Опубликовано: 24 февраля 2013 12:30

МАГИЯ КАМНЯ

[email protected]                                                                              Сергей ДИЕВ

                       МАЛАХИТ  ДЛЯ  АННЫ

               (Случай на пути по Каме и Волге)

                         Комедия в двух действиях

«Солнце заглядывает в отхожие ямы, но не оскверняется»                                                                           Диоген, древнегреческий философ.

 

                            Действующие лица:

                           Первая картина(40 лет назад) Коктебель

МИША  и АНЯ – студенты, выигравшие поездку в Коктебель в студенческом межвузовском конкурсе г. Перми.

                             Остальные картины – спустя 40 лет

МИХАИЛ  НИКИТИЧ (Миша через 40 лет), капитан баржи - сухогруза «Урал»;

АННА, его внучка, студентка, чемпион Перми по женскому боксу;

АРСЕНИЙ, коммивояжёр, сопровождающий на барже груз цемента, энтомолог -  любитель;

СТЕПАН, студент - физик, матрос на барже;

НОРА, кок на барже;

МАКСИМОВ, внук поэта М. Максимова, автора фронтового варианта песни в исп. Клавдии Шульженко «Синий платочек»;

ФОМА, пожарный инспектор МЧС, контрабандист;

ЯША, врач - психоаналитик, которого всегда выбрасывают за борт.

 

Действие происходит в пансионате Коктебеля; через 40 лет – на барже «Урал», в квартире Максимова в г. Чистополе. Баржа идёт по Каме и Волге от Перми, через Чистополь, до Тетюшей и далее по Волге.                                 

 *  *  *

                           Действие первое

                           Первая картина

Пансионат в Коктебеле.

Слышна музыка дискотеки.

По авансцене скачет на одной ноге радостная Аня. Следом  неспешно, но как-то напряжённо - задумчиво, идёт Миша.

АНЯ.

         Боже мой, как здорово! Как здорово, что я победила!

МИША.

         Что ты имеешь ввиду?

АНЯ.

Как что! Наш уральский студенческий конкурс, благодаря которому я оказалась здесь, в этом просто сказочном Коктебеле.

МИША.

         А ты хорошо здесь смотришься, Анюта. Я смотрю, любишь скакать на одной ноге?

АНЯ.

         Обожаю. Ты на дискотеке видел, да?

МИША.

         Да. Ты это делала очень изящно. И  проскакала там ровно 273 раза.

АНЯ (остановившись).

         Точно?

МИША.

         Да.

АНЯ.

         С начала?

МИША.

         С того момента, как ты попала в моё поле зрения.

АНЯ.

         Смешно. А мне показалось, что у тебя стеклянные глаза.

МИША.

         Я просто считал. И был поражён – ровно 273. Это абсолютный ноль!

АНЯ.

         Это если со знаком минус.

МИША.

         Ну не с плюсом же. Ты просто тогда выкипишь.

АНЯ.

А мне кажется, абсолютный ноль в данном случае относится к считающему. Мне просто было весело.

              МИША.

                        А мне весело на тебя смотреть.

АНЯ.

         Правда?.. Но всё – таки мне… грустно.

МИША.

         Ну вот, только что была весёлой…

АНЯ.

Ты забыл, Миша: этот Коктебель для меня по-настоящему будет иметь смысл, только если я найду у моря драгоценный камень, желательно сердолик. Как когда-то - Марина Цветаева. Пока не получается.

МИША.

         Я помню … А если я тебе помогу?

АНЯ.

         Поможешь найти?

МИША.

         Ну да.

 

АНЯ.

         Мы с тобой уже говорили об этом, Миша …Ты станешь самым близким мне    

         человеком.

МИША.

         Правда?

 

АНЯ.

         Да… Человек, который найдёт здесь для меня драгоценный камень, станет хранителем моей судьбы. Такова магия здешних драгоценных камней.

МИША.

         Ты в это веришь?

АНЯ.

         Да!

МИША.

         Хранитель твоей судьбы?.. Что-то мне как-то не по себе… от твоих слов.

АНЯ.

         А что такое?

МИША.

         Да так как-то… Ты танцуешь красиво … От какого института ты участвовала в конкурсе?

АНЯ.

         От Пермского педагогического. Я там учусь … А ты?

МИША.

         Я учусь в Питерской мореходке. На заочном. Живу в Перми.

АНЯ.

         Сколько среди ваших было на одно место сюда?

МИША.

         Я узнавал в деканате – 4 студента.

АНЯ.

         А у нас -  семь! Представляешь!

МИША.

         И ты победила?

АНЯ.

         Ну конечно! Иначе меня бы здесь не было… Здорово здесь! Море просто сказочное. Я первый раз на море… А ты был?

МИША.

         Конечно. Я же из мореходки. Был на практике на Балтийском.

АНЯ.

         Здорово! Будешь капитаном корабля?

МИША.

         Обязательно… У тебя  есть сокровенное желание, Анюта?

АНЯ.

         Сейчас только это. Найти камень. Марина Цветаева тут прямо с ума сходила, пока не нашла. Вот и я хочу. Ты читал Марину Цветаеву?

МИША.

         Нет. Но слышал, что её некоторые девушки любят.

АНЯ.

         Слышал… А хочешь послушать Цветаеву?

МИША.

         От тебя – конечно.

АНЯ.

         Кстати, о Петербурге. Точнее – стихи к Блоку. Он же петербуржский поэт.

 

МИША.

         Блока я знаю: «Да, скифы мы, да, азиаты мы, с раскосыми и жадными глазами». Точно сказано. Ну, давай свою Цветаеву.

АНЯ.

         …Нет, не сейчас. Я буду читать Цветаеву , только когда найду камень… Ну, пока!

 

Аня хочет уйти.

 

МИША.

         Подожди, Аня…(колеблется, мнётся)… Ты мне так сказала о хранителе твоей судьбы, что я как-то... Ты  говорила мне о своём желании найти камень здесь  позавчера… Весь вчерашний день я посвятил поиску камня. Перебрал все камешки коктебельского берега.

АНЯ.

         Правда? Бедный!

МИША.

         Нет, я нашёл!

АНЯ.

         Да ты что! Правда?!

МИША.

         Только не сердолик, а малахит.

АНЯ.

         Малахит?.. Чудесно! Тогда слушай ( читает из Цветаевой):

                     Вчера ещё – в ногах лежал!

                     Равнял с Китайскою державою!

                     Враз обе рученьки разжал,-

                     Жизнь выпала копейкой ржавою!..

 

                     Я глупая, а ты умён,

                     Живой, а я - остолбенелая.

                     О вопль женщин всех времён:

                     «Мой милый, что тебе я сделала?!»

МИША.

         У неё с Блоком было так, да?

АНЯ.

         Да нет, это не о Блоке. Я решила почему-то это. Не знаю почему … Покажешь камень?

МИША.

         Ну конечно…(колеблется) Постой,.. я тебе  кое-что расскажу о камнях.

АНЯ.

         Ты знаешь?

МИША.

         Я ведь уралец. Считай, наследник «Хозяйки медной горы».

АНЯ.

         Да, да, я же тоже… уралочка, мы Бажова даже в институте изучаем. «Малахитовая шкатулка», «Хозяйка медной горы»…

МИША.

         Да, да, именно малахитовая. Ну, так вот… Драгоценные камни способствуют восстановлению частотного резонансного баланса в человеке.

АНЯ,

         Это как?

 

 

МИША.

