Вот и предзимье наступило. Оголился лес, и поляны словно раздвинулись. Пасмурно. Облака набухли, опускаются всё ниже, грозят то ли мелким осенним дождиком, то ли близким снегом. Кончается осень — жди снегов.
В прозрачных кустах мелькают синицы, тихонечко перекликаются, словно боятся потерять друг друга. Где-то в глубине леса чуть слышно стучит дятел, потрошит еловую шишку в своей кузнице на сухом осиновом суку. Даль просеки теряется в тумане. Бесшумно, плавно и невесомо переходят её, словно призраки, три лося. Бык, большой рогач, на секунду останавливается и как будто исподлобья смотрит в мою сторону. Весь его вид говорит — ты зачем здесь?
И тишина! Великая тишина осеннего предзимнего леса!
И вдруг эта тишина нарушается новыми звуками. «Аа-та-та-та!! Вот-вот-вот! Ну, собаченьки! Аай-яй-яй! Ну, милые! Аа-та-та-та!!» — это гончатники порскают, набрасывая своих собак на след зайца. Их пока не слышно, не натекли ещё на яркий, свежий след, не почуяли его и копаются на жировке, где зайчик набродил, нагрыз веточек. Но первым, словно колокол ударил, подаёт голос выжлец, гончак костромской породы, и тут же выжловка залилась! Какое сопрано!! Помкнули! Взяли след русачка и покатили по нему, отдавая голос, залились! Теперь только остаётся угадать верный его ход и ждать, ждать того момента, когда неслышно мелькнёт на опушке и начнёт приближаться к тебе желанная добыча — заяц-русак.
Как была выведена эта русская порода охотничьих собак! Гончих! Ведь гончак, не видя следа, а только чуя его, определяет, в какую сторону пошёл зверёк. Как собака различает разницу в силе запаха каждого, невидимого на опавшей листве или сырой земле, отпечатка ноги зайца или лисы? Взяв же след, гончая беспрерывно подаёт голос, чтобы охотник знал, где она идёт. Даже мне, профессионалу, это удивительно!
Но вот и лёгкий шорох листвы! Это он! Заяц подкатывается к тебе, будто прикрываясь кустиками и пеньками. Сердце колотится так, словно это не заяц, а, по крайней мере, медведь. Не промазать бы! Негромкий хлопок выстрела и заяц лежит недалеко от тебя, а ты торопишься к нему, чтобы поднять добычу, и поглаживаешь его, ощущая тепло влажного меха на спинке твоего законного трофея.
А собачки где-то там поотстали, идут по следу, и стонущие голоса их, сливаясь в дивный дуэт, томят душу. Они словно соединяют тебя с тем давним временем, когда были великие русские псовые охоты по красному зверю, теперь, к сожалению, известные нам только из книг да по кинофильмам (но как искажённо!).
Но вот они и рядом, скулят, хакают, вывесив языки и стараясь достать добычу, которую ты поднял высоко над головой. Потом традиционные пазанки! Надо, надо отрезать передние или задние лапки у зайца и скормить их собакам. Для них они ведь то же самое, что для нас хорошая чарка, опрокинутая, как принято у охотников, на крови, после добычи зверя.
Затем зверька на лямочку и за спину, и снова: «Вот-вот-вот!… Аа-та-та-та!…»
Охота с гончими одна из самых, пожалуй, почитаемых на Руси. Ведь для того, чтобы заниматься с собаками, надо вообще иметь особенный склад характера, а гончатнику так быть настоящим фанатом псовой охоты. Мне кажется, что среди охотников гончатники — особая каста. Охотиться рядом с ними и хорошими собаками — это, значит, познать мир именно русской охоты. Даже на выставках собак ринг с русскими гончими резко отличается от рингов остальных пород. Собаки молчаливы и немного угрюмы, а их хозяева, гончатники, подстать им — немногословны и как бы отстранены от всей этой выставочной суеты и словно знают что-то такое, что нам знать не дано. Жалко только, что гончих теперь маловато. Всё больше дратхаары, курцхаары да спаниели.
