ответил на незнакомом языке, показывая на Криса, и не переставая слегка подталкивать его в спину – на этот раз в сторону фургона. Его дверь распахнулась и из нее вылетела мать Криса, за которой тут же последовал отец и Тонни с его вечно плаксивым выражением на круглом лице.
Ночь всей семье пришлось провести в тесном фургоне, в котором было душно как в теплице, если закрыть окна, и становилось морозно как в холодильнике, если их открыть. Все разместились на каких-то потертых подстилках и уснули, ворочаясь на жестком полу фургона. Единственным, кто уснул сразу, был Крис, измотанный до того, что почти потерял сознание, так что его пришлось вносить в фургон на руках. Мама как могла обработала ссадины какой-то шипучей жидкостью и перебинтовала колени, локти и разбитый лоб. Где был Крис и что он делал, спрашивать оказалось бесполезно – он просто отключился как телевизор, у которого выдернули шнур из розетки.
Крис открыл глаза. В окна фургона пробивался яркий синий свет. Все вокруг него спали: мать, отец, Тонни, Шушу и еще какой-то человек, пристроившиеся тут же на откидных сиденьях. Он поднялся на ноги и тихо перешагнул через Тонни, подобравшись к окну. В фургоне было совершенно светло, и Крис удивился, почему все продолжают спать. Отодвинув грязную занавеску, он посмотрел наружу и увидел только слепящий свет, шедший, казалось, отовсюду. Он не помнил в деталях ландшафт местности, где они шли с Шушу ночью, но был уверен, что это была не равнина, покрытая ковром синей колышущейся травы, которую он видел перед собой сейчас. Крис двинулся к двери и постарался открыть ее. Пытаясь действовать как можно тише, он задел плечом полку с какими-то банками и она оторвалась с одной стороны, так что банки с грохотом полетели на пол. Крис весь внутренне сжался, ожидая увидеть за спиной пять недовольных лиц внезапно разбуженных людей. Но, к его удивлению, обернувшись, он увидел, что все обитатели фургона продолжают мирно спать, не сделав ни одного движения.
Крис открыл дверь и спустился по ступенькам в озеро покачивающихся тонких стеблей, доходивших ему до груди. Когда он шел через них, стебли легко расступались и казались невесомыми. Крис провел по траве рукой, и волна пошла от него расширяющимися кругами, словно он стоял по пояс в воде. Когда он оглянулся, фургона нигде не было, и на все четыре стороны простиралась только колышущаяся на ветру синева. Сначала Крис замер от неожиданности, но потом решил просто идти в одном направлении, пока не дойдет до чего-нибудь. Ноги и руки совершенно не болели, и ссадин не было видно, хотя бинты, наложенные ночью, были на нем. «Наверное, я просто сплю. Тогда мне ничего не угрожает. Только как-то странно – спать и знать, что ты спишь» – подумал Крис и двинулся дальше.
Обычно во сне люди двигаются медленно, особенно если хочется куда-то или от кого-то сбежать. Крису же показалось, что он двигается невероятно быстро, как бы скользя по стелящейся траве. В конце концов, картина вокруг него начала меняться. Первое, что изменилось – это небо: на ровном ярко-синем куполе чуть выше горизонта появилось темное пятно, казавшееся гигантской воронкой. Практически абсолютная тишина, нарушаемая только тихим шепотом качающихся стеблей, сменилась низким подземным гулом. Ветер перестал вихлять из стороны в сторону, как в начале, а дул только в одну – по направлению к воронке. Ниже нее на горизонте что-то ярко блестело золотом, и когда Крис достаточно приблизился, то смог разглядеть медленно вращающуюся гигантскую золотую пирамиду. С каждым шагом он заметно приближался к ней и уже мог различить сложные символы, покрывавшие ее поверхность. Стороны пирамиды медленно сменяли друг друга, и вдруг на одной из них Крис увидел распростертую во всю ширину гигантского треугольника хищную птицу с человеческими глазами – такую же, как он видел в храме. Тело и крылья птицы были высечены на золотой поверхности пирамиды, но глаза светились синим и казались живыми. И он был уверен, что птица сейчас смотрит на него. Пирамида остановилась…
Неожиданно Крис проснулся в душном полутемном фургоне. Картинка перед глазами так резко сменилась, что он не сразу понял, где оказался. За окном был рассвет, и все спали так же как в только что оборвавшемся сне. Если это, конечно, был сон…