         Когда человек заболевает, в нём этот резонансный баланс нарушается. То есть происходит сбой в вибрации организма. И наступает болезнь. А камни способствуют восстановлению этой частоты вибрации. Причём, у каждого камня эта частота разная. Поэтому для каждого знака Зодиака свой камень. Ты кто по Зодиаку?

АНЯ.

         Телец.

 

 

МИША.

         Ну вот, малахит тебе подходит. Кроме резонанса, он оберегает от злых духов и исполняет желания. Малахит – твой камень.

АНЯ.

         Правда?

МИША.

         Да, я знаю!.. И вот я его нашёл! Смотри, великолепный малахит!...(достав камень и как бы получив таким образом право, обнимает Аню) Красавец!

АНЯ.

         Ты просто волшебник, Миша!.. Ну, подожди, дай полюбоваться… (рассматривает камень) Какая прелесть!

 

         Они ласкаются. От такого подарка судьбы у Ани выступают слёзы. Она их вытирает пальцами. Мокрые пальцы пачкаются о камень зеленью. Аня удивлённо замирает.

 

МИША.

         Что ты, Анюта?

АНЯ.

         Странно!

МИША.

         Что странно?

АНЯ.

                        Откуда на морском побережье малахит?

              МИША.

                        Ну ,..  я ведь нашёл. Полдня искал!

              АНЯ.

                        Он какой-то тусклый, не блестящий.

              МИША.

                        Ну, не знаю, малахит как малахит. Как у нас на Урале.

              АНЯ.

         У нас на Урале?..(внимательно рассматривает камень, проводит по нему мокрым пальцем, камень пачкается) Ой, он пачкается … Ах, ты обманщик! Ты его раскрасил!.. Ты - негодяй! (отталкивает его) Чем ты эту гальку раскрасил?

МИША.

         Гуашью. Не было масляной краски. Тогда бы блестел.

АНЯ.

         Что ты наделал!

МИША.

         Мне просто захотелось сделать тебе приятно. Ты так страстно говорила об

         этом!

АНЯ.

         И ты раскрасил под малахит самую обыкновенную гальку!

МИША.

         Чего только не сделаешь для любимой.

АНЯ.

         Миша, перестань!.. Ведь ты тоже с Урала! Я думала, у нас на Урале живут настоящие мужчины.

МИША.

         Именно так!

АНЯ.

         Да нет, не так! Ты способен обмануть! Да ещё в таком деле. Ты даже не понимаешь степень своего обмана. Ведь драгоценный камень – это не просто украшение, это символ. И оберег. Ты сам мне говорил.

 

МИША.

         Малахит даже оберег России.

АНЯ.

         Ну вот, видишь, даже так! А ты его подменил!.. Ты где собираешься водить корабли?

МИША.

         По Каме, по Волге, по морю, огромные суда класса река-море, пассажирские лайнеры. Как «Титаник».

АНЯ.

         «Титаник»! Ужас!.. А ведь ты мог  через поиск камня приобщиться к высшему смыслу жизни.

                     Нашедший и поднявший камень

                     Соприкасается с веками…

         Если бы ты, не найдя здесь драгоценного камня, просто рассказал мне, как ты его искал на берегу,.. как море омывало твои пальцы, я бы… полюбила тебя. Ты ведь мне понравился… А ты пошло раскрасил! Не хотела бы я оказаться на твоём судне.

МИША.

         Это почему?! «Титаник» - это я просто так сказал. Я имел ввиду его красоту.

АНЯ.

         Вот именно – просто так! Иди, Миша. Лучше бы ты сказал, что ничего не нашёл.

МИША.

         Аня, ты не права. Я не мог сказать тебе, что я ничего не нашёл. Что я чего-то не смог!.. Это не в моих принципах. Подумай… Пока!

 

Миша уходит.

 

 

АНЯ (задумчиво).

         Симпатичный парень. Жалко! Ну надо же, взял и раскрасил простую гальку! Дурак! Хозяйкой медной горы была, кажется ,…  ящерица. Если ящерицу ухватить за хвост, как она поступает? Жертвует своим хвостом.  А правда, он чем-то похож на ящерицу по характеру… Неужели мне здесь не найти настоящий камень?!.. Боже мой, как хочется!

 

                     Затемнение

 

            Прошло сорок лет

 

 

                Вторая картина

 

Палуба и интерьер каюты капитана баржи «Урал». Рядом с каютой дверь с

табличкой «кок».

Раннее летнее утро в порту Перми на Каме. Баржа вот-вот должна отойти.

На палубу выходит Арсений с большой сумкой. Стучит в дверь каюты капитана.

Не дождавшись ответа, отходит немного в сторону, смотрит вверх и кричит.

 

АРСЕНИЙ.

         Михаил Никитич! Вы на мостике? Я к вам.

КАПИТАН.

         Арсений, дорогой, подожди меня в моей каюте, я скоро.

 

Арсений заходит в каюту капитана. Видит несколько фигурок из малахита,

рассматривает их. Вдруг слышит через стенку из каюты кока страстные

вздохи и вскрикиванья женские и мужские. Пауза.

 

МУЖСКОЙ ГОЛОС.

         Ну, всё. Пойду, сменю капитана в рубке.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС.

         Жалко милый!

МУЖСКОЙ ГОЛОС.

         Что делать. Моя вахта. Ну, всё, всё!..

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС.

         Ладно,..  мне тоже пора …

МУЖСКОЙ ГОЛОС.

         А тебе-то что?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС.

         Плиту включать!

 

Слышен звук захлопнувшейся внутренней двери.

 

Из двери с табличкой «кок» выходит Нора, слегка растрёпанная, возбуждённая.

Нервно набирает номер на мобильнике.

 

НОРА.

         Фома? Ночью загрузились. Да, спокойно! Я вся трясусь! В Чистополе сможешь сесть? Я там чуть-чуть продуктами дозагружусь. Всё, конец! Время прихода не знаю, сам посчитай. Всё! (нервно отключается)

 

На палубу выходит капитан.

 

НОРА.

         Доброе утро, Михаил Никитич!

КАПИТАН.

         Доброе утро, Нора. Зайди ко мне минут через двадцать.

НОРА.

         Слушаюсь!

 

Капитан заходит к себе в каюту.

 

АРСЕНИЙ.

         Здравствуйте, Михаил Никитич.

КАПИТАН.

         Здравствуй, Арсений. Ты пойдёшь с нами?

АРСЕНИЙ.

         Если позволите.

КАПИТАН.

         Ради бога. Места на барже много. Хочешь, в матросской каюте? Там хорошо.

АРСЕНИЙ.

         Спасибо! Я на палубе, в своей палатке.

КАПИТАН.

         Как знаешь. Судя по всему, ночная погрузка  прошла нормально?

АРСЕНИЙ.

         Да, как обычно. Ровно один час и двадцать минут.

КАПИТАН.

         Молодец! Как тебе это удаётся?

АРСЕНИЙ.

         Что?

КАПИТАН.

         Без криков и сбоев.

АРСЕНИЙ.

         Я бригаду рабочих лично подбирал.

КАПИТАН.

         Да, у тебя всегда всё проходит точно.

АРСЕНИЙ.

         «Точность – вежливость королей!»

КАПИТАН (перебирая и осматривая свои малахитовые фигурки).

         Я удивляюсь, зная твои увлечения и твой характер. Как тебе удаётся так успешно командовать грузчиками, ума не приложу.

АРСЕНИЙ.

         Я не командую, а даю задание. Тихим спокойным тоном. И всё!

КАПИТАН.

         Нет, тут что-то ещё…(как бы про себя) Надеюсь, Анечку это защитит от её прихотей!.. (продолжая) У меня почти всегда проблема с другими грузами. Работают кое-как. А когда грузят твой цемент, всегда – чётко!

