Самое жестокое о ленинском мозге прочитал я у Бунина в «Окаянных днях». Ленин умер. Наркому Семашко Сталиным было дано распоряжение подтвердить гениальность Ленина каким-нибудь наглядным образом. Для того создали целый институт, который первоначально так и назывался — институт мозга Ленина. Первое дело сотрудников этого института оказалось весьма ответственным — надо было вскрыть череп вождя. Не без волнения профессора и академики, среди них и иностранные, приступили к этому делу.
Тогда-то Бунин с буйной ненавистью и жестоким торжеством записал в своём дневнике: «...когда вскрыли череп Ленина, оттуда вылилась зелёная жижа. Семашко имел дурость закричать об этом на весь мир. И спорят ведь до сих пор — благодетель ли Ленин человечества или нет...»
Бунин в своей ненависти утрировал, конечно, открывшуюся медикам картину.
То, о чём, якобы, закричал Семашко, отыскать достаточно легко. И звучит это несколько иначе, но не менее жутко:
«...Основная артерия, которая питает примерно 3/4 всего мозга, - "внутренняя сонная артерия" (art. carotis interna) при самом входе в череп оказалась настолько затверделой, что стенки её при поперечном перерезе не спадались, значительно закрывали просвет, а в некоторых местах настолько были пропитаны известью, что пинцетом ударяли по ним, как по кости.
Если уже основная артерия, при самом своём входе в череп, так изменилась, то становится понятным, каково было состояние других мозговых артерий, её веточек: они тоже были поражены, одни больше, другие меньше. Например, отдельные веточки артерий, питающие особенно важные центры движения, речи, в левом полушарии оказались настолько изменёнными, что представляли собою не трубочки, а шнурки: стенки настолько утолстились, что закрыли совсем просвет. Перебирали каждую артерию, которую клиницисты предполагали изменённой, и находили её или совсем не пропускавшей кровь, или едва пропускавшей.
На всём левом полушарии мозга оказались кисты, то есть размягчённые участки мозга; закупоренные сосуды не доставляли к этим участкам крови, питание их нарушалось, происходило размягчение и распадение мозговой ткани».
Это так называемая клиническая картина, какой открылась она медикам, которые способны видеть болезнь как бы изнутри.
Человека, далёкого от медицины, мозг Ленина мог поразить и чисто внешним видом своим.
В двухтомнике воспоминаний Юрия Анненкова, некоторое время выполнявшего у большевиков обязанности придворного художника, изданном в Париже, тоже есть строчки о ленинском мозге. Он один из немногих, кто видел стеклянную банку с драгоценным для партии жутким содержимым, заспиртованным «серым веществом» гениального вождя:
«...одно полушарие было здоровым и полновесным; другое, как бы подвешенное к первому на тесёмочке, — сморщено, скомкано, смято и величиной не более грецкого ореха. Через несколько дней эта страшная банка исчезла из Института имеется в виду ещё один институт Ленина, созданный специально для бальзамирования его тела. — Е. Г.) и, надо думать, навсегда. Мне говорили в Кремле, что банка была изъята по просьбе Крупской, что более чем понятно. Впрочем, я слышал несколько лет спустя, будто бы ленинский мозг был перевезён для медицинского исследования куда-то в Берлин...»
Случайно довелось мне присутствовать в славном когда-то научном городке Обнинске на открытии мемориальной доски одиозно прославленному выходом романа Д. Гранина «Зубр» учёному-генетику В. Тимофееву-Ресовскому. Тут узнал я, что путь его к этой доске и этой славе начинается именно с этой истории.
Покопаться в содержимом ленинского черепа приглашён был из Германии знаменитый специалист по архитектонике и строению мозга Оскар Фогт. Он докопался-таки до причин гениальности — в каком-то «третьем ряду подкоркового слоя» этого мозга нашёл «необычайного размера пирамидальные клетки». Всё это был, конечно, блеф, полностью опровергнутый позже. Другие учёные на том же Западе к этому открытию отнеслись с большой иронией. И с такой же неопровержимостью стали утверждать совершенно обратное — столь явная ненормальность в пирамидальных клетках вполне может указывать и на слабоумие и полный идиотизм. И демонстрировали подобные же клетки в мозгу вполне свихнувшихся людей. Но как бы там ни было, Фогт на этом своем открытии сделал немалый капитал, позволивший ему построить себе виллу на берегу моря и расширить рамки института кайзера Вильгельма, которым руководил. Банку с мозгом Ленина ему, конечно, целиком не отдали. Но многочисленные (несколько тысяч) микроскопические срезы с этого мозга ему удалось вывезти. И вот в институт к Фогту стали направлять некоторых русских учёных, именно в связи с изучением этого драгоценного для большевиков объекта. Первым был приглашён туда молодой В. Тимофеев-Ресовский. Да так там и остался... Деталь любопытная... О ней почему-то не упомянуто в повествовании Даниила Гранина.