Охота с «травильными» собаками существует издавна и по всему свету. И сегодня англичане заганивают с помощью большой стаи гончих лисицу, а французы оленя на парфорсных охотах. Породы собак так или иначе добирающие зверя по кровяному следу, повторю, есть везде, но только русский охотник всегда, как мне кажется, сам того не сознавая, искал в охоте не только добычу, но и поэзию. Ни в одной парфорсной охоте вы не услышите того удивительного подбора голосов собак, который всегда удавался только русским выжлятникам, да и то не всем, а особо одарённым. Немузыкальному рёву парфорсной стаи нечего делать рядом с многоголосым хором русских гончих. Недаром сказал поэт — варом варит закипевшая стая!
Очень желаю каждому, кто ещё не испытал таких охот, кто не слышал музыки гона в осеннем лесу, приобщиться к этому великому таинству русской охоты. Не пожалеете!
Предзимье сулит нам много такого, что довольно основательно подзабыто нашими сегодняшними охотниками. Взять хотя бы охоту на тетеревов с чучелами. Ни в одной стране мира она не практикуется по одной простой причине — там нет такой птицы и нет таких её больших скоплений, стай как у нас.
Прелесть охоты не только в том, что можно отменно и результативно пострелять, но и в том, что близко из шалаша увидишь птиц, которые и не подозревают о твоём присутствии.
В своё время мне приходилось за одно утро брать на ружьё до двух десятков косачей всего за двадцать-тридцать минут, пока идёт перелёт. Правда, было это давно. Но вот парадокс! Перестали сыпать удобрения и ядохимикаты на поля, перестали сеять зерновые, зарóстили, попросту говоря, посевные места кустами, и вновь стали появляться и серая куропатка, и перепел, и косачи-тетерева. Даже в Подмосковье мне уже приходилось наблюдать стаи до полусотни тетеревов. Самое ведь время возродить старинную русскую охоту. Дело за немногим — ружьё в руки, чучела на дерево и в шалаш!
Но наступит и другая пора. Набегут низкие тучи, зарядит дождь, да такой, что носа из дому не высунешь. Потом вдруг захолодает, снежок начнёт пролётывать, и почувствуешь, что зима не за горами. И придёт эта долгожданная пора — белая тропа!
…С утра бесилась метель. Металась весь день, словно в припадке, по полям и задворкам, лепила в стёкла мокрым снегом. Однако вечером, видно, устала. После полуночи всё стихло, армада туч постепенно уползла в темень горизонта, а на небе засияла полная луна. Через окошко проник её свет, будто призрачный платочек лёг на пол.
Вот и зима наступила! Белая тропа!
День будет чистый и светлый. Я встречу его где-нибудь в своих местах — в лугах и перелесках. Там, наверняка, дал свой первый след мой знакомый русачок. Его я уж сколько раз выпугивал, когда бродил по осени в этих местах, охотясь на серых куропаток. Сегодня же я почитаю белую книгу со строчками следов её жителей. Это настоящая, чистая охота, охота ради охоты. Конечно, трофей венчает дело, но главное — процесс, а в данном случае тропление русака, отыскивание его на лёжке. И тут уж кто кого перехитрит, кто окажется опытнее и умнее.
Свежий снег слепит со страшной силой. Невысокое солнышко сияет вовсю и даже немного пригревает щёку. Тишина такая, что слышно, как скрипят маховые перья ворона, который пролетает надо мной в высокой синеве. «Крук-кррук!» — крикнул он мне оттуда, словно что-то спросил. Но я не понимаю его языка. Лети, лети, лесной сторож!
Стая косачей замерла на дальних берёзах. Ждут они, наверное, глубоких снегов, когда в морозные ночи можно им будет ночевать, зарывшись в снеговую перину.
Тишина. Тишина великая!
Но что такое? Впереди какой-то след, да крупнющий! Кабан-одинец! Секач! Ход прямой — видно, знает, куда идёт. Скоро у них начнутся свадьбы. Наверное, от своего стада отбился почему-то, и новое ищет. Очень большой кабан. Охотиться на такого, надо большую отвагу иметь. Зверь это очень быстрый и смелый, а зараненный идёт на выстрел, в атаку на обидчика.