АРСЕНИЙ.

         От людей зависит.

КАПИТАН.

         Для меня ходить по Каме с твоим грузом цемента – просто счастье!

АРСЕНИЙ.

         Спасибо, Михаил Никитич. Вы мне тоже очень симпатичны. И каюта у вас прелестная. Я тоже люблю малахит, наш уральский камень… Вы что, кого-то ждёте?

КАПИТАН (задумчиво).

         Да, да… Внучку Аню, она в Чистополе должна сесть к нам.

АРСЕНИЙ.

         Понятно … С камбуза такие звуки  уютные.

КАПИТАН.

         Ну да, это наша Нора стряпает. К ней муж наверняка заходил, наш механик. Он меня сменил сейчас в рубке. Через час завтрак. Покушаешь с нами?

 

 

АРСЕНИЙ.

         С удовольствием. Всю ночь ничего не ел…(даёт капитану документ) Вот, Михаил Никитич, распишитесь, пожалуйста, в приёме груза цемента. Я проверил: всё точно.

КАПИТАН (расписываясь).

         Да я знаю, у тебя всегда всё точно… И всё-таки ты не до конца ответил на мой вопрос насчёт грузчиков… Для меня же это важно.

АРСЕНИЙ.

         Как мне это удаётся?.. Сам не знаю. Почему-то они меня хорошо слушаются. Да и плачу я им всегда исправно, точно в срок. Так же, впрочем, как и вам. Точнее – пароходству.

КАПИТАН.

         Молодец! А то кругом – бардак… Тебе бы – в правительство!

АРСЕНИЙ.

         Ну что вы! С моим-то характером… Признаюсь вам, Михаил Никитич, цемент для меня, своего рода,- крепость, защита.

КАПИТАН.

         В каком смысле? Как строительный материал?

АРСЕНИЙ.

         Да, именно в прямом смысле!.. У меня слишком мягкий характер. А за цементом я – как за каменной стеной! Сам от себя!

КАПИТАН.

         Хм,.. интересно!.. Да, слушай, мы ведь идём до Тетюшей?

 

АРСЕНИЙ.

         Да, именно до Тетюшей! Это небольшой город сразу после слияния Камы с Волгой. Можно сказать, первый порт на Волге после Камы.

КАПИТАН.

         Да это я знаю. Просто я никогда туда не заходил. Мы же всегда шли мимо до Казани. Там ведь всегда есть заказы на цемент?

АРСЕНИЙ.

         Это мой личный каприз.

КАПИТАН.

         Каприз?

АРСЕНИЙ.

         Да. Связанный, можно сказать, с литературой.

КАПИТАН.

         Ну и ну! Ты большой оригинал, Арсений!

АРСЕНИЙ.

         Думаю, это как раз не самое плохое качество… Вы читали Булгакова, Михаил Никитич?

КАПИТАН.

         Кино смотрел. Правда, не всё понял. Сатана там…

АРСЕНИЙ.

         Нет, я имею ввиду другой его роман, «Записки покойника», он ещё называется «Театральный роман».

КАПИТАН.

         Не слышал.

АРСЕНИЙ.

         Зря! Советую почитать, очень интересно! Я  вообще люблю Булгакова. Но там есть один очень весёлый эпизод, когда приезжает к одному там писателю его деверь из Тетюшей, и тот не может его никак пристроить на ночлег. Ужасно всё это смешно. Но при этом Булгаков с явной насмешкой говорит о самом городе Тетюши – «Тетюшанская гомоза». А ведь Булгаков очень популярен! Особенно, среди молодёжи.

КАПИТАН.

         Что такое «гомоза»?

АРСЕНИЙ.

         Да вы прямо цитируете Булгакова! (хохочет, но сразу – серьёзен) Но только зря он обсмеял реальный город. Там же люди живут! Это очень нехорошо! Так вот я решил Тетюши… реабилитировать после Булгакова! Нашёл в Интернете большое строительство в Тетюшах и договорился о поставке цемента.

КАПИТАН.

         Ничего себе, слабый характер! Целый город реабилитировал!

АРСЕНИЙ.

         Увы, только перед собой. И вот, перед вами. Хотя вы же не читали … Впрочем!..  Я же могу это потом выложить в Интернете в качестве своего комментария  к Булгакову!

КАПИТАН.

         Обязательно теперь почитаю «Театральный роман». А то получается, что я тоже причастен к реабилитации. А я не читал!.. Интересно, Арсений, а ты чем занимаешься, когда навигации нет?

АРСЕНИЙ.

         Я стараюсь за лето заработать себе на зиму. И, можно сказать, как гусеница, забираюсь в кокон. Читаю, думаю, хожу в наш клуб энтомологов, в Интернете тоже общаемся. Хожу иногда в наш пермский «Дом бабочек», где всегда лето. И так до следующей навигации.

КАПИТАН.

         Но есть же и другой транспорт. Ты можешь грузы отправлять круглый год.

АРСЕНИЙ.

         Для меня работа – это почти образ жизни. Желательно – близкий к природе. Я для цемента и для себя кроме баржи другого транспорта не желаю. Вот такой я специфический комми.

КАПИТАН.

         Что-что, кто ты?

АРСЕНИЙ.

         Комми. Коммивояжёр. По цементу …  А ещё я писателя Набокова люблю. Он тоже был энтомологом.

КАПИТАН.

         Это который «Лолиту» написал? Я её не мог читать, как-то не понравилось… Мне кажется, вредная вещь.

АРСЕНИЙ.

         Ну да, некоторые тоже так думают ... Но он создал ещё несколько томов великолепной литературы. Он и стихи писал:

                     Мой друг, я искренно жалею

                     Того, кто в тайной слепоте,

                     Пройдя всю длинную аллею,

                     Не мог приметить на листе

                     Сеть изумительную жилок,

                     И точки чёрных бугорков,

                     И след зазубренный от пилок

                     Голуборогих червяков.

         …Михаил Никитич, я, как всегда, с просьбой: можно баржу пометить?

КАПИТАН.

         Я думал, ты наших камских бабочек всех переловил.

АРСЕНИЙ.

         Да нет, ну что вы! Да мне всех и не нужно. Я только об одной мечтаю. Причём, я отнюдь не уверен, есть ли она в наших краях. О ней как раз Набоков писал…

КАПИТАН.

         Ну, ладно … Ради бога, помечай на здоровье… Слушай, Арсений ,.. у тебя девушка есть?

АРСЕНИЙ.

         Нет, Михаил Никитич, как-то не получается.

КАПИТАН.

         Ты, наверное, им всем рассказываешь о своём увлечении бабочками?

АРСЕНИЙ.

         Ну а как же! Это – моё любимое! Оно такое прекрасное и разноцветное! Не о цементе же говорить…  А у вас есть увлечение, Михаил Никитич?

КАПИТАН.

         Да, Арсений. С некоторых пор моё увлечение … зелёного цвета. Малахит!

АРСЕНИЙ.

         Вы имеете ввиду камень?

КАПИТАН.

         Конечно, камень. Не просто же цвет. Вот, видишь? Я его сам обрабатываю! Вот станок.

АРСЕНИЙ.

         Ах, ну да, конечно, я мог бы и сам догадаться. Это с чем-то связано?

КАПИТАН (делая неопределённый жест).

         Так…

 

АРСЕНИЙ.

         Извините … Так можно, Михаил Никитич?

КАПИТАН.

         Что?.. А, да, да, помечай, конечно. Мы все любим смотреть, как бабочки слетаются на нашу палубу. Кстати, а чем ты помечаешь?