Фогт, однако, в идею гениальности Ленина верил. Клетки ленинского мозга, как утверждают, понадобились ему для вполне определённой цели — институт кайзера Вильгельма при Гитлере стал впервые и робко подбираться к тому, что теперь вполне определённо называют клонированием. Фогт выдвинул себе личное задание — создать идеальный арийский непревзойдённый мозг. Мозг сверхчеловека. Мозг гражданина Третьего рейха. Для того создавалась им коллекция генетического материала, в которую вошли клетки мозга многих выдающихся людей, в основном нордической расы. Когда Гитлер узнал, зачем понадобились Фогту мозги Ленина, он пришёл в ярость от того, что нужный Германии эксперимент может утратить вдруг свою чистоту.
— Какие особенности могут быть в безмозглой башке Ленина... Там одна вата! Вата! — орал он на оплошавшего создателя супермозга.
Однако, как говорят, сама идея запрограммированой формации людей его увлекла. Но ему прежде всего нужен был идеальный мозг не политиков, а людей точной науки, которые могли бы, например, работать над созданием непревзойдённого оружия. Фогт и упомянутый Ресовский продолжили эти свои исследования в нацистском институте в Берлин-Бухе. И, предполагается, что в какой-то степени преуспели в этом. Во всяком случае, вернувшийся после войны в Россию В. Тимофеев-Ресовский, не только не был уничтожен в застенках НКВД как предатель и пособник нацистов, но был этими органами тщательно оберегаем. Сталин лично распорядился его судьбой, дав ему возможность плодотворно заниматься выбранными областями генетической науки. Верил ли Сталин в то, что можно было воссоздать и оживить ленинский мозг и нужно ли ему это было, точно утверждать теперь невозможно, но Ресовского он на всякий случай сохранил. И мозг Ленина по-прежнему оставался особым образом законсервированным в бронированном сейфе Института мозга.
Есть ещё одна увлекательная деталь в истории ленинского «серого вещества». Гитлер был мистик и то, что обычным человеком воспринимается как сверхъестественное, всегда составляло для него полную реальность. В 1941 году, когда его войска стояли у стен Москвы и со дня на день ождалась реляция о её падении, он издал специальный приказ первым делом изъять именно мозг Ленина. Это был для него не просто идеологический трофей — это был бы гораздо более грандиозный акт. Красная Россия должна была быть вот-вот уничтоженной, но идея и флюиды большевизма грезились ему затаившимися в клетках этого таинственного и грозного мозга. Мозг должно было уничтожить тщательнейшим образом разложивши его на атомы. Чтобы и духу не осталось. Россия останется для остального мира безопасной, если вновь не заразится вирусом тех идей, что таинственно упрятаны в глубине этих самых пирамидальных клеток ленинского мозга.
Казалось бы странная охота на вполне мёртвый и бесполезный музейный хлам. Но, вникая в историю этого жуткого экспоната, поддаёшься невольному чувству, что без мистики в этом деле никак не могло обойтись.
Сделаю только несколько выписок. Заметьте, что цитировать я буду вполне трезвых и выдержанных в духе строгого материализма людей, которые на провокацию идеализма и мистики никак поддаться не могли.
Вот нарком Семашко: «С такими сосудами (мозга) жить нельзя...» Это из его работы «Что показало вскрытие тела Владимира Ильича» (1924). Далее он же продолжает: «Другие пациенты, — говорили врачи, — с такими поражениями мозга бывают совершенно неспособны ни к какой умственной работе».
Вот Николай Мельников-Разведенков, автор статьи «О механизме происхождения анатомических изменений мозга В. И. Ленина» (1924), патологоанатом, бывший тогда ректором Кубанского мединститута: «Разрушения в мозгу настолько обширны, что уму непостижимо, как можно было жить с ними».
