Это даже серьезнее, чем секс!
Оружие безоружных
Почему-то в среде либеральной интеллигенции широко распространено мнение о некоей "патологической" амбивалентности "простого" народа. Дескать, и не понимает он ничего, и готов поддерживать любую дурость властей, и вообще...
Смею с этим не согласиться и могу в свою пользу привести массу примеров. Но ограничусь только одним, с которым мы все сталкиваемся постоянно - это политические анекдоты. Действительно, наши славные журналисты - элита mass media community - долго и мучительно выискивает "выразительные средства" для повышения эффективности тех или иных идеологических материалов, что было и во времена СССР, что есть и сейчас. Журналисты старательно набирают для "завлекухи" и "оживляжа" сенсационные материалы и завлекают цветными обложками. Часто используются искусственные идеологемы (или иные модные словосочетания). Но если основной смысл произведения журналиста находится в явном противоречии с действительностью, то говорить о реальном восприятии данного материала, а тем более об использовании в жизни и деятельности предлагаемых в данном материале алгоритмов деятельности не может быть и речи.
Народ мгновенно "просекает" ложь. И происходит чудный по своим последствиям процесс - инверсия, когда при явном противоречии предлагаемой информации реальной практике личности и социума тема и словесное обрамление текста остается прежней, но ее раскрытие становится полностью противоположным.
Лучше всего данный процесс можно наблюдать с помощью анекдотов. Причем, для всех тоталитарных режимов они в чем-то схожи.
Наиболее характерным для народного юмора является резкое неприятие бессмысленных идеологем, особенно если они употребляются к месту и не к месту. Вот, например:
Адольфу Гитлеру мы обязаны всем здоровым подрастающим поколением. Здоровые крестьяне производят здоровый скот.
Сын спрашивает у отца:
- Папа, у нас уже построен социализм, или будет еще хуже?
Или для современной России:
А почему вы решили, что когда будет свобода, вас по-прежнему будут кормить?
Резко высмеивает народный юмор просчеты в широко разрекламированных программах:
Хрущев обратился к Кеннеди с просьбой продать зерно. Кеннеди продал, но спросил:
- А когда вы распространите коммунизм по всей Земле - где тогда хлеб покупать будете?
В 1979 году с помпой достойной лучшего применения прошел очередной Пленум ЦК КПСС, посвященный проблемам на железнодорожном транспорте. Все газеты были забиты материалами о совершенствовании работы МПС. Народный юмор тут же уловил суть проблемы:
Едут в одном вагоне Сталин, Хрущев и Брежнев. Вдруг поезд остановился - рельсы кончились. Выходит из вагона Сталин:
- Гдэ началник дороги? Расстрэлят!
Потом ткнул пальцем в какого-то парнишку:
- Тепер ты началник дороги. Строй!
Едут дальше. Вдруг опять стоп, опять рельсы кончились. Выходит из вагона Хрущев:
- Ну-ка, к едрене фене, берем рельсы с конца и переносим вперед.
Едут дальше. Опять рельсы кончились. Выходит Брежнев:
- Значит так, дорогие товарищи. Вот вы берете в руки веточки с листьями и бегаете вдоль вагона, а вот вы раскачиваете вагон и громко кричите: Тук-тук, тук-тук, тук-тук!
Достаточно характерным для анекдота является использование омофонов, то есть, различных по смыслу слов, звучащих примерно одинаково.
Встречаются два врача-психиатра. Одни говорит:
- Хайль, Гитлер!
Другой отвечает:
- Лечи его сам! (нем. heilen (читай, хайлен) - лечить)
На заседании Политбюро Брежнев тихо дремал, вдруг встрепенулся:
- Идея.
Все к нему:
- А, что? Какая идея? Что пришло в вашу гениальную голову?
А Брежнев и говорит:
- Мы вот тут посовещались и спрашиваем: И где я?
Народный юмор очень четко и грубо отслеживает самые уязвимые точки господствующих кумиров.
Почему это фюрер всегда держит фуражку ниже живота? Это он заботится о последнем безработном.
