Из книги «Арарат»
Часть 4. Арарат. Все тропки к тебе ведут, Арарат…
В настоящее время знаменитая гора Арарат не принадлежит Армении. И печаль об этом велика… Печаль народа – это не то же самое, что печаль правящих династий, королевских особ, президентов. Как решат сильные мира сего, так и будет за редким исключением. Решили. Добились. Довольны? А народ? Делать нечего… Гора Арарат – символ древней, исчезнувшей родины армян. Для армянского народа Арарат как был, так и остался неоспоримой святыней, предметом глубоких переживаний, началом многих понятий, источником надежд, неиссякаемой темой жизни, генератором творческого вдохновения. Знаю, некоторые армяне начинают свой день с приветствия Арарату – далёкому и близкому…
Жаль, что политики и цари воспринимают и оценивают мир по-другому, чем простые люди, живущие своим трудом. Нужен ли Арарат великим мира сего? Если нужен то… Догадываюсь, что они сами себя почитают выше Арарата.
Большая радость – видеть Арарат каждый день, и не со стороны Турции; оттуда открывается совсем другой Арарат.
Большая радость – видеть Арарат со стороны Армении, хотя бы иногда, хотя бы изредка. Такая радость доступна в равной мере и богатым, и бедным, как кому посчастливится, как кому повезёт.
Большая радость выпала и мне – смотреть на Арарат издалека, из солнечной Армении, именно в ясную погоду, в октябрьские дни 2011 года. На протяжении всей недели моего пребывания в Армении каждый день было солнечно. Поэтому волшебная двуглавая гора притягивала к себе мои взоры от восхода до захода солнца, где бы я ни находилась в часы коротких или долгих поездок по стране и её столице. Говорят, не всякому царю, прибывшему в Армению, удавалось взглянуть на святыню – погода не позволяла. Зато всей нашей российской делегации, прибывшей на праздник русской словесности в Армению, исключительно повезло.
«Караван моей души» ориентировался
по солнцу и Арарату,
поэтому и не сбивался с пути…
Проснувшись рано утром по будильнику, я тут же выходила на балкон. Здорово! Здравствуй, вечный Арарат! Ты сегодня так близок, как никогда – вот, буквально в нескольких шагах! Не удаляйся, не прячься за тучами, не покидай меня, пока я здесь, и не забудь потом, когда уеду, улечу, уплыву в будущее… Близкое будущее – это завтра, послезавтра, через неделю. Далёкое – через месяц, через год, через… Или сегодняшний вечер – тоже далёкая величина? Не знаю. Только Арарат – одновременно и далёкий и близкий, и вчерашний, и сегодняшний, и тысячелетней давности, и тысячелетней будущности…
Человек – ничтожная пылинка вечности, скромный пассажир Великого ковчега, прислонившегося к горе, к Великому Арарату, утомлённый путник, ступивший на ещё не просохшую после Великого потопа землю… Спасибо тебе, Арарат, что принял беглецов тогда, что не забыл их с тех пор, что… не скрылся от меня сейчас!
Присматриваюсь, буквально изучаю издалека, вспоминаю, перебираю в памяти исторические подробности и детали… Существуют несколько правдоподобных версий происхождения названия Арарата, берущих обозримое начало от языческой мифологии, и надо сказать, рассуждения на эту тему не прекращаются с привнесением некоторой ясности в данные версии. Неужели каждая, пусть и большая, гора в мире вызывает столько волнений, привлекает такой интерес?
Да мало ли больших гор на свете, в моём Доме на Земле?
Горы – гордость и величие нашей планеты.
Горы неповторимы и не схожи друг с другом,
как, скажем, реки и моря.
Горы не прощают равнодушного
или снисходительного отношения к себе.
Арарат… Именно Арарат считается фактически самой высокой горой на планете: абсолютная высота его превосходит Джомолунгму и Канченджангу, высота которых преобладает относительно – относительно уровня моря.
* * *
Много ли гор повидала я сама? За всю-то жизнь, конечно, достаточно. Окрестности моего родного Великого Новгорода не так богаты горами, как болотами, но есть и Валдайская возвышенность, объединяющая несколько моренных гряд и холмов. Здесь берут начало десятки и сотни рек, озёр, тысячи родников; красота кругом поразительная, да местные жители давно к ней привыкли. Только я вряд ли привыкну к песчаным отвесным срезам рельефных холмов, обросших разноцветным мхом и пушистым кустарником, а то – к неожиданно высоким взгорьям, покрытым плотной шеренгой лесных массивов либо увенчанным зелёно-синими стрелами корабельных сосен. Передвигаться даже по самым пологим горам – для меня порой бывает очень непросто, но когда вперёд толкает идея – другое дело. Пешее путешествие по таким горам затруднительно, зато на машине по хорошей дороге передвигаться просто и заманчиво. К примеру, по псковской дороге можно поехать – совсем недалеко – в Святые горы, в пушкинские места. Мы и ездили, и не один раз, конечно же, и со школьными экскурсиями, и всей семьёй.
