У одного ли у меня ощущение, что происходящее сейчас в мире, со всеми нами, с природой, с людьми, с духовной, наконец, составляющей общества, напоминает полёт? Причём, не свободный полёт воспарения к вышинам, не захватывающее состояние радостной и умиротворяющей божественной невесомости, которое свойственно высшим проявлениям бытия, а та леденящая душу разновидность полёта, что напоминает падение в пропасть и, вероятно, знакома каждому, кто хотя бы однажды и хотя бы во сне «центростремился» с высоты вниз. Последние годы, а тем более месяцы, лишь укрепляют ощущение, что гоголевская тройка-Русь уж слишком быстро взяла, что не скачет она уже сквозь времена, а летит со скоростью гонщиков Формулы 1 под гору, с каждою секундой всё больше теряя возможность остановиться и перевести дух.
Из глубины времени, покрытой сорокалетним пластом, из далёкого начала 70-х, вспоминается мне случай, произошедший со мною, тогда – четырнадцатилетним подростком. Решил как-то я весело и с ветерком прокатить годовалого своего племянника на детской его коляске, которые были в то время в ходу. Устройство сие было о двух колёсах, с одной длинной никелированной ручкой-держаком сзади для держания взрослым, с пристёгивающими ремнями сидения для дитяти, наподобие тех, что опоясывают ваше тело в кресле самолёта. Словом, вещь весьма маневренная и, как я полагал, чепуховая в управлении. Благо, дома из взрослых никого не было, а посему скорости и немыслимым виражам, которые я умудрялся совершать этим транспортным средством с малышом в нём на «просторах» двухкомнатной хрущёвки, позавидовал бы и сам Шумахер! Племянник был в восторге, волосики его развевались на ветру, а мои собственные «выкрутасы» с коляской становились всё более самоуверенными (и, естественно, рискованными для моего маленького пассажира). Завершилось все так, как и должно было завершиться: я взял слишком круто на повороте, но ещё надеялся, что, крепко обхватив держак, предотвращу неизбежное… Я не учёл, что никелированная поверхность ручки скользкая… Последние секунды происшествия помнятся мне, как в замедленной съемке – коляска неумолимо медленно клонится набок, я изо всех сил вцепился во вращающуюся в соответствии с наклоном коляски непослушную ручку... В зеркале трюмо с ужасом вижу весёлое личико племянника, который ещё не подозревает о том, что с ним случится через секунду… Самым ужасным тогда, помнится, было ощущение состояния бессилия предотвратить неизбежное! Слёзы и шишка на лбу малыша, укоры взрослых и утрата их доверия были мне хорошим уроком.
И вот спустя много лет жизнь преподаёт уже другой урок, куда более серьёзный, куда более значимый! С таким же чувством ужаса и бессилия предотвратить крушение всего мира, разрушения цивилизации приходится жить в нынешних реалиях, с той лишь разницей, что чувство это перешло в разряд перманентного. Да, друзья, как ни прискорбно это признавать, но человечество опустошается и выхолащивается изнутри, ибо дух удаляется от него, духовная жизнь неумолимо утончается, сходит на нет! Она уже давно и прочно замещена на гораздо более упрощённую, но кажущуюся надёжной, жизнь – материальную, ту жизнь, что низводит каждого из нас к уровню, весьма недостойному звания человека! Для этого и теорийка подведена подходящая – эволюционного развития мира! Дескать, произошедшим от обезьяны млекопитающим (с более развитыми полушариями головного мозга – и только!) довольно будет и соответствующего бытия: потребляй-удовлетворяйся-потребляй! Иными словами, и грубо говоря, живи скотом и ни о чём таком (возвышенном) не помышляй. Обступивший нас, вдруг, выскочивший перед нами мир, диктует нам свои законы, отступление от которых может быть чреватым для отступника тем последствием (воистину грозным!), что он (отступник) будет отброшен на обочину такой заманчивой соблазнительной жизни «развитой цивилизации консумерства». Не многие из нас сопротивляются такому положению вещей. Не многие пытаются ему противостоять. Большинство, прикрывшись щитом оправдания, что, дескать, не мы определяем правила игры, «плывут по течению и шагают в ногу».
Почти сто лет назад выдающийся русский философ Н.А. Бердяев предвидел, что человечеству ещё предстоит повторить стадию дикости и варварства, стадию возврата к состоянию нравственного и культурного запустения. Т.е. как раз то, что внимательный вдумчивый взгляд может наблюдать в наши «дни окаянные». И пусть никого не вводят в заблуждение мнимые «успехи прогресса», все эти «достижения науки и техники», открытия и изобретения современности. Ибо самым верным и главным показателем развитости человека и общества является не это - видимое и поверхностное - а состояние его духовности. Именно эти тайные глубины жизни определяют явные её проявления, именно они для каждого из нас создают магнетизм жизни, именно они настраивают тот камертон бытия, звуки которого индуцируют: либо гармоничное и вдохновляющее сочетание личного и коллективного существования – те тёплые волны, в которые хочется бесконечно погружаться (читай – жить); либо колючий мрак индивидуализма и уничтожающей «борьбы за существование» – тот леденящий холод, от которого хочется убежать и скрыться (тяга к смерти)…
Уход духа из человечества, увы, а может к счастью!, не проходит бесследно, духовная покинутость не может не бросаться в глаза каждому, кто хоть однажды задумывался над подобными вопросами. Тяжело смотреть на то, как сходят с ума целые народы, как бурлят в вожделении «хлеба и зрелищ» страны и континенты. Люди перестали довольствоваться лишь необходимым, а возжелали многого (на 90% лишнего), побуждаемые призывами: «ты этого достоин», «бери от жизни всё». (Никто, увы, не вспоминает уже мудрого Сократа, который, бродя по афинскому рынку, восклицал: «Как много здесь ненужных мне вещей!». Это в те-то далёкие времена, когда человек не потреблял и 1/1000 доли того, что сейчас!). И вот в рамках идеологии безудержной направленности на то, чтобы урвать это «всё», взращено уже целое поколение (т.н. «поколение пепси»), целая армия людей, не знающих и не желающих знать тех основополагающих принципов, на которых зиждилась жизнь их родителей, их предков. Да и впрямь – куда им, этим поверхностным прожигателям жизни изучать и углубляться в такие трансцендентные для них сферы! Ведь они пришли, как они считают, в этот «весёлый мир» не для таких скучных и серых вещей! Пришли не уныло прозябать, а «прикалываться»! И полёты их фантазии не простираются дальше того, чтобы напялив на себя ворохи пёстрых тряпок (т.н. «стиль-гламур» – сороки на деревьях и цыганки на базарах давятся от зависти!), «тусоваться» на разношерстных ТВ-каналах и прочих «лежбищах» этой публики!..
Да-а.. история, по словам Бердяева, «не удалась.., в истории нет прогресса, будущее не лучше прошлого, в прошлом было больше красоты». Или, как вторит ему и Леонтьев: «не ужасно ли и не обидно ли думать, что Моисей входил на Синай, что Эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме своем переходил и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы «индивидуально» и «коллективно» на развалинах всего этого прошлого величия?»… O tempora, o mores!
Но и этим осталось недолго «благодушествовать» – ведь летим-то в одной тройке-самолёте и, вероятно на «мягкую посадку» рассчитывать не приходится…
Итак, похоже, что, как выразился герой Шукшина в «Калине красной», «опускаемся всё ниже, даже самим интересно»! а может, уже не опускаемся, а летим под гору, господа! А вам так не кажется?