АРСЕНИЙ.

         Коньяком.

КАПИТАН.

         Коньяком? Ты шутишь?!

АРСЕНИЙ.

         Нет, нет, нисколько. Бабочки его любят, пьют и потом хорошо мумифицируются.

КАПИТАН.

         Ну, ты даёшь! Я бы тоже хотел так … мумифицироваться.

АРСЕНИЙ.

         Вам рановато … Может быть, хотите коньяку? (достаёт фляжку)

КАПИТАН.

         Это я пошутил.

АРСЕНИЙ.

         А то смотрите .

КАПИТАН(смотрит бумагу).

         Из Тетюшей мы все-таки идём в Казань?

АРСЕНИЙ.

         Да, традиция – это святое! В Тетюшах загрузимся комбикормом. Там завод большой.

КАПИТАН.

         Комбикорм для тебя – это как-то «слабовато»…

АРСЕНИЙ.

         Я – жертва собственного каприза! А за каприз надо платить! В буквальном смысле. Комбикорм дешевле цемента из-за количества.

КАПИТАН.

         Сеня, дорогой, прошу тебя, не бросай нас в Казани. А то я тебя знаю: небось намылился оттуда в Пермь самолётом?

АРСЕНИЙ.

         А что, вас в Казани разве не загружают?

КАПИТАН.

         Боюсь, без тебя как бы порожняком не пришлось идти обратно.

АРСЕНИЙ.

         Вот, дурачьё! Это я не вам, Михаил Никитич. А вашим деятелям в пароходстве. Знаю я их. Такие проценты заламывают, что с ними никто дела иметь не хочет… Ладно, выручу вас. Слава Богу, у меня Интернет с собой. Я посмотрю казанские заводы и пермских заказчиков. Может быть, и сведу одних с другими…

КАПИТАН.

         Спасибо, дорогой! Мой сухогруз в твоём распоряжении. Больше у меня нет ничего!

АРСЕНИЙ.

         Ну, что вы, Михаил Никитич! Ваша баржа – прекрасна! Когда отходим?

КАПИТАН.

         Через несколько минут должны дать добро. Извини, мне надо позвонить. И Нора должна придти. Не забудь про завтрак.

АРСЕНИЙ.

         Спасибо, господин капитан!.. Можно, я ещё чуть-чуть добавлю звуков природы? (Капитан  задумался, но с улыбкой кивнул)

 

         Арсений выходит из каюты капитана на палубу. Он достаёт из своей походной сумки большие зелёные листья, раскладывает их в разных местах палубы, капает на них коньяком и, чтобы подольше сохранить, ещё каким-то маслицем для привлечения бабочек.

         Затем он достает из сумки яркий свёрток, что-то там нажимает, и свёрток быстро надувается в небольшую одноместную яркую палатку. Это будет его домик на всё путешествие на барже. Достаёт из сумки он и рампетку – сачок для ловли бабочек. Включает маленький плейер с «релаксом» - звуками природы и соответствующей мелодией.

 

         К  капитану тем временем заходит Нора, с усмешкой взглянув на манипуляции коммивояжёра. А он после этого открыл ноутбук и углубился в него. Нора слегка пританцовывает под музыку.

 

 

НОРА.

         Можно, Михаил Никитич?

КАПИТАН.

         А, Нора? Заходи … Как дела?

НОРА.

         Сеня в своём репертуаре!.. У меня всё нормально.

КАПИТАН.

         Продуктами загрузилась?

НОРА.

         Да, до Чистополя. Можете причалить там буквально на пятнадцать минут?

КАПИТАН.

         А что у нас здесь нельзя было загрузиться полностью? Деньги я тебе выдал в полном объёме.

НОРА.

         У нас на складе кончились шоколад и молоко. А в Чистополе очень хороший шоколад. И молоко. Да и в Тетюшах я никого не знаю.

КАПИТАН.

         А мы потом до Казани идём. В Тетюшах загрузимся комбикормом. А по Тетюшам у нас блат есть – Арсений.

НОРА.

         Правда? А что у него родственники там?

КАПИТАН.

         Почти… Ну, ладно, Чистополь так Чистополь, ты - кок, тебе виднее… Тем более, что я туда всё равно должен зайти за внучкой… Слушай, твой пришёл меня менять в рубке… какой-то рассеянный.

НОРА.

         Да он всегда такой с утра. Сова!.. (тихо) Значит, мы идём до Казани…

КАПИТАН.

         Скажи мне, Нора, ты этой ночью дежурила на барже. Когда привезли цемент?

НОРА.

         Почти сразу, как мне продукты загрузили. Часа в три. Арсений приехал вместе с грузчиками. Пока они грузили, это – часа полтора, он у меня сидел, спать мне не давал.

КАПИТАН.

         Ну, в это уж я не поверю! Арсений деликатный человек.

НОРА.

         Вообще-то, да. Я сама его позвала, не спалось мне… О бабочках беседовали. Ха, ха!..

КАПИТАН.

         Ты зря иронизируешь. Он кормит нас, учти. Обеспечивает нас работой почти на весь сезон. А в пароходстве сейчас не ахти. Он молодец! Кстати, насчёт бабочек. Это называется по-научному энтомология. Так что он – энтомолог и, главное,-  наш кормилец!

НОРА.

         Ой, правда! А я как-то не подумала.

КАПИТАН.

         Вот-вот! Надо, надо думать, всегда! Иначе, беда! Ну ладно, иди, трудись. И не забудь Арсения на завтрак пригласить, он всю ночь ничего не ел!

НОРА.

         Хорошо, Михаил Никитич.

КАПИТАН(смотрит на часы).

         Где Степан?

НОРА.

         Не видела его сегодня.

КАПИТАН.

         Странно. До отхода три минуты. Иди, иди, Нора.

 

Нора уходит из каюты к себе, по пути с усмешкой наблюдая за манипуляциями    Арсения на палубе.

 

Выбегает запыхавшийся Степан, матрос баржи. У него в руке – ноутбук.

СТЕПАН.

         Извините меня, господин капитан.

КАПИТАН.

         Распустился, Степан! Когда ты должен прибывать на борт?

СТЕПАН.

         За час до отхода. Прошу меня простить, чрезвычайные обстоятельства! Увлёкся расчетами.

КАПИТАН.

         Какими ещё расчётами?

СТЕПАН.

         Препод в универе задал теоремку решить – «формула жизни».

КАПИТАН.

         Ничего себе теоремка! Мы её всю жизнь решаем.

СТЕПАН.

         Вот, чтобы всем вам было легче, мы, физики и математики, должны создать формулу жизни. Чтобы вам не мучиться, а жить согласно этой формуле.

КАПИТАН.

         Ты что, Господь Бог?

СТЕПАН.

         Я этого не говорил.

КАПИТАН.

         Ну, вот что, боженька! Будешь наказан завтраком. Точнее его отсутствием – за опоздание на судно. Я сейчас выведу судно на фарватер, а ты потом подежуришь у руля, пока мы будем завтракать, потом отдраишь палубу. Ты здесь не физик! Ты – матрос! Нормальный человек!

СТЕПАН.

         Есть! (прислушался). А что это у вас, господин капитан?

КАПИТАН.

         Что – что?

CТЕПАН.

         Что за звук?

КАПИТАН.

         Ты что, Степан, переучился? Это наш дизель!

СТЕПАН.

         Это же – каменный век! Вам что, механик ничего не сказал?

КАПИТАН.

         А что он должен был мне сказать?

СТЕПАН.

         Одну минуту! (открывает и включает ноутбук) Внимание!