С самого раннего детства я помню и настоящие горы.
Это – Крым.
Родители почти каждый год возили нас с братишкой в Крым, в Феодосию. Сначала мы останавливались в городе у родственников, а впоследствии снимали каждый раз один и тот же домик в окрестностях Золотого пляжа, в деревне Дальние Камыши, где жили прямо напротив моря. Купаться можно было с утра до вечера, что и замечательно, за тем и приехали. Но когда у нас появилась своя машина, мы стали более свободны в передвижениях; ездили и в горы. Помню, как не однажды наведывались к папиной родне в деревню Козы или в Солнечную долину, как теперь называют. Ездили за домашним вином, за виноградом и так, повидаться, погулять, насладиться изумительными видами горного Крыма.
Случалось, что, поднимаясь в гору, к селу, вдоль виноградников, наш «вездеход-Москвич» останавливался, потому что дорогу преграждали уложенные поперёк пути вытянутые «в струнку» мускулистые туловища змей. Змеи были убиты виноградарями и положены таким образом, чтобы их переехал автомобиль – считалось, что это отпугивает других пресмыкающихся от человеческих владений. Нам с братишкой было и страшно, и всё-таки интересно выходить из машины и смотреть на эти диковинные существа, обмякшие и неподвижные, а недавно – опасные. В наших новгородских лесах змеи и ужи совсем другие; мы встречались с ними не часто, старались всячески избежать этого, а здесь… По крайней мере, на новгородских дорогах мы таких чудес не видели. «А что вы хотите? Это – горы!» – говорили нам местные жители. А местные ребятишки прибегали шумливой гурьбой и, чтобы показать свою удаль, смело пинали этих змей ногами и палками, старались попасть в их головы подвернувшимися под руки камнями. Нет, мне не хотелось повторять это; маленький брат скорее бежал в машину, я – за ним. Поехали дальше скорее! Когда ехали из села обратно, змей уже не было. Ритуал завершён.
За несколько таких летних поездок в 1950-1960-е годы на нашем «Москвиче» мы исколесили весь Крым, побывали во всех его уголках. Тогда не наблюдалось теперешнего засилья экскурсий и частных предложений на этот счёт, поэтому зачастую мы сами знакомились с достопримечательностями – по мере сил и отпущенного времени. Горные перевалы Коктебеля, Крепостная гора в Судаке, известная прославленной Генуэзской крепостью, зубчатая вершина Ай-Петри, венец горного массива мыс Ай-Тодор, знаменитое Ласточкино гнездо, Форосский кант и дальше, дальше, по дороге на Бахчисарай… Легенды Крыма оживали в рассказах экскурсоводов, вставали перед глазами. Мне с самого детства запомнились остросюжетные сказки народов Крыма, очень не похожие на степенные или разухабистые новгородские былины.
Гораздо позже, уже в начале ХХI-го века, я побывала в горном пещерном городе Чуфут-Кале и Свято-Успенском пещерном монастыре, неподалеку от Бахчисарая. Город Чуфут-Кале, «прилепившийся прямо к скале», в настоящее время большей частью утопает в руинах, но, тем не менее, сохранился лучше других пещерных городов Крыма. Монастырь, претерпевший многие несчастья, был и является форпостом православия в Крыму; он снисходительно и осторожно принимает разноязычных верующих, памятуя прошлое. История Крыма опять представала передо мной в лицах, легендах, преданиях, оборонительных или захватнических войнах…
Жестокость людей имеет несколько иную природу,
чем жёсткие правила жизни в горах.
Та люди жили?
Т живут?
Так будут жить?
Нет, не только огорчения и неприятные чувства рождали путешествия по Крыму, но дарили и море радости – если, скажем, не океан – радости и впечатлений. Светлые детские впечатления от Крыма остались в моей памяти на всю жизнь. Мне тогда казалось, что ничего на свете нет величественнее гор, что нет конца и границ у морских просторов. А мой Великий Новгород не казался таким уж и великим. Как же я была наивна тогда… Но тем не менее, каждый год, при очередной поездке в Крым, горы все более захватывали моё воображение. Море – тоже.
Отдельная страница моей биографии – знакомство с горами Кавказа, царственными и неприступными.