Знаменитый психиатр В. П. Осипов, сменивший позже Бехтерева на посту директора Государственного института мозга в Ленинграде запишет в воспоминаниях: «И вообще при той степени поражения, которая была, нужно удивляться, как его мозг работал в этом состоянии, и надо полагать, что другой больной на его месте уже давно был бы не таким, каким был Владимир Ильич во время своей тяжёлой болезни».
Врач-терапевт Л. Левин в воспоминаниях (1925) отметит с большим подъёмом: «Поражёнными до чрезмерных, можно без преувеличения сказать, до чудовищных размеров оказались преимущественно сосуды головного мозга, того органа, в котором, как в фокусе, сосредоточивалась вся жизнь, вся работа этого титана мысли, этого бурного источника непреклонной воли, стихийной энергии».
И вовсе не удивительной после этого кажется следующая кошмарная фраза из медицинского заключения: «Ленин умер гораздо позже, нежели его мозг».
Возможно, это метафора профессионала, увлечённого идеей поразить читателя теми нечеловеческими усилиями, которые приходилось одолевать любимому вождю мирового пролетариата, чтобы увлекать за собой. Но слово «нечеловеческие» так же имеет двойной и, в данном случае, обескураживающий смысл.
Предполагается, что эти нечеловеческие усилия понадобились вождю уже в 1914 году, когда в мозгу его произошли необратимые изменения. А к 1917-му году мозги эти уже вполне обрели тот вид, который описан клиницистами.
Так чего же боялся Гитлер?
Если мозг Ленина умер гораздо раньше, чем тело, его питавшее, кто и как управлял этим телом и его действиями?
И, коли, по утверждению самого наркома Семашко, люди с такими мозгами не живут, был ли Ленин человеком в обычном понимании?
Таинственнейшие записки попались мне шесть лет назад в сугубо специальном журнале для верующих. Написал их известный православный проповедник архимандрит Паисий (Краснов).
Есть в этих записках сильно поразившее меня сообщение. Паисий рассказывает как бы вскользь об одной запомнившейся ему встрече: «Память сохранила: лет двадцать назад восьмидесятилетний розенкрейцер немецкого происхождения, эмигрант в Россию, показал пожелтевший документ едва ли не столетней давности, где по-немецки фигурировало имя Марии Ульяновой. Старик слыл, как оказалось впоследствии, одним из гроссмейстеров ордена посвящённых. Он объяснил мне, что эта подпись означала для будущей матери Ленина посвящение седьмой степени в сатанинской иерархии... На мой вопрос в чём состояло посвящение, он, вяло двигая губами, прошепелявил: "Седьмая степень преданности Бафамету — трижды подписанный кровью договор: посвящение ему детей, семьи, ближних, отдание сердца, крови и всего себя..."»
Это необычайное сообщение отца Паисия Краснова подвигло на некоторые расследования. Во-первых, я не знал даже, кто такой Бафамет. Узнать это оказалось самым простым — в оккультных верованиях это одно из названий Сатаны.
Потруднее было отыскать указания на то, что принадлежность к сатанизму Марии Ульяновой не досужий вымысел.
Оказалось и в самом деле она уже в ранней молодости увлекалась теософией. Познакомилась с неким Григорием Оттовичем Майзелем, (тут не лишне вспомнить, что именно эту фамилию носил один из потусторонних героев «Мастера и Маргариты») читавшим петербургским гимназисткам и великосветским истеричкам лекции по оккультизму и каббалистике. Но эта моднейшая тогда «теософическая» и «шамбалистическая» ориентация занятий оказалась лишь прикрытием для более грозных и не столь безобидных дел. В конце концов, этого Григория Оттовича выслали из России как организатора первой у нас секты сатанистов... Нет дыма без огня.
Насколько сильно застил этот дым зрение Володи Ульянова, говорит тоже потрясающий факт — уже в четырёхлетнем возрасте он выбросил свой нательный крестик в помойное ведро. Потрясает этот факт не тем, что человек созрел до отказа от христианства. Это бывает. Потрясает то, как рано он созрел. Может, уже тогда этот ущербный мозг управлялся таинственною злою силой? Срабатывало сатанинское завещание?
Не затаилось ли это зло в глубине необычайных пирамидальных клеток жестокого мозга, так волновавшего Гитлера? Не за то ли хотел растоптать он этот мозг до состояния ядерной пыли?
Ныне ленинский мозг хранится в комнате № 19 в бывшем Институте мозга в железном шкафу. Ключ от него доверен теперь самому рядовому сотруднику и как-то уж очень хочется, чтобы держал он этот ключ покрепче в своих руках... Или прятал подальше...