 

Звук дизеля преобразуется в приятную мелодию.

 

КАПИТАН.

         Что это?

СТЕПАН.

         Преобразованный мною звук двигателя баржи.

 

АРСЕНИЙ.

         Ты – гений, Степа!

 

 

 

СТЕПАН.

         Ну, что ты, Сеня! Это очень просто. Я закрыл дизель экраном из вольфрамовой сетки. И преобразовал звук при помощи специальной программы. Простейшая операция!

 

АРСЕНИЙ.

         Ничего себе – простейшая!

КАПИТАН.

         Под эту музыку рулевой заснёт!

СТЕПАН.

         Я предвидел это и вывел звук живого дизеля  в рубку.

КАПИТАН.

         Ну, ты даёшь, Степан! (слушает музыку) А что, Анюте понравится …  Отдать концы!

СТЕПАН.

         Есть, отдать концы! (сдёргивает канат с кнехта)

КАПИТАН (кричит в рубку).

         Малый вперёд на фарватер! Я сейчас приду!

СТЕПАН.

         Ладно, пошёл драить палубу. Чтобы не было рахита.

 

Капитан, было, пошёл в направлении рубки. Вдруг задумчиво остановился.

 

КАПИТАН (глубоко задумавшись).

         Господи! Как там моя Анюта в Чистополе?! Поехала к какому-то поэту – не поэту, режиссёру – не режиссёру, я так и не понял. Старше её чуть ли не вдвое… За что мне такое наказание на старости лет! Хотя, она, конечно, в обиду себя не даст! Боксёрша, всё-таки! (звонит по телефону) Анечка, привет! Как ты там?.. Наслаждаешься?..  Вакханалией? О, Господи! Мне только вакханалии не хватает! Осторожней там… Сухогруз мой не пропусти, «Урал» называется. В Чистополе будем в 21.35. Жду тебя там у седьмого причала! Не заставляй деда волноваться, прошу тебя!

 

                                 Третья картина

 

         Квартира Максимова в Чистополе. На стене - большая репродукция картины Тициана «Вакханалия». Рядом – укрупнённое изображение древнего глиняного сосуда из Вавилонии с письменами. Ниже – крупно перевод:

 

         «Эта молодёжь растленна до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы. Никогда они не будут походить на молодёжь былых времён. Молодое поколение сегодняшнего дня не сумеет сохранить нашу культуру».

                                 XXYI век до Новой эры.

 

         Выходит Анна и говорит по телефону.

 

АННА.

         Да, да, дед, я наслаждаюсь Вакханалией в Чистополе. (смеётся) Не волнуйся, дед, я буду на седьмом причале во - время. Да помню я, как называется твоё судно! Целую, пока!

 

         Выходит Максимов. Он одет в древнегреческую тогу, в руках у него поднос с глиняными чашками,  кофейником и небольшим кувшином вина.

         Они садятся за низкий стол.

 

МАКСИМОВ.

         А вы, Анечка, не боитесь шокировать своего деда Вакханалией?

АННА.

         Мой дед – капитан корабля. Он, конечно, волнуется за меня. Но я думаю, что именно такой «ломовой» экзотикой я собью с него волнение. Он улыбнётся и успокоится.

МАКСИМОВ.

         Вы владеете экстремальными  психологическими приёмами.

АННА.

         И физическими тоже. Я – чемпион Перми по женскому боксу.

МАКСИМОВ.

         Чудесно!.. Обожаю, когда экзотика становится реальностью. Тем более – две!

АННА.

         Что вы имеете ввиду, Александр Васильевич?

МАКСИМОВ.

         Экзотику свою – я погружён в атмосферу древнегреческого праздника в честь Диониса, который древние римляне потом назвали Вакханалией.  И вашу: у меня в гостях девушка – боксёр, а тем более – чемпион, это, согласитесь,- экзотика. И ещё неизвестно, чья экзотика круче – моя или ваша!

АННА.

         Вы меня поразили в Интернете уникальным сочетанием: вашей родовой причастностью к созданию знаменитой песни «Синенький скромный платочек» и к празднику «Дионисия-Вакханалия». Расскажите поподробнее, пожалуйста… А что у вас в этом кувшинчике?

МАКСИМОВ.

         Это красное сухое вино. В «Одиссее» Гомера, а это примерно YII век до нашей эры, Елена Прекрасная смешивала кофе с вином – от печали и гнева.

АННА.

         Отлично!

МАКСИМОВ.

         Смешаем?

АННА.

         Конечно! Хоть разок побывать Еленой Прекрасной!

МАКСИМОВ.

         Тогда смешивайте вы, как у Гомера.

АННА (разливает кофе и вино).

         Так?

МАКСИМОВ.

         Сейчас попробуем.

 

Пьют кофе с вином.

 

АННА.

         Ой, как чудесно!

МАКСИМОВ.

         Да, неплохо. Итак, для начала… вас интересует история «Синего платочка»?..

АННА.

         Да. Ведь она какая-то необычная?

МАКСИМОВ.

         Да, весьма... 1942 год, война. Наша прекрасная эстрадная певица Клавдия Ивановна Шульженко прибывает с концертной бригадой на Волховский фронт. Это – знаменитая «дорога жизни» через Ладогу. Поёт с огромным успехом, как всегда. Вдруг к ней подходит мой дед  -  корреспондент фронтовой газеты лейтенант Максимов за автографом . И говорит при этом, что он пишет стихи. И тут Клавдия Ивановна отзывает его  в сторонку и говорит, что у неё есть песня, которую она очень любит и с большим успехом пела до войны на эстраде и в ресторанах – «Синий платочек». Она хотела бы её петь на фронте, но песня для этого совершенно не годится по настроению и смыслу: слишком разнеженная и жеманная. Не попробует ли он, как поэт, что-то в тексте изменить сообразно военному времени? Мой дед сильно разволновался и сказал, что попробует. Ночь была, конечно, бессонная! Наутро он приносит текст  Клавдии Ивановне. Она была поражена! И немедленно включила песню в репертуар фронтовых концертов. Успех этой песни был просто ошеломляющим!

АННА.

         А что же он сделал? Вы не сказали.

МАКСИМОВ.

         Он приписал к тексту припева три строчки, которые все потом знали да и теперь  знают наизусть:

                     «Строчит пулемётчик 

                     За синий платочек,

                     Что был на плечах дорогих».

АННА.

         Правда, эти строчки врезаются в память. А при чём здесь Чистополь?

МАКСИМОВ.

         Он здесь жил некоторое время в 1944 году. В Чистополь во время войны эвакуировали некоторых писателей, в том числе и Бориса Пастернака. Михаил, мой дед, его очень любил как поэта и, вероятно, общался здесь с ним. Пастернак жил по - соседству. А  в этой квартире жила моя будущая бабушка.

АННА.

         Понятно!

МАКСИМОВ.

         А экзотикой я занимаюсь серьёзно.

АННА.

         Я вижу!

МАКСИМОВ.

         Да, я в тоге!.. Древний Рим. И даже Древняя Греция. Немного.

АННА.

         Это – сколько?

МАКСИМОВ.

         Какой замечательный вопрос!.. Действительно, сколько может быть сегодня Древней Греции?

АННА.

         И вообще, возможно ли это по-настоящему?

МАКСИМОВ.

         Да! Да, да и да! Это не только возможно, но – необходимо! И я неправ: это – не экзотика. Всё наше искусство, и не только наше, но и всей Европы, опирается на Древнюю Грецию, как на пьедестал. Нет, не пьедестал. Это – живительный источник красоты, нашей культуры, нашего духа!.. Но чтобы ответить на ваш вопрос, я упрощу задачу и возьму, так сказать, промежуточную фазу. Например, поэт наш великий Михаил Лермонтов. Вы читали Лермонтова, Аня?