Но тогда я ещё не видела гору Арарат…
* * *
При беглом знакомстве жители Кавказа вызывали у меня интерес не меньший, чем Кавказские горы, а вообще – отложились в моей памяти как единое целое со своими горами. Самыми первыми по хронологии горами Кавказа стали для меня в 1980-е годы горы Геленджика – они и есть начало великого Кавказского хребта, они не высоки и не столь впечатляют, как другие. Так получилось, что однажды с экскурсией мне пришлось подняться на довольно высокую гору, прямо над Геленджиком – это было моё, так сказать, первое добровольное, первое настоящее восхождение в горы. Канатных дорог на Маркотхский хребет тогда ещё не было, да и автомобильные дороги оставляли желать лучшего. Подъём проходил через густые заросли кустарников, под пение птиц. Крутизна всё нарастала, песок и булыжники скользили под ногами, обрываясь и ссыпаясь вниз; обзора почти не было, и приходилось останавливаться чаще. Отдыхали – и снова вверх. Кто-то уставал и возвращался назад, а мне было обидно возвращаться ни с чем, и я продолжала путь с теми последними, кто хоть медленно, но верно шёл к цели. Хорошо, успели до наступления сумерек достичь желанной высоты. Вот он, Геленджик – как на ладони. А на нашей высоте – большая поляна, испещрённая тропинками, покрытая зарослями диких цветов и колючих кустарника. Вдалеке – серия солнечных батарей, построенных для научных экспериментов учёных. В горах – не то, что внизу: здесь много солнца, и нужно использовать его энергию!
В 2010-х годах я с удовольствием посетила город-герой Новороссийск, словно открыв его заново, тридцать лет спустя. Особенно впечатлил вечерний подъезд к городу по горной дороге со стороны Геленджика. Очень красив вид на утопающий в огнях город и безбрежное маслянистое море со смотровой площадки, с Андреевского перевала, самого пика горы. Называется это место «На Семи Ветрах» – непрекращающиеся ветра просто сдувают вниз. Несколько сказаний и легенд связано с этим перевалом, а привидения, как полагают местные старожилы, обитают поблизости до сих пор! Пришлось побывать и в Широкой Балке, с противоположной стороны Новороссийска, печально известной количеством обрушивающихся на неё, эту Балку, ураганов и смерчей. Заодно подробно познакомилась с горами Маркотхского горного хребта вокруг Новороссийска. Это горы – стратегического назначения, несущие двойную или даже тройную нагрузку, возложенную на них не только природой, но в большей степени людьми. Горы буквально оккупированы человеком и приспособленные под его, человека, нужды. Военные радары, нефтяные перегонные системы, огороженные заборами нефтехранилища, огромные резервуары с опасным наполнением встречаются везде. Горы окружают и прижимают Новороссийск к морю, они не слишком радуют глаз. Восторга не вызывают. Удручают. Ради добычи цемента горы уже второе столетие подряд терзают, разоряют, принижают их высоту и достоинство, уравнивают с… Даже не с землей, а… Мой словарный запас протестует против того слова, которое надо бы употребить в этом случае… Белые пятна карьеров, как глубокие раны, издалека выделяются на фоне горного рельефа. Ураганы, шквалистые ветры, чрезвычайно быстрая перемена погоды – как следствие – не покидают эти места, являются причиной многих человеческих несчастий. Люди привыкли. А горы?
…Не восторг, а благоговение вызывали горы, которые открывали мне историю Кавказа в туристических поездках далёкого советского периода 1990-х годов. Путь из Гагры на озеро Рица по дороге, сдавленной высокими скалами, поражает обилием легенд и историй, связанных с этими местами. В горах почти все прошлые сказки могут стать событиями и настоящего времени; вокруг Эльбруса и Казбека, например, столько десятков и сотен событий вращалось и вращается! На Эльбрус я смотрела издалека… Слова замирали, замерзали, оставались за пределами мысли… На гору Железную – в Железноводске – смотрела вблизи: серьезная и мрачная гора, зато очень полезная, как оказалось. Сколько же судеб великих европейцев связаны с этими местами! Безусловно, горы Кавказа оказали огромное влияние на их жизнь, сознание, творчество, наконец…
Поездка в Домбай запомнилась как некая драгоценность, не померкшая с годами. Тогда было не так-то легко проникнуть в заповедные места, мне просто повезло – и это замечательно. Крачаево-Черкессия, северные склоны Большого Кавказа… Теберда! Моё стихотворение «Роза из Теберды» или «Сон о розе»… Домбайская Поляна, окружённая несколькими фигурными горными пиками, – любимое место горнолыжников, альпинистов и простых туристов вроде меня. Таких волшебных полян не так уж много на свете, вот люди и стремятся туда, чтобы получить волшебные ощущения жизни… Всё вокруг сказочное: домики, постройки, изгибы рельефа местности. Даже местные жители, карачаевцы, кажутся сказочными героями, с нетерпением ждущими гостей из далеких краёв. Канатная дорога не работала, но это нисколько не уменьшило впечатлений от увиденного; с высоты гор любая другая высота кажется малой возвышенностью.
