«Я люблю тебя. Что это значит?
Мы употребляем это выражение все. ЛЮБОВЬ никак не связана с тем, что вы ожидаете получить, а исключительно с тем, что вы надеетесь дать, то есть - сполна. Взамен вы можете получить что угодно. Но это никак не связано с тем, что вы даете. Вы любите, а потому не можете не давать. Если судьба вам улыбнется, можете рассчитывать на ответную любовь. Это жутко приятно, но такой исход не обязателен. В реальной жизни это требует полной самоотдачи. И это включает в себя все - и ваше доброе, и ваше дурное. Я знаю, что без дурного тут не обойтись».
Эти слова - отрывок не из красивого любовного романа, а из мемуаров реальной женщины - великой актрисы, интеллектуалки, человека, символа - Кэтрин Хэпберн. В них - не только признание в любви, но и жизненная позиция, если хотите - характер той, кого в Америке давно называют "Вечная Хэпберн". Вечная, как мир, привычная, как статуя Свободы, самая знаменитая из голливудских звезд, королева Бродвея, "железная леди кинематографа", чье участие в 52-х фильмах принесло ей 12 номинаций на "Оскар" и четыре - мировой рекорд - заветных статуэтки. За ее очень долгую (96 лет) совсем недавно прервавшуюся жизнь было написано немало книг - о ее фильмах, о ее жизни, о ее любви. Любви, которая навсегда останется в Голливуде символом на редкость нескандальных и гармоничных взаимоотношений.
Роман Кэтрин Хэпберн и Спенсера Трейси был необычным - в нем не было "нерва", жгучей, сжигающей шекспировской страсти. Зато было нечто другое: внимание, понимание, поддержка, самоотречение и самопожертвование - без громких фраз. Была ЛЮБОВЬ - та, о которой спустя много лет, пережившая Спенсера Кэтрин напишет такие простые и красивые слова.
Хэпберн и Трейси встретились в 1942 году на съемках "Женщины года". 33-летняя Кэтрин пережила к тому времени взлет и падение, брак и легкие увлечения, всеобщее восхищение и неприятие. Она шла по жизни легко, не оглядываясь назад, и оставаясь счастливой, что бы ни произошло. Этому научили ее родители. "Мы были счастливой семьей. Мои родители никогда не ограничивали нашу свободу. Просто какие-то вещи было делать позволительно, какие-то - нет, потому что они могли навредить другому". Семья Кэтрин всю жизнь была ее крепким тылом, поколебать веру в прочность которого не смогли ни ураган, уничтоживший "родовое гнездо" - дом в Фенвике, ни нелепая смерть ее брата Тома, которого 14-летняя Кейт однажды нашла повесившимся. "У нас никогда не было трагедий. Моя мать пережила самоубийство своего отца, раннюю смерть матери, гибель сына, но никогда не стенала по этому поводу. Она не хотела, чтобы в нашем доме появилась атмосфера грусти".
Результаты такого воспитания оказались поразительными: Кейт, ее братья и сестры выросли абсолютно уверенными в себе людьми, любящими жизнь и принимающими ее такой, какая она есть. Именно это помогло Хэпберн стать знаменитостью. В 20-е годы на Бродвее, где вознамерилась блистать начинающая актриса, пробиться в "звезды" было почти невозможно. Тем более, что Кэтрин никак не укладывалась в типаж: она была красива, но иначе, чем это было принято, она одевалась не "секси", а по-мужски. Даже будучи начинающей, она спорила с режиссерами, легко "ставила на место" зазнавшихся партнеров, могла отдать продюсеру все сбережения до копейки, чтобы тот только закрыл неудачный спектакль с ее участием. А главное - ни одно язвительное замечание не смогло поколебать ее несокрушимую веру в себя. "Я была безумной эгоисткой - в работе, в отношениях с мужчинами. Мой муж Ладди любил меня - в моем понимании этого слова. Смысл его жизни был во мне, а смысл моей жизни тогда сводился к тому, чтобы стать кинозвездой. Даже после нашего развода Ладди всегда оставался моей палочкой-выручалочкой. До встречи со Спенсером".
Слава киноактрисы Кэтрин Хэпберн началась в 1931 году, после выхода "Билля о разводе". К середине 30-х она стала признанной "звездой" киностудии РКО, обладательницей "Оскара" за фильм "Ранняя слава", как вдруг череда неудачных комедий сделала ее - вместе с Гарбо, Дитрих, Кроуфорд и другими - "кассовой отравой". Фильмы с ее участием не хотели брать, работы не было ни в кино, ни на Бродвее. Любой другой потерял бы голову от неудач, и отошел от кинобизнеса. Но бойцовский характер Хэпберн дал о себе знать. Она не отчаивалась. На помощь актрисе пришли друзья - Филипп Барри, написавший пьесу, в которой можно было блеснуть, Говард Хьюз, купивший права на постановку этой пьесы. Покоренный умом и талантом Кэтрин, Луис Майер, глава крупнейшей голливудской киностудии "МГМ", дал ей возможность выбирать себе режиссера и партнеров. В "Филадельфийской истории" ими стали Кэри Грант и Джеймс Стюарт. В свой следующий проект - "Женщину года" Кэтрин захотела пригласить Спенсера Трейси.