АННА.

         Конечно, в школе: «Скажи - ка, дядя, ведь недаром…»

МАКСИМОВ.

         Ну да, конечно… Но его лучшее не здесь надо искать… 1829-й год. Лермонтову 15 лет.

                     Люблю, друзья, когда за речкой гаснет день,

                     Укрывшийся в лесов таинственную сень

                     Или под ветвями пустынныя рябины,

                     Смотреть на синие, туманные равнины.

                     Тогда приходит Пан с толпою пастухов.

                     И пляшут вкруг меня на бархате лугов.

                     Но чаще бог овец ко мне в уединенье

                     Является, ведя святое вдохновенье:

                     Главу рогатую ласкает лёгкий хмель,

                     В одной руке его стакан, в другой свирель!

                     Он учит петь меня; и я в тиши дубравы

                     Играю и пою, не зная жажды славы.

         А Пан, между прочим, древнегреческий бог, лучший друг Диониса! И это надо знать и понимать, иначе непонятно, что хотел сказать Лермонтов.

АННА.

         Ну почему непонятно. Он говорил о творчестве.

 

 

МАКСИМОВ.

         Не совсем… Он чувствовал себя неразрывной частью той всеобщей культуры, основой которой  являлась греческая мифология. Он подчёркивал, что древнегреческий бог Пан для него – родное существо, как для Гомера, Аристотеля, Гиппократа … Вот о чём он говорил! В свои 15 лет! Они, кстати, тогда в гимназиях изучали древнегреческий язык!

АННА.

         Обязательно почитаю Лермонтова.

МАКСИМОВ.

         Это хорошо… Но вот это всё – это не просто мой каприз. Дело в том, что я по профессии клубный режиссёр и сейчас занимаюсь подготовкой праздника Диониса в ночном клубе Чистополя.

АННА.

         Очень интересно! Люди пришли в ночной клуб «оторваться по полной», а вы  их Дионисом по голове!

МАКСИМОВ.

         Ну, вообще-то «Дионисом по голове» - это даже весело. Да, я их заставляю думать, думать светло и празднично. И - культурно, а не вульгарно.

АННА.

         Вообще-то, правильно. Это - нужно! А то - хамство сплошное! Это хорошо, что я могу сразу… обездвижить. А другие девушки? Приходится приспосабливаться и тоже – хамить.

МАКСИМОВ.

         Вот-вот … Слушайте, а вы мне открыли глаза на это явление. Я  думал, почему девушки матерятся прямо на улице? Точно: это они приспосабливаются к ругающимся парням. Поскольку перевоспитать их они, как они понимают, не могут. Значит, нужно вести себя также. Хотя, мне кажется, в этом девушки ошибаются. (включает музыку, стилизованную под древнегреческую) Ну что же, попробуем, Анечка, погрузиться в древнейший праздник в честь греческого бога Диониса, или римского Вакха, что одно и то же. Можно, если хотите, танцевать, это было бы естественно.

АННА (смело).

         Отлично! (начинает танцевать, красиво «обтанцовывая» картины и Максимова)

МАКСИМОВ.

         Попробуем это сделать, не раздеваясь как на этих знаменитых картинах… Итак, Дионис у греков – Вакх у римлян, один из наиболее древних и самых популярных богов. Этот праздник был самым любимым, настоящим народным праздником! Во время Великих Дионисий в Афинах выступал хор наряженных в козьи шкуры певцов. Они исполняли гимны в честь Диониса, которые назывались дифирамбы. Так возникло первое театральное представление «трагедия» , в переводе с древнегреческого «козлиная песнь».

АННА.

         Почему же его так любили, Александр Васильевич?

МАКСИМОВ.

         Потому что это был праздник урожая винограда и виноделия! А вино в Греции делали и любили все! Дионис вырос прекрасным могучим богом, дающим людям силы, а земле – плодородие!.. Вы, Анечка, просто настоящая менада!

АННА.

         Что сие значит, господин режиссёр?

МАКСИМОВ.        

Любуюсь возвращеньем древних чар

На пире в честь любимца Диониса.

Мне чашу обожжёт опять гончар,

И урожай фалернского уж близок.

Хитоны примеряет рой менад.

Три грации выходят из-за ширмы.

Суровый Зевс по-юношески рад

Такой любви к его родному сыну.

 

Сам Дионис, вкушая дифирамб

Козлиного талантливого хора,

Готов швырнуть последний свой талант

На праздничность народного задора.

 

Менады окружат весельчака.

Ударят медно-звонные кимвалы.

И кто-то крикнет тост наверняка,

За Диониса оглашая залу.

 

А в эйфории доблестных побед,

Когда рубили греков тут с размаху,

Не Дионисом праздничный обед

Враги назвали, а по римски - Вакхом….

 

АННА.

         Чьи эти великолепные(!) стихи? Римского поэта?

МАКСИМОВ.

         О, вы мне льстите, Анечка!

АННА.

         Неужели – ваши?

МАКСИМОВ.

         Стремлюсь быть достойным памяти своего деда…

АННА.

                       Только, знаете,  я подумала: а как же Христос? Вы что, язычник?                 

МАКСИМОВ.

         Ну, что вы, я – христианин. Но вы вспомните Рождество. Кто присутствовал при Рождестве младенца Иисуса? Волхвы со своими дарами. А кто такие волхвы?

АННА.

         Не знаю.

МАКСИМОВ.

         Это – языческие жрецы, маги, звездочёты. Я иногда чувствую себя тем самым волхвом, который принёс дары на Рождество…

АННА.

         Почему вы не женаты, Александр Васильевич?

МАКСИМОВ.

         Увы, Анечка, я соответствую деду не только как поэт, но и как участник войны.

АННА.

         Вы воевали? А где?

МАКСИМОВ.

         На Северном Кавказе. Сильное ранение, контузия, ну и так далее.

АННА.

         Простите меня, ради Бога!

МАКСИМОВ.

         Ну что вы, Анечка!.. Знаете, когда вы танцевали, Анечка, вы мне напомнили «Мадам Баттерфляй» Пуччини (напевает из оперы).

АННА.

         Господи, как хорошо!.. (смотрит на часы) Простите, Александр Васильевич, но «бабочке» пора лететь в порт, встречать судно деда.

МАКСИМОВ.

         Я вас провожу, Анечка, если вы не возражаете, конечно.

АННА.

         Конечно, не возражаю… Вы прямо в тоге пойдёте?!

 

МАКСИМОВ.

         Боюсь, меня неправильно поймут… Минутку, я сейчас переоденусь. (Уходит и вскоре возвращается, переодевшись в современный костюм) Я готов.

 

АННА.

         Фу, как скучно!

МАКСИМОВ.

         Увы!

АННА (смутившись).

         Александр Васильевич, хочу попросить вас…

МАКСИМОВ.

         Любая просьба, Анечка!

АННА.

         Просьба очень не обычная.

МАКСИМОВ.

         Люблю!

АННА.

         Я прошу вас быть крёстным моих будущих детей… Нет-нет, это, я думаю, будет ещё не так скоро, как я хочу.  Я заранее прошу.

МАКСИМОВ.

         Это вы так шутите? Забавно, однако.

АННА.

         Ну что вы! Разве можно шутить своими детьми?! Даже будущими.

МАКСИМОВ.

         Простите меня, у меня голова идёт кругом.

АННА.