А небо! Такого неба, наверное, нет больше нигде – синего, ясного, с вычурными, контрастными облаками, ежеминутно меняющими свои очертания. И неожиданность: у подножия предгорья потрясло кладбище альпинистов, в разные годы погибших при подъёме к вершинам Домбая или на спуске вниз. Здесь – и жертвы сходов лавин, и те, кто погибли, спасая друзей, попавших в беду. Мне было не по себе – до сих пор эти ощущения остались: приехать сюда, чтоб вот так закончить жизнь? Нет более серьёзного повода (и причины) для оправданного риска? Лучше гор могут быть только…
Но если гор, всё-таки, немало, то жизнь – одна.
Покидаю Кавказ с лёгкой грустью, оставляя в прошлом заснеженные вершины Эльбруса, высочайшей и прекраснейшей горы Кавказа, о котором великие летописцы оставили свидетельства ещё до нашей эры. Да и что такое наша, человеческая, эра? Подумаешь, несколько столетий. У гор – свои расчёты, свой ход времени, далеко не всегда совпадающий с отсчётами и расчётами подростковых – наших – компьютеров. Закат. Солнце завершает свой дневной ход на главном кавказском хребте. Эльбрус освещён вечерним, даже невечерним светом. Чтоб восхищались. Чтоб помнили на расстоянии. Чтоб продолжали, как и древние, слагать о нём песни и легенды.
Я запомнила с восторгом, вспоминала с благодарностью…
Но тогда я ещё не видела гору Арарат…
* * *
Как я уже признавалась, мне не очень-то нравятся длительные пешие походы, я – не любительница горных восхождений и пешеходного туризма. Долгие пути к цели меня не воодушевляют. Поэтому… Поэтому с удовольствием вспоминаю посещение Пермского края летом 2005 года, поездку на Урал, заодно – посещение Кунгурских ледяных пещер... Ходить по горам приходилось не так много, больше – ездить. Считают, что Уральские горы давным-давно были одними из самых высоких гор планеты, а теперь представляют собой только сохранившиеся основания былых гор. И всё равно впечатляют массой, объёмом, масштабами. Посещение Белогорского мужского монастыря на Белой горе под Кунгуром заставило меня надолго проникнуться духом единства горных высот и высоты российского православия недавнего века. Да, я плохо понимаю идею, запавшую в сознание одержимых альпинистов, стремящихся одолеть вертикальные высоты там-то и так-то, но, кажется, понимаю паломников, преодолевающих огромные расстояния пешком по ужасно плохим, почти непроходимым дорогам, навстречу снегам и ветрам – лишь бы добираться до того монастыря в глухих лесах, на каменных взгорьях Урала!
Пермский край нередко называют Уральским Афоном. К сожалению, на греческом Афоне я не была, но представить его духовную и физическую высоту могу – над уровнем моря житейского. Уральский Афон дал мне толчок… к поиску Афона внутри себя… Нашла или нет, не знаю. Живу дальше. Езжу иногда туда-сюда…
Не могу утверждать, что объездила целый свет, не такой уж я заядлый путешественник. Но, тем не менее, успела повидать кое-что и в нашей стране, и за границей. Горы, море, равнины… Растения, животные… Люди, народы, их традиции… Мир огромен. Не устану любить мой Дом на Земле! Обращаясь к горам… Оказывается, более трети поверхности земного шара занято горами, и одиночными, и обширными горными хребтами, и целыми горными странами, и бесконечными горными поясами. Как установлено учёными сто лет назад, горы играют большую роль в… прочности нашего Дома на Земле. У гор есть так наказываемые корни, которые во много раз превышают собственно высоту горы над поверхностью земли. Эти исполинские корни, неразрывно скреплённые друг с другом, подобно сваям, прочно держат плиты земной коры. Вот чему мы обязаны прочностью своего существования – в прямом и переносном смысле!
