Опубликовано: 13 декабря 2013 23:24

Два рассказа 60-х годов А.И. Солженицына

Сегодня я хочу рассказать о двух рассказах А.И. Солженицына. Один – напоминает шукшинскую «Кляузу», отдаленно, слегка. А второй – эпизод в жизни, пожалуй, каждого из нас, когда поступая так, как дОлжно, можно совершить непоправимое по отношению к ближнему, а отступая - можно потерять себя.

«Правая кисть» - рассказ 1960 года о том, как в веснеющий Ташкент приезжает оживать после смертельной болезни и не менее убийственного лечения, герой повествования. Он видит почти забытую жизнь, людей, женщин. Он еще невероятно слаб и едва держится на ногах, но он идет на поправку, он, в отличие от окружающих, уверенно возвращается к жизни. Но не обычной, а кургузой, кривой, запретной, куда ни сунься, но все-таки жизни. «Эта весна была самой мучительной и самой прекрасной в жизни».

Неказистость этого Солженицын передает в контрастных описаниях того, что герой видит вокруг. Он видит писчебумажный киоск с карандашами и записными книжками, но, вспоминая, к чему привели его записи, попавшие не туда, отворачивается. Видит фруктовый ларек, но вкусности там невероятно дороги для него. Видит чайхану, но больных туда не пускают. Видит стадион с теннисистами, и вспоминает, как хотел играть в теннис, но никогда уже не поиграет. Видит женщин, которые поразительно прекрасны все, и с которыми никогда не быть ему и его сверстникам, оставшимся на войне, в лагерях.

Зато газон – его. Со всей свежестью травяной, со всем теплом нагретой весенним солнцем земли… Хоть это – его, хоть мягкость и запах травы и земли ему дозволены.

 Упиваясь всем этим на прогулке, герой замечает у ворот больницы, откуда, естественно, не выпускали, странного человека, больного, я думаю, брюшной водянкой. Он очень плох, едва держится с зажатой в руке бумажкой, но цветущая жизнь, проходящая мимо, не желает мараться убогими, больными – никто не обращает внимания на больного. Герой подходит к нему, понимает, что тому надо в приемный покой и ведет его, хотя сам от слабости едва не падает в обморок. Доведя несчастного в приемный покой, герой сталкивается с тем, что уже описывал в «Кляузе» Шукшин. С тем, что все мы давно и привычно принимаем в собственной современной нам жизни.

Герой узнает, что когда-то этот раздутый, как беременная, водянкой человек, был героем  Революции, сам Киров жал ему руку, которой он рубал, ловко махая шашкой, белых гадов, а сейчас… Этот герой сжимает в опухшей руке единственную, сохранившуюся с тех времен справку, и ждет помощи за то, что когда-то вытворяла его правая кисть во имя Революции.

 

Второй рассказ написан через два года после первого, в 1962 году – «Случай на станции Кочетовка». Интрига его затяжная, долгая. До самого конца не узнать, ради чего столько страниц исписано историей лейтенанта Василия Васильевича Зотова, мечтающего о фронте, но вынужденный сидеть на железнодорожной станции помощником военного коменданта. Высшее образование у него, работу свою считает опытом нужным, через который видит он множество прорех: недостатки мобилизационных предписаний, организации слежения за военными грузами и др. Все это он намеревается изложить в письменном рапорте и подать в Наркомат обороны. Вася Зотов молодец, сознателен, ответственен, женат, верен. Напомнил мне Вася Зотов беглого полковника в «Царь-рыбе» Астафьева, в главе «Не хватает сердца», которая даже в некоторых нынешних изданиях романа отсутствует. Тот полковник тоже выступил с критикой военной подготовки и организации, оставшейся по уровню развития во временах Буденного. Ему посоветовали свои соображения изложить письменно, что тот и сделал, ибо сознательный. А вот, чего он получил в ответ: «…меня за мое  письменное "особое" мнение, сеющее безверие в рядах Красной Армии, удостоили десяти». Уверена, досиди Вася до своих заметок, которые непременно пригодятся, как он думал, если не в эту, так в другую войну, точно отправился бы в те же таежные края, по которым бегали царьрыбовские каторжане. Но у Васи Зотова было много насущных дел, так что, его история, описанная Солженицыным, уткнулась в другое сознательное действо. В конструктивный диалог с отставшим от эшелона бойцом. Таким аккуратным, вежливым, образованным. Душой отдохнул Зотов, общаясь с Тверитиновым, рассматривая фотографии жены его и детей, вспоминая театральные опыты свои в Москве. Гость-то актером оказался, хоть и учился на инженера. Совсем почти размяк Зотов от диалога, почти уж отпустил гостя с отходящим поездом догонять свой эшелон, кабы не один вопрос, просЫпавшийся из актёра и будто металлической ложкой зазвеневший по полу… Один вопрос… И изменились мысли, дела, судьбы… Страшная ситуация, как и все, что выглядят простыми и само собой разумеющимися. Ведь всё правильно сделал Зотов, он же бдительный, ответственный. А все ж чего-то ему вечно не давало покоя после этой ночной встречи с актером Тверитиновым.

культура искусство литература проза лит.рецензия солженицын рассказы
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА