Психологический роман-драма. Наши дни. Между Росией и Европой.
10.
Немного успокоившись, что предмет их доселе тщетных поисков обнаружился, они, наконец, попытались уснуть и не могли знать, что происходило в это время в доме Олега Калинина. А происходило что-то совсем невообразимое. Такое могло произойти только в Европе или Америке. Со стороны это было нереально похоже на не самое лучшее кино.
Шел первый час ночи. К дому на Diksmuidse Heerweg тихо, чтобы не нарушить покой добропорядочных фламандских бюргеров, подъехал темный полицейский фургон и остановился напротив деревянных ворот. На звонок долго никто не открывал, а когда сонный Калинин едва приоткрыл дверь, то его тут же повернули к стене лицом, надели наручники и проводили на кухню, усадив на стул подальше от больших окон, что находились рядом.
Двое полицейских, из них одна женщина, ступая с опаской по шаткой лестнице, прошли наверх в комнаты детей и, особенно не церемонясь, подняли их с кроватей, заставив одеться и спуститься вниз. Другая группа полицейских, достав из привезенных с собой чемоданчиков какие-то инструменты и приборы, стала методично осматривать все помещения, освещая синим фонариком пол и стены дома. Они заглядывали в шкафы, тумбочки, рылись в белье, в бумагах, раскидывая их по полу, совсем как в лучших традициях.
Калинин сидел бледный и беспомощный, не пытаясь задавать вопросы. Ему никто и ничего не объяснил, но он и сам понемногу стал понимать, что, собственно, происходит. Дети с испуганными лицами также молча сидели рядом за обеденным столом.
Через некоторое время, приняв доклады от подчиненных, старший полицейский сел напротив Калинина и без всяких предисловий спросил в упор:
- Где тело?
- Какое тело? - недоуменно ответил Калинин. Прозвучало более чем наивно.
- Тело Ирэн (тут он с трудом произнес её русскую фамилию, так, как она была записана в документах), вашей гражданской жены, матери ваших детей, – напористо продолжал бельгийский коп.
- Я не знаю. Я просто подал на розыск, потому что она пропала уже несколько дней, то есть две недели назад. Но её никто не трогал, она сама ушла из дома и до сих пор не вернулась.
- Господин Калинин, - полицейский ухмыльнулся и сел поудобнее, - вы же понимаете, что мы вправе вас серьезно подозревать. Ни она сама, ни её тело до сих пор не обнаружены. Насколько нам известно, её поисками интересуются родители, приехавшие из России. Только скандала нам здесь не хватало, - полицейский сделал паузу, внимательно наблюдая за Калининым. Тот молчал, не показывая волнения.
- Её исчезновение вам явно на руку: дом записан только на вас, департамент опеки имеет большие претензии к вашей жене, и по этой причине вы можете быть лишены социального пособия, она не работает, а деньги, наверное, тратит, ну, и так далее. К тому же, из-за нее у вас возможны трудности с натурализацией, наконец, отношения между вами, похоже, не слишком теплые, так что по всему выходит, что вам выгодно, чтобы она исчезла. Может быть, вы ей помогли в этом?
- Что вы имеете в виду? – уже не на шутку испугался Калинин. – Я ей ничего не делал. Больше того, мы с детьми, - тут он вспомнил о детях, как о своей реальной защите, и руками в наручниках показал на них, - мы всегда принимали её, когда она также уходила из дома и потом возвращалась.
- Часто такое было?
- Два раза, не считая последнего.
- Какова причина её ухода?
- У нее сложный характер. Она считает себя главной и не любит, если ей не подчиняются, привыкла командовать. Она порой не чувствует меры, её невозможно остановить, - тут он осекся, взглянув на полицейского. - Нам действительно трудно с ней жить вместе.
- Так, понятно, - полицейский кивнул кому-то из своих и тот отомкнул наручники. - Мы не нашли никаких следов крови в доме, это вас оправдывает. Подозрения у нас остаются, но мы не будем ограничивать вашу свободу. Сейчас вы вместе с нами проедете в полицию, дадите подробные показания, потом мы вас отпустим. Ваших детей мы временно заберем в интернат, там они поживут некоторое время. Самую маленькую отдадим в другую семью. На время, пока все не прояснится.
- Не имеете права. Это мои дети, - не сдержался Калинин.
- Это вопрос решенный, не надо спорить, пока так им будет лучше, - ответила ему женщина в форме, видимо из службы надзора и опеки.
Дети заплакали и в сопровождении полицейских вышли из дома.