Спенсеру же к тому времени было 42 года, и он одним из лучших актеров, работавших с "МГМ". Ирландец по происхождению, он был с детства наделен двумя трудно "ладившими" друг с другом чертами характера: ироничностью и глубоким трагическим восприятием мира. В ранней юности это проявлялось как поиск себя в профессии, необходимой людям. Трейси хотел быть сначала пастором, потом - врачом, и даже окончательный выбор - кино - никогда не казался ему правильным. Хотя играл он людей, как две капли воды похожих на себя: основательных, непосредственных, простых, ироничных - таких как Сантьяго в "Старике и море". Его герои были воплощением Добра и Правды - если учесть, конечно, что правда иногда бывает горькой.Ко всем моральным проблемам, преследовавшем Спенсера с рождения, в середине 20-х годов прибавилась подлинная трагедия. Его жена Луиза Тредвелл родила глухонемого сына и, бросив мужа и сцену, сосредоточилась на ребенке. Трейси же до конца так и не смог принять тот факт, что ЕГО ребенок мог родиться неполноценным. Он отошел от семьи, завел любовную интригу на стороне, стал жить отдельно, начал пить... К моменту знакомства с Хэпберн он был очень одинок и очень несчастен.
Перед началом съемок Кэтрин то и дело приставала к режиссеру с вопросом: "Джо, мы со Спенсером такие разные. Блестнем ли мы в паре?" Примерно то же волновало и Трейси, никогда прежде не снимавшегося с такой "неженственной" актрисой. Но дуэт получился великолепным. Они хорошо смотрелись вместе: кипящая, бьющая через край энергия женщины уравновешивалась мудрым спокойствием мужчины, ее едкая насмешливость - его мягким юмором. Но никто и представить себе не мог, что эта экранная пара станет "парой" в жизни.
"Когда я полюбила Спенсера? Не помню. Кажется, еще в самом начале съемок я поняла, что он - неотразим. Вот так - неотразим. От моего вечного эгоизма даже следа не осталось". Поскольку Трейси давно жил отдельно от жены, Кэтрин переехала к нему. С тех пор они почти не разлучались. Речь о браке не шла с самого начала: жена Трейси была католичкой и развод бы для нее неприемлем. А Спенсер, всю жизнь страдавший из-за того, что оставил семью с глухим ребенком, пребывал в вечной нерешительности. Не волновал этот вопрос только Кэтрин. "Он был мой. Он был рядом. Остальное мне было все равно".
Любовь к Трейси полностью изменила Кэтрин. Отныне в ее жизни все происходило так, как хотел Спенсер. "Еда - мы ели то, что нравилось ему. Делали то, что нравилось ему. Жили такой жизнью, какая нравилась ему. Ему не нравилось то или это - я исправляла то или это. Это могло быть даже чертой характера, которую я в себе любила или высоко ценила. Но это не играло роли - я исправляла ее. Одна мысль о том, что я доставляю ему удовольствие, уже доставляла удовольствие мне". Для США послевоенных лет связь знаменитейшей актрисы с такого же ранга женатым актером была сенсацией. Скандалы делали и из куда менее заметных интрижек. Но Трейси и Хэпберн быстро оставили в покое. Они не стремились эпатировать публику. Никогда не появлялись вместе на приемах. Не фотографировались в домашней обстановке. Их роман был тайной, о которой знала вся Америка - знала, но не подавала виду, что ей что-то известно.
Но, несмотря на "крепкий тыл" - женщину, всегда бывшую рядом, Спенсер по-прежнему казался одиноким. А Кэтрин и не пыталась "лезть в душу", раздираемую сомнениями и противоречиями. Она только старалась по мере сил облегчить ему жизнь: окружала комфортом, поддерживала, заражала уверенностью и не мешала жить. На склоне лет, когда Трейси стал совсем больным, она бросила работу, чтобы только всегда быть рядом - чтобы он был избавлен от волнений и не чувствовал себя одиноким. Она развлекала, утешала, была единственным близким человеком, хотя кроме оставленной жены у Спенсера были брат Кэрролл и дочь Сьюзи. С последней Кэтрин подружилась после смерти Трейси. Тот скончался 10 июня 1967 года. Ему было 67 лет.
Кэтрин пережила его на 37 лет. Вскоре после похорон Трейси она вернулась в кино и сыграла свою лучшую роль - королеву Алиеонору Аквитанскую в фильме "Лев зимой" - женщину, потерявшую любовь всей жизни, но продолжающую излучать мужество и жизнелюбие. На съемках этой картины мимоходом она очаровала 30-летнего Энтони Хопкинса, который и сейчас, столько лет спустя, вспоминает о ней с нежностью. "Кэтрин - фантастическая женщина. Именно она втянула меня в кино. Она сказала: ты должен попробовать, Тони, а я ни в чем не мог ей отказать. Я тогда безумно завидовал покойному Трейси - просто идти по жизни рядом с такой женщиной казалось мне величайшим счастьем".
Но место Спенсера Трейси так и осталось вакантным. В жизни Хэпбенрн больше не было мужчин. Не потому, что она считала это предательством по отношению к Спенсеру - просто она умела обходиться без них. "Мужчина должен быть женатым. Нужно, чтобы о нем кто-то заботиться. Женщина же может позаботиться о себе сама".
В 1986 году на свет появился фильм "Спенсер Трейси: дань уважения от Кэтрин Хэпберн". А в 1991 году женщина, признанная лучшей американской актрисой столетия, написала искрящиеся юмором мемуары о своей жизни и любви. Главу о Спенсере Трейси она закончила так: "Понятия не имею, какие чувства Спенс испытывал ко мне. Я могу сказать одно: мне думается, что если бы я ему не нравилась, он бы за меня не держался. Вот так просто. Он никогда не заговаривал об этом, я - тоже. Мы просто рука об руку прошли по жизни двадцать семь лет, и весь этот путь я была абсолютно счастливой".