         Успокойтесь, Александр Васильевич. Я вам объясню, что я хочу… Я думаю, через таинство Крещения вы передадите моим детям свою духовную наполненность и многогранность.

МАКСИМОВ.

         Боже мой! Такое доверие! Честно говоря, меня здесь держат за городского сумасшедшего.

АННА.

         Как же так?!

МАКСИМОВ.

         Ну а как ещё? Я их не осуждаю.

АННА.

         А как же ваш дед?

МАКСИМОВ.

         А про это ведь никто не знает. Кроме вас теперь.

АННА.

         Да я всем расскажу!

МАКСИМОВ.

         Не надо, Анечка. Бог с ними, со всеми… Пусть они себе…

АННА.

         Наверное, вы правы, мой дорогой… крёстный.

МАКСИМОВ.

         Аня, послушайте меня. Вы своим доверием ко мне, совершенно не заслуженным по-моему, безмерным доверием, вливаете в меня, в мою безалаберную жизнь, колоссальный смысл. Спасибо вам огромное!

АННА.

         Ну что вы, это вам спасибо. Я теперь буду смотреть на вас, как на зеркало, в котором отражается душа моих будущих детей.

МАКСИМОВ.

         Но учтите: я не святой.

 

АННА.

         И не надо. Я не верю ни в херувимов, ни в серафимов. Я верю в богатую бессмертную человеческую душу и в достойную красивую жизнь. Я в неё сегодня окунулась благодаря вам и вашему прадеду. Хочу, чтобы вы это передали моим детям.

МАКСИМОВ.

         Я обязательно постараюсь. Будем переписываться в Интернете?

АННА.

         Конечно.

МАКСИМОВ.

         Спасибо, Анечка, спасибо, дорогая! Вы настоящий луч света в этом хаосе… Ну, мы можем идти.

АННА.

         Пошли!

МАКСИМОВ.

         Хотя расставаться не хочется.

АННА.

         Я надеюсь, ждать не так долго.

МАКСИМОВ.

         Правда?!

АННА.

         Ну, я так надеюсь…

 

 

         Уходят.

 

                     Четвёртая картина.

 

Декорация второй картины. Степан драит палубу.

Арсений освежает свои метки для бабочек коньяком.

Подходит капитан.

 

КАПИТАН.

         Коньячком хорошо отзывает! Бабочки по берегам волнуются…

АРСЕНИЙ.

         Я жду только одну – Махаона! Моя давняя мечта! Вполне возможно, что несбыточная.

 

КАПИТАН.

         Даже  на такую приманку?

АРСЕНИЙ.

         Видите ли, Михаил Никитич, Махаон у нас не водится. Он может только пролетать через Урал и Каму из Европы в Японию или Америку. Во всяком случае, так писал Набоков.

КАПИТАН.

         Хм, надо же, какая бабочка! Прямо как наша какая-нибудь звезда подиума … У тебя красивая палатка!

АРСЕНИЙ.

         Это мне прислало Американское общество энтомологов. Я занял третье место в викторине. Между прочим, благодаря Набокову. Он ведь считается американским писателем, увы. Палатка специально для ловца бабочек – она своей расцветкой их тоже привлекает.

 

КАПИТАН.

         Молодец, Сеня! Всё-то тебе удаётся! Я диву даюсь, как ты в наше время благоденствуешь, комми? Ведь ты – один! Смотришь кругом: все жалуются, что их зажимают, давят, душат, дышать не дают. Как тебе это удаётся, Арсений?

АРСЕНИЙ.

         В том-то и дело, что я – один. Поэтому я людям больше даю. Мне ведь немного нужно.

КАПИТАН.

         Но – как? Раскрой секрет. Ведь ты уже сколько работаешь, лет пять?

АРСЕНИЙ.

         Четыре года с небольшим. Да какой тут секрет. Я просто избегаю всего лишнего, всяких посредников и прочего. А когда возникает какая-нибудь проблема, я сразу её ликвидирую.

КАПИТАН.

         А как это всё началось у тебя, твоя трудовая деятельность комми?

АРСЕНИЙ.

         После армии, где я, кстати, учился у нашего капитана-финансиста без отрыва, так сказать, от службы, я решил стать коммивояжёром.

КАПИТАН.

         Какое забытое слово! Я его только в классике и встречал.

АРСЕНИЙ.

         Да, вы правы. Но тут важна предтеча.

КАПИТАН.

         Ещё одно забытое слово.

АРСЕНИЙ.

         Вы просто давно не перечитывали классику. А перечитать классику – это тоже современность. Дело в том, что я сразу поставил себе задачу: быть цивилизованным европейцем.

КАПИТАН.

         То есть?

АРСЕНИЙ.

         Европейские бизнесмены делают наценку на стоимость производителя не более 25 процентов. В некоторых странах даже такой закон есть. А в наших диких палестинах за такой процент современный купец даже не шелохнётся. Ему подавай сто пятьдесят, а то и все триста процентов. А я решил твёрдо – работать как в Европе с наценкой строго 25 процентов!

КАПИТАН.

         И как это тебе удаётся?

АРСЕНИЙ.

         Проще простого…

КАПИТАН.

         Что, секрет?

АРСЕНИЙ.

         Да ну, что вы, Михаил Никитич, какой секрет, всё абсолютно прозрачно… Итак, сначала я узнал в строительной компании Казани, сколько нужно цемента на строительстве дома, допустим, 12-этажного. Затем я посмотрел стоимость цемента на цементном заводе у нас в Перми. Не в фирме какой-нибудь, а непосредственно на заводе. Оказалось, в три раза дешевле, чем в казанской фирме, торгующей цементом. Представляете! Далее я узнал, сколько стоит зафрахтовать ваш сухогруз на эти двое суток. Учёл транспортные расходы, погрузку и разгрузку. Обязательно – премию людям. Узнал в банке процент кредита: оказалось 13%, огромный! Но я был твёрд в своей личной европейской ориентации. Я прибавил к стоимости проекта ровно 25%, не более! То есть мой заработок составил 12% . Я прикинул: мне для жизни этого вполне достаточно. Причём, учтите: я работаю только летом, в навигацию. Зимой я - в коконе: читаю, кое-что пишу о бабочках, как Набоков. Договорился я на цемзаводе у нас и в строительной компании в Казани. Мой цемент оказался дешевле, что естественно, ибо – без посредников. Строительная компания не просто приняла моё предложение, но сделала мне заказ сразу на цемент для двух 16-этажных зданий. Я взял кредит на две недели и сделал, не торопясь, два рейса на барже. Один был ваш, помните?  Вот, собственно, и всё. Мой заработок для меня был просто сказочный. Я стал абсолютно свободен! С тех пор я делаю 10 рейсов  за навигацию. И кредит мне больше не нужен. Налоги плачу  строго в апреле.

КАПИТАН.

         Как просто!?

АРСЕНИЙ.

         Да! Надо просто быть честным!

КАПИТАН.

         И никто не беспокоил?

АРСЕНИЙ.

         Было дело. Подходили один раз двое. Не поверите, мне пришёл на помощь бездомный пёс. Он бросился на моих … оппонентов. Гладкошерстный чёрный, средних размеров. Нейтрализовал агрессоров!

КАПИТАН.

         Ты ему потом купил большой мешок сухого корма?

АРСЕНИЙ.

         Обижаете, Михаил Никитич! Я ему купил большой кусок мяса с косточкой. Причём, он мне преподал урок бережливости, расчётливости: съел небольшой кусочек, а остальное на моих глазах , выказав своё доверие мне, закопал про запас. Кость недолго грыз, потом тоже закопал в другом месте. Дело было на берегу речки Казанки. Я захотел дать ему имя. Перебрал несколько обычных: Полкан, Черныш и т.п. Он никак не реагировал. Тогда я решил назвать его Диоген. Что с ним было! Прыгал, повизгивал, хвостом вертел. Так понравилось.