Тому же самому, в некотором смысле, обязаны и различные направления творчества, научного и художественного. Уважать и беречь прочные основы существования, стремиться к высоте мыслей и поступков – это как тем же альпинистам – стремиться к Гималаям, самым высоким горам нашей планеты, к горе Эверест, самой высокой точке нашей планеты. Такой посыл и есть ядро самого творчества, а может, и смысла жизни. Знаменитый американский писатель оставляет (заставляет?) героя своего рассказа умирать у подножия горы Килиманджаро, самой высокой горы в Африке, умирать, размышляя о цели существования на Земле, о смысле жизни... Интересно: умирая в горах, знаменитые альпинисты размышляли о том же?
На большие горы хочется смотреть издалека. Не каждого они подпустят близко – о том свидетельствуют старинные предания, удивительные истории, неопровержимые факты. Я не смею и представить себя на подъёме вверх по горе, пусть и в снаряжении альпиниста. В воображении – на вершине – и то с опаской.
С удовольствием вспоминаю приятное «восхождение» на один из не слишком высоких холмов летом 1997 года в Стокгольме, на тот самый холм, где расположен этнографический музей Скансен, музей под открытым небом, представляющий старую Швецию в миниатюре. Подъём – нетрудный, можно сказать, тренировочный, обзор – великолепный, впечатлений – масса. Погода – прекрасная. Настроение – отличное! И риска – никакого. Похожие ощущения посетили меня и в Болгарии, летом 2006 года, на окраине города Габрово, в утренние часы, в живописном месте на подъёме Балканских гор, на северном склоне хребта Стара Планина, тоже в музее под открытым небом Этер. С высоты гор спускался студёный воздух, растекаясь лёгким туманом; но вскоре начался дождь, поднялся ветер, что несколько омрачило экскурсию. Я смотрела вверх, на горы, предполагая резкое ухудшение погоды, и не зря. С гор всё больше веяло холодом. А ведь в тот же день, после обеда предстояла поездка на Шипку, где проходили важнейшие сражения в русско-турецкой войне 1877-1878-х годов, где погибли тысячи русских солдат, офицеров и болгарских ополченцев. Ничего отменить было нельзя. Подошла машина; доехали быстро; но погода, погода! С подъёмом в гору ветер усиливался, прямо сдувал с обрыва. Вниз было страшно взглянуть. Непогода всё больше охватывала видимые пространства, густая мгла застилала путь, отнимая у водителя почти все шансы доставить экскурсантов к месту. Но наш водитель был опытным и целеустремленным.
У вершины горы плотный туман буквально перекрыл всё поле зрения. Наконец добрались. Остановились у самой лестницы, дальше – вверх – только пешком, к знаменитому монументу Свободы, музею, охватывающему исторические события, связанные с обороной Шипкинского перевала. Идём медленно, вслепую следуя за нашим водителем, который и в темноте дорогу нашёл бы… Вот мы почти у цели – сумели-таки достичь – чуть не задохнулись от холодного воздуха. Устали? И спрашивать нечего; всё равно не поможет. Музей – четыре этажа – ещё один подъём в гору… Обзор сверху – огромная, безразмерная шапка сгущающегося до черноты тумана. Рассказ экскурсовода, перебиваемый свистом порывистого ветра. А каково было тогда солдатам и ополченцам, не летом, как сейчас, а зимой, и не полчаса в сутки, а недели и месяцы?
Так дорого стоит свобода и честь???
И разве можно сравнивать отважных воинов с …альпинистами?
Или я опять чего-то не понимаю?
…Горы далеко не всегда хотят или могут снизойти до проблем человеческих. Наверное, горы сознательно сопротивляются наплывам вездесущих туристов; они с пониманием принимают людей, обустраивающих, например, в горных массивах монастыри, дабы сделать короче человеческий путь к Богу. Болгарские горные монастыри, которых великое множество, сконцентрировали в себе понятия «горы» и «Бог». Отчётливо запомнилась экскурсия в скальный монастырь Аладжа, неподалеку от Варны. Заметно его сходство с горными монастырями Крыма. Трепетно вспоминаю и поездку на юг от Софии, в знаменитый Рильский монастырь, упрятанный далёко и высоко в горах. Дорога прямо толкает вверх, проносит мимо миниатюрных поселений, быстрых горных речушек, узких, заросших лесом склонов вдоль Рильской реки, захватывает, ведёт в первозданные дебри. Студёный воздух перебивает дыхание. Горы призывают к себе, маячат острыми сверкающими вершинами. Зелень всех цветов и оттенков мелькает по пути, перемежаясь с синевой неба и вкраплением желтизны цветущих полянок. Ландшафт ошеломляет, неожиданность того, что может появиться за очередным поворотом дороги, держит всех в напряжении. А ведь местное население привыкло к этому, и ничего сверх интересного, наверное, не находит в своей округе… Но вот, наконец, он, прославленный монастырь, который с самого момента своего создания поддерживался и почитался правителями Болгарии. Весь комплекс монастыря вписан в «трёхсторонний куб», вырубленный из скал… Вот она, архитектура мысли, совпадающая с… высоким промыслом!