…Мы как-то всё время говорим об опасностях африканских охот. Биг файф, понимаешь, биг файф! Большая пятёрка! Слон, носорог, буйвол, лев, леопард! При этом почему-то забываем, что у нас в России есть своя «большая тройка» — лось, кабан, бурый медведь, а если добавить к ним ещё белого медведя да тигра, то и получится «большая пятёрка». Правда, на этих последних охота запрещена, но звери-то есть, и не менее опасные, чем африканские.
Обыватель считает, что медведь, например, неуклюжий увалень, а кабан да лось от охотника бегут как от огня. Однако тот, кто видел молниеносные броски медведя или секача на наседающих собак и потерял не одну на таких охотах, понимает насколько опасны эти звери. Испытав во время охоты на стон атаку рогача-лося, когда тот прёт на тебя, ломая рогами кусты и небольшие деревца, будешь помнить это всегда. И ещё, конечно, производят впечатление размеры зверя. Чем он больше, тем, как говорится, страшнее.
В моей практике был такой случай. На загонной охоте стрелка поставили в небольшом ивнячке посреди поля недалеко от леса. Охотник повозмущался — откуда тут зверь будет. Но это, как оказалось, был верный ход — на стрелка вывалил огромнейший секач и прошёл всего в десяти шагах. Однако охотник так и не выстрелил. Мало того — через пару минут этой же звериной тропой, не торопясь, прошествовал лось с прекрасными рогами и тоже без выстрела. Всё выяснилось позже — следы рассказали. Тот охотник признался, что не просто сдрейфил. Вид мощного кабана с вздыбленной шерстью на загривке и кривыми клыками сковал его так, что он не смог поднять стволов ружья не только на этого секача, но и на лося. Мы поняли состояние этого охотника, но больше его на такие охоты не брали.
Зверовые охоты в начале зимы благодатное время и для трофейщиков — хорошие клыки кабана или шкура и череп медведя. В лесах наших ещё бродят устрашающего вида кабаны и лоси, лежат в своих берлогах нагулявшие по осени сала медведи. Главное же на таких охотах — хорошая порция адреналина в крови. Охота на опасного зверя вообще настоящее дело для настоящего мужчины. Надо только хорошо стрелять, чтобы и зверя не мучить, и обезопасить и себя и товарищей по охотам, а на серьёзного зверя в одиночку нечего и думать ходить. Да и по сегодняшним правилам без егеря и не придётся охотиться.
…А денёк-то был мой! Русачка я всё-таки обманул, вытропил и взял с одного выстрела! К вечеру, правда, и возвращался уже потемну.
Пишу эти строчки и не могу отделаться от мысли, что всё это рассуждения страстного приверженца именно русских охот. Ведь я вырос и всю жизнь охотился в России, не зная и не ведая иных, экзотических. Конечно, охотнику хочется испытать возможно большее количество охот и не только у себя на родине. Вероятно, знакомство с охотой на крупного африканского зверя даёт почувствовать себя суперменом. Однако всё это ничто перед возможностью побыть наедине со своей родной русской природой и получить от неё то, чего никогда не получишь ни в Африке, ни в Австралии, ни в какой-либо другой стране. «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна!»
Необходимое последсловие. Этот очерк был в своё время опубликован в журнале «Охота и охотничье хозяйство». Я долго сомневался, публиковать ли его мне на этом сайте, «Культура и искусство» или нет, и решил опубликовать. Ведь охота, правильная охота, неотъемлемая часть русской культуры и, очень надеюсь, что надолго таковой останется. Меня можно ругать за моё увлечение, которое стало профессией, но с этим ничего поделать нельзя. Но мне очень хочется, чтобы те, кто прочитает мой очерк, задумались, так ли однозначно их отношение к охоте, к неприятию её. Ведь, как писал Эрнест Хемингуэй, «…все они созданы для охоты, а некоторые из нас — для того, чтобы на них охотиться, и если это не так, что ж, мы всё же не скрыли от вас, что нам по душе это занятие».
==================================
Обложка – рисунок Вадима Горбатова