- Брежнев выступает на Политбюро:
- У нас процветает грубость и неуважение к человеку. Вчера, когда мы хоронили товарища... Кстати, где он? Когда же заиграла музыка, только я один догадался пригласить даму на танец.
Несмываемым черным пятном на российской журналистике навсегда будет лежать печать написания за "дорогого и любимого генсека" трилогии "Малая земля", "Возрождение" и "Целина". Народный юмор отреагировал на непристойную возню вокруг этих произведений таким образом.
По прямому проводу Сталин звонит на фронт Жукову, а телефонист ему и отвечает:
- Извините, товарищ Верховный Главнокомандующий, но маршал Советского Союза Жуков сейчас советуется с полковником Брежневым по поводу предстоящей войсковой операции.
Немецкий народный юмор также прошелся по полководческим талантам своего "отца нации":
В чем разница между Адольфом Гитлером и солнцем? Солнце на востоке всходит, а Гитлер на востоке закатится.
Никогда и никому не удавалось и не удастся обмануть народ по поводу истинных основ того или иного строя, его квинтэссенции.
Для гитлеровской Германии это выразилось в ставшем крылатом выражении:
- Наполеон жалуется: ах, как жаль, что у меня не было доктора Геббельса. Франция никогда бы не узнала о моем проигрыше в войне с русскими.
Для эпохи Хрущева эта ключевая фраза звучала уже так:
- Ну что, будем сеять кукурузу, или будем сажать?
- Нет, лучше сеять!
Для эпохи Брежнева:
Сидит мужик перед телевизором, а там Брежнев что-то бубнит. Мужик переключает на второй канал - а там опять Брежнев, Переключает на тертий - и там Брежнев. Мужик переключает на четвертый, а там мужик в шляпе и в штатском:
- Я тебе сейчас пощелкаю!
Для новых русских времен:
Новый русский на очередном банкете спит уткнувшись в тарелочку с черной икрой. Его приятель поднимает его голову и спрашивает:
- Как жизнь, Вася?
- Удалась, - произнес тот и снова уткнулся лицом в тарелочку с икрой.
Кстати, появление новых действующих лиц в истории России, т.н. "новых русских", которых журналисты кинулись во все лады расхваливать, как людей, способных вдохнуть новые силы в слабеющую российскую экономику, было рассмотрено народом, что называется, под лупой, и появились анекдоты-диагнозы умственных, деловых и культурных способностей "новых русских".
Новый русский рассказывает о своем бизнесе:
- А чё! Я конкретно закупаю в Германии цистерну пива на тысячу баксов. Гоню ее сюда. А здесь продаю за три тысячи баксов. Вот на эти два процента я и живу.
Выходит новый русский из Эрмитажа. Его спрашивают:
- Ну, как?
- Братаны, все конкретно по понятиям. Бедненько, но чисто.
В то же время мы видим, что народ, сколько бы не старались приближенные к власти журналисты, очень четко различает истину и ложь, клевету и обман, героизм и трусость.
На заседание Политбюро ЦК КПСС врывается мужик с автоматом:
- Где Ельцин?
Все начали пальцами тыкать в его сторону:
- Вот он.
Мужик и говорит:
- Боря, пригнись!
Столь же конкретное отношение у народа и к президенту Путину. На сайте Олега Наумова можно найти много тому примеров.
Конечно, анкедоты придумывают конкретные авторы. Но их живучесть определяет именно народ. Анекдоты можно рассматривать как независимый и объективный метод контроля идеологической работы в обществе, компетентности, полноты и оперативности массово-информационной деятельности. Нет у народа другой возможности выразить свое истинное отношение к властям всех рангов и мастей. Другое дело, что выраженное в анекдоте отношение вполне может стать руководством и к практической деятельности. Как это было, например, в 1991 году. И в этой связи не лишним будет заметить, что ни одной современной политической партии России не удалось еще удостоится своего: "Боря, пригнись!" Не потому ли, что либеральная интеллигенция всерьез уверена в патологической амбивалентности народа...