Лучшего места для монастыря и сыскать было нельзя…
Так вышло, что за 2006-2009-е годы мне несколько раз пришлось пересекать Болгарию от Варны до Софии, и красота горных регионов врезалась в мою память многочисленными деталями. При подъезде к Асеновграду, который иногда называют «болгарским Иерусалимом», туристов поджидает остановка: на скалистом утёсе сохранились остатки средневековой Асеновой крепости – это место недоступно с трёх сторон, а с четвёртой…? На самом верху чудом уцелела старинная церковь Святой Богородицы Петричской, куда доберётся не всякий желающий – в прямом смысле. Добраться на машине по рытвинам и кочкам горной, почти не приспособленной для колёсного транспорта дороги, до монастырского двора может только виртуоз-водитель. После шлагбаума пешком по крутой тропке уже легко подойти к домику «хранителя ключей и печати» служителя Георгия. Это всё – полдела, а дальше… Нужно не карабкаться, а буквально прыгать с одного острого, неустойчивого камня на соседний, расположенный повыше и через маленькую пропасть камень, и так – камней двадцать-тридцать, чтоб достичь лесенки, поднимающейся ко входу в церковь. Сам Георгий, немолодой, высокорослый и далеко не худенький, инструктировал всю нашу компанию незадачливых паломников и подавал пример ловкости в достижении цели – прыгал здорово! За руки держаться нельзя, не получится. Камни яростно шатались под ногами, мелкие осколки брызгами разлетались в стороны, крупные – соскальзывали вниз, куда было страшно смотреть. «Вниз не смотрите! – заранее предупреждал Георгий. – А кто боится, пусть остаётся здесь!» Но кому охота оставаться здесь, ведь не зря же ехали… Мы прыгали отчаянно, просто как если бы от этого зависело самое важное в жизни – а может, и точно зависело. Так и допрыгали до маленькой площадки перед лесенкой, где едва дух перевели. Не верили, что достигнем храма. А ведь Георгию приходилось проделывать это несколько раз в день! Я спросила, служат ли в храме. «А как же, – отвечал Георгий, поднявшись по лесенке на верхнюю площадку и привычно отворяя двери церкви. Опережая же другой вопрос, сказал, что и батюшки, и гости, и редкие прихожане – все добираются сюда одинаково – как мы теперь – да ещё в любую погоду. Вот это да!
Наградой был и сам храм, старинный, оригинальный в своей конструкции, во всех подробностях. А святынь в нём не перечесть… Мы поставили свечи, заказали требы, обошли все уголочки, целых два этажа. На прощание Георгий каждому из нас подарил грамоту-образ Святого Георгия с храмовой печатью – настоящая реликвия. Обратно добирались так же, но уже в сумерки. Вот испытание… Георгий поторапливал – скоро темно. Распрощались как родные… Уже в машине спускаясь вниз, оборачивались назад: высоко на горе выделялся чёткий силуэт строгого, изумительного храма.
И если не в нём, то где же…?
Болгария – страна гор и храмов. Вообще горные районы Болгарии очень живописны, и мне посчастливилось в разные годы побывать в некоторых горных уголках страны. Посещение сказочного Несебра летом 2000 года стало для меня открытием. Расположенный на гористом полуострове, старый город как будто специально задуман, чтобы привлекать к себе и желанных, и нежеланных гостей. Примерно так же, наверное, мишенью для зависти и соблазном были и другие горные столицы страны, например, Велико-Тырново, с крепостью Царевец и посёлком Арбанаси. Можно долго и с восторгом описывать впечатления от знакомства с историей страны и народа, законсервированной в этих чудесных местах, но… Об искусстве... Искусство имеет особую власть над людьми. Необычное светомузыкальное ночное представление в Царевце под открытым небом, на фоне декораций настоящей, живописной горы способно удивить каждого. Не так уж случайно я попала на этот спектакль, зато и моё восхищение было велико! Театрализованная постановка охватывает несколько столетий истории Болгарии – с настоящими актёрами, с привлечением большого количества танцоров, миманса, конницы, чуть ли не конной армии; под лязг сабель, ружейную перепалку, звон колоколов и драматические мелодии, в разноцветных огнях. Представление разыгрывают, если не ошибаюсь, раз в неделю, при хорошей погоде. Горы участвуют в действе и подчёркивают важность происходящего…
* * *
Горы Южной Турции очень схожи с горами Центральной Болгарии. Я – не охотница до острых ощущений, чем их меньше, тем для меня лучше. Но нельзя же приехать (или прилететь) в Турцию, например, для отдыха на море, и просидеть весь отпуск исключительно «у моря» как старик со старухой у Пушкина, без движения, не поднимая взора вверх, к горам! Я несколько раз бывала в Турции в недавнее время, в последние годы, в районе Анталия-Кемер, и, не пускаясь в далёкие экскурсии, всё же не могла отказать себе в поездках на самых главных исторических направлениях. Правда, мне не очень-то хотелось покидать посёлок Бельдиби, который полюбился с первого взгляда своими колоритными окрестностями, чистотой и обширностью морской глади, мандариновыми садами, сосновыми рощами и окружением великолепных гор. Прогуливаясь по местности Бельдиби, я всё же не рискнула в одиночку подняться ни на одну из близлежащих гор (змеи, крутизна, нежелательные встречи), хотя сделать это было чрезвычайно просто.
Всё скомпенсировала экскурсионная поездка в знаменитые Миры Ликийские или Демре, как называют теперь, в район, расположенные между курортами Кемер и Фетхие. В древние времена это был крупнейший город Ликии, известный житием, делами и чудесами одного из самых почитаемых в православном мире святых – Угодника Николая. Здесь же сохранились и знаменитые скальные захоронения, гробницы древних ликийцев, очень схожие с крымскими и болгарскими подобными «хранилищами остатков далёкого прошлого». Смотреть на эти скалы можно только снизу вверх, потому что подниматься некогда. Путь туда и обратно пролегал по узкой горной дороге – два идущих навстречу друг другу экскурсионных автобуса едва могли разминуться, максимально притормозив. Ехали вдоль берега моря, огибая пляжи, лагуны, горные отроги, поляны, пастбища, теплицы, населённые пункты. Большинство построек – над дорогой, выше – горы, горы, горы…
Турция – страна гор, привлекательная для путешественников и альпинистов. Экскурсионные фирмы и компании наперебой приглашают в разные точки страны, предлагают многочисленные маршруты поездок и развлечений. Зазывают эти глашатаи и в горы – это чтобы туристы не представляли Турцию как сплошной морской курорт. Приглашают и... на Арарат, лучше не из Анталии, конечно, а… Способов освоить Арарат, оказывается, много, как ни странно это звучит, и легальных, и не совсем. Ни для кого не секрет, как это можно осуществить. Любители экстрима продумывают свой план заранее, преодолевают все мыслимые и немыслимые границы и преграды, встречаются с друзьями у самого подножия Арарата, а потом совместно принимаются штурмовать овеянную легендами гору.
Да, успешно преодолевают, штурмуют и осваивают.
Первый пример восхождения на «горы Араратские» был подан ещё в октябре 1829 года по распоряжению российского императора Николая I с целью проведения научной экспедиции, для полноты информации о Восточной Армении, которая только что, в результате русско-персидской войны, вошла в состав России.
Уважаемые исследователи отмечали,
что никогда и нигде не видели горы,
величественнее этой…
Через два года подъём повторили американские миссионеры, а затем и другие желающие, на что в 1840 году Арарат ответил сильным землетрясением. Однако это не остановило страждущих. Как Большой, так и Малый Арарат, пользовались популярностью у исследователей в течение XIX века, в начале XX века, а уж в XXI… Зачем поднимаются на священную гору отдельные личности и целые экспедиции? За ощущениями, за впечатлениями, за разрешениями научных и философских вопросов. Награда приходит обязательно: неописуемые чувства, собранные научные данные, вдохновение от высоты, радость жизни, красота обзора, редкие фотографии – ведь в ясную погоду с вершины Арарата отлично были видны Эльбрус и Казбек! А также…
Когда в середине XX века известный француз, совершив восхождение, обнаружил в седловине между вершинами Большого и Малого Арарата некую дубовую балку, как он полагал, обработанную человеком, и написал книгу о том, что нашёл Ноев ковчег, это сразу стало мировой сенсацией. Другие исследователи вслед за ним там же нашли подобие фрагментов древнейшего корабля. Фотоснимки, сделанные с самолётов и с космических аппаратов в разные годы, также зафиксировали «занесённое снегом нечто, напоминающее корабль». Предваряя же эти находки и открытия, некоторые известные писатели-историки и путешественники прошлого (например, Марко Поло), высказывали мысли о сохранившихся останках Ноева ковчега на горе Арарат.
Представляю себе одержимых альпинистов из разных веков, карабкающихся по непокорным склонам к вершинам Арарата. Вообще-то я почти не интересовалась их идеями, их трудностями, их победами – альпинистов, то есть. Но победы, ведущие к разгадке великой тайны одного из основополагающих библейских сюжетов уже интересны. Неразгаданные тайны имеют полное право на существование… Что же касается простых людей, пришельцев и местных жителей, то они с древнейших времен привыкли почитать и уважать великолепный массив, царственные Араратские горы, вознёсшиеся над суетой мира человеческого. Армяне, персы, татары, курды, турки веками смотрели на Арарат снизу вверх, буквально дыхание затаив. Частично – вот так же, дыхание затаив, – относилась к Арарату и я сама.
Но тогда я ещё не видела гору Арарат…
* * *
На несчастную Землю обрушился дождь,
Сорок дней и ночей он стеною стоял.
Я прошу тебя, Ной, если можешь, скажи:
Для чего этот дождь нам Господь посылал?
Да, для чего же? И не так прост ответ, как кажется. И дождь зачем, и Ковчег зачем, и сам Ной со своим семейством и с семействами живых созданий, спасшихся тогда, после Всемирного потопа – зачем? Два или три тысячелетия до нашей эры и наши две тысячи лет – вот срок существования новой человеческой цивилизации. Успешной или нет? Вообще – зачем Творцу нужно, чтобы была жизнь, были люди, были проблемы с ними? Пусть не моё это дело…
Но мой вопрос остаётся.
Рассуждаю… Наверно, Арарат так и впечатлил меня потому, что в какой-то степени подтолкнул, нет, скорее, вернул меня к постоянному поиску ответа на мой же вопрос, обращённый… чрезвычайно высоко. Возможно, некоторые люди стремятся взойти на Арарат, чтобы получить ожидаемые или неожиданные ответы на свои вопросы, подобные моему?
Но мой вопрос остаётся.
А ещё может быть, тем, кому нравится рисковать и получать острые ощущения, решительно всё равно, в какую гору подниматься – почему бы не на Арарат? Им ни горячо, ни холодно от соприкосновения с божественной тайной? Или после «покорения Арарата» эти люди озадачились или озадачатся похожими вопросами? Допускаю.
Но мой вопрос остаётся.
Человек, задуманный по замыслу Божественному, человек, одарённый от природы всеми качествами и достоинствами, душевными и телесными чувствами для полноты земного бытия, и Арарат, который…
Мне давно не даёт покоя мой вопрос.
* * *
Я увидела Арарат и смотрела на него целую неделю, целых семь дней в октябре 2011 года.
А – ра – ра – т!!!
Не посягаю, не смею посягнуть на близкое знакомство с Араратом. Смотрела – видела – запомнила.
Увижу ли ещё? Не знаю.
Арарат стоит в глазах.
Арарат моего Дома на моей Земле…
Смогу ли когда-то приехать в Армению? Не знаю. Бытие – очень громоздкая вещь, чтобы двигать его в удобную для души сторону. Армения, Ереван, взгляд на юг – именно с этой стороны Арарат имеет тот самый вид, который символичен.
Вид из окна…
Вид из моего окна…
Вид на Арарат из моего окна…
Конечный в размерах и возможностях мир, куда я часто бросаю взоры из моего окна, становится гораздо шире и интереснее, если вижу Арарат и смотрю на него, смотрю хотя бы мысленно. Да, Человек стоит целой вселенной, Арарат стоит целой вселенной; пожалуй, и сопоставление этих двух величин стоит того, чтобы…
Май 2012 г.
АРАРАТ
Чистейшей души родник,
Арарат;
Восторга счастливый миг,
Арарат;
Истории боль и страж,
Арарат;
Подъём, торжество и – страх,
Арарат;
Грядущему дню урок,
Арарат;
Царям и рабам – пророк,
Арарат…
* * *
Надежда и светлый нимб,
Арарат;
Твой облик неизменим,
Арарат;
Все тропки к тебе ведут,
Арарат;
Все мысли к тебе текут,
Арарат;
С землей тебя не сравнять,
Арарат;
От сердца не оторвать,
Арарат!
Армянам любой страны,
Арарат,
Вершины твои видны,
Арарат.
Из самых далеких стран,
Арарат,
Летит к тебе песнь армян,
Арарат:
«Тебя не укроет тень,
Арарат;
Ты – вера в грядущий день,
Арарат;
Ты – памяти исполин,
Арарат;
Ты – символ родной земли,
Арарат!»
* * *
Весома твоя печать,
Арарат;
Безмерна твоя печаль,
Арарат…
Октябрь 2011 г.