 

КАПИТАН.

         Диоген, это который жил в бочке?

 

 

АРСЕНИЙ.

         Диоген – это древнегреческий философ. Да, он жил в огромном глиняном кувшине. Избегал в жизни всего лишнего. Моё самое любимое его изречение: «Солнце заглядывает в отхожие ямы, но никогда не оскверняется». Я моему Диогену это сказал, он согласно гавкнул. Между прочим, Диоген себя как философа причислял к клубу киников. Киник -  это «собака» по -древнегречески. У Диогена было и прозвище – Собака. Он и на древних вазах изображён с собакой…

         А ещё мне кажется, что меня сама река защищает…

КАПИТАН.

         Хм, я тое что-то похожее испытываю…

АРСЕНИЙ.

         С тех пор Диоген меня всегда встречает в порту Казани, поселился там. Да вы его, наверно, видели. Чёрный такой, довольно изящный, слегка прихрамывает. Он мой график точно знает, как будто чувствует на расстоянии! А на фирмах я стараюсь не бывать, всё по Интернету и оплата тоже.

КАПИТАН.

         А, да, помню, был пёс! Несколько грязноватый, как я помню.

АРСЕНИЙ.

         Мы с ним вместе в Волге купаемся.

КАПИТАН.

         Боюсь я за тебя. Может быть, тебе нарушить твои европейские принципы?

АРСЕНИЙ.

         Я могу, конечно… Но если я хоть раз так сделаю или хотя бы подумаю, я перестану себя уважать.

КАПИТАН.

         Ладно, извини… Слушай, Арсений, зачем ты цемент сопровождаешь? С ним ведь ничего не может случиться.

АРСЕНИЙ.

         Всё-таки так спокойней. И потом. Вам, Михаил Никитич, нравится ходить по рекам?

КАПИТАН.

         Ну, вообще-то это – моя профессия. И конечно – нравится!

АРСЕНИЙ.

         Мне тоже. Во-первых, я люблю природу, … но - комфортабельную.

 

КАПИТАН.

         То есть, с баржи удобно за ней наблюдать, так?

 

АРСЕНИЙ.

         Конечно! Кроме этого, я здесь проверяю свой метод: ни у кого из учёных-энтомологов я не встречал, чтобы бабочки летели на корабль. Это ведь не так просто. Мой    метод – фактически научный. Я, может быть, на пороге открытия!

КАПИТАН.

         Ты упомянешь мою баржу?

АРСЕНИЙ.

         Конечно, Михаил Никитич! А кроме того, я на барже защищён от клещей!

КАПИТАН.

         Клещей?!

АРСЕНИЙ.

         Именно! Ведь если бабочек ловить на природе, запросто можно подхватить клещей! Энцефалитных! Я их ужасно боюсь! Моё тело даже некому осмотреть после экспедиции.

КАПИТАН.

         Да, ты прав. У меня на барже клещей нет и быть не может.

АРСЕНИЙ.

         Ну вот, видите!

КАПИТАН.

         Арсений, ты с родителями живёшь?

АРСЕНИЙ.

         Нет, отдельно. В общежитии цементного завода. Мне разрешили после того, как я им первый раз перевыполнил план продаж. А с родителями у меня разные интересы.

КАПИТАН.

         Это естественно. И вообще бабочки – очень специфический интерес.

АРСЕНИЙ.

         Дело не в бабочках! Принципиально разные. У них отсутствует философская концепция! А я этого не признаю! Вон, даже у моего Диогена она есть! Он меня принципиально защищал. Я считаю, что у любого человека должна быть философская концепция в жизни. Она может и должна развиваться, изменяться. Но она обязательно должна быть!

КАПИТАН.

         Мне приятно с тобой говорить, Арсений. Ты заставляешь задуматься!

АРСЕНИЙ.

         О завтрашнем дне?

КАПИТАН.

         Вообще – о жизни. Ну и о завтрашнем дне, конечно… Кстати, Арсений, я тебя лично прошу: ты нас в Казани не бросай! Как-то стыдно порожняком возвращаться.

АРСЕНИЙ.

         А что пароходство?

КАПИТАН.

         А ничего! Они сказали, что могут только в Перми загрузить. Они на такие мелочи, как суточный порожняк внимания не обращают!

АРСЕНИЙ.

         Вот он наш пофигизм! Философия национальная. Зато на гармошке хорошо играем!

КАПИТАН.

         Точно! Наш менеджер по перевозкам – отличный баянист, лауреат конкурсов!

АРСЕНИЙ.

         Вот, вот! Ладно, Михаил Никитич, попробую. У меня Интернет всегда с собой.

КАПИТАН.

         Спасибо, Сеня! Тебя Нора покормила?

АРСЕНИЙ.

         Да, да, спасибо, я сыт. А вы, Михаил Никитич, как насчёт философской концепции?

КАПИТАН.

         Так я же камнями занимаюсь. А это – сплошная символика и судьбоносность! Чем не философия. Ладно, мне в рубку пора.

АРСЕНИЙ.

         Да, камни это хорошо…

 

Степан продолжает драить палубу.

 

КАПИТАН (Степану).

         Ну ладно, ладно, вижу, что осознал. (кричит) Нора! Покорми Степана!.. А то ещё потеряем будущего учёного.  

 

Капитан уходит.

 

СТЕПАН (устало).

         Спасибо, господин капитан…

НОРА.

         Ну, иди, негодник. Каша с котлетой и чай.

СТЕПАН.

         Норочка, милая, можешь мне сюда принести? Мне нужно дышать!

 

         Нора выносит еду Степану и ставит на раскладной стол, который они в хорошую погоду ставят рядом с камбузом.

 

СТЕПАН.

         Спасибо! (прежде чем есть, Степан открывает ноутбук) Нора, хочешь, в знак благодарности,  я тебе покажу результат излучения твоего глаза?

НОРА.

         Что?!

СТЕПАН.

         Я за тобой давно наблюдаю. Как физик.

НОРА.

         Это ещё как?

СТЕПАН.

         У меня на физмате в университете наш декан изобрёл физико-математическую формулу жизни. Она у него называется «луч в хаосе». А я изобрёл как бы продолжение этой формулы: электронный способ считывания излучения с глаза человека со всей информацией онлайн через вай-фай на мой компьютер.

НОРА.

         Так это уже есть давно. Охранная система. Человек смотрит в глазок и, если его глаз есть в базе, его пропускают.

СТЕПАН.

         Нет, это не то, слишком просто! Лучевое свойство нашего глаза таково, что  глаз излучает состояние души.

НОРА.

         Как это?

СТЕПАН.

         Когда душа радуется, глаза, как принято говорить, светятся. И на экране у меня образуются яркие вспышки цвета радуги. Но вдруг я обнаружил, что на какой-то момент глаз гаснет, замирает.

НОРА.

         И что тогда?

СТЕПАН.

         Вот! Теперь самое главное! Когда гаснет глаз, то есть душа как бы замирает почему-то, у меня на экране возникает картинка, очень бледная и чёрно-белая, того, что глаз видит в эту секунду.

НОРА.

         И у меня тоже была картинка?

СТЕПАН.

         Была.

НОРА.

         И что было на ней?

СТЕПАН (смутившись).

         Да, ерунда, обыкновенная погрузка. Это было ночью, и твоя душа, видно, устала и засыпала… Короче говоря, моё открытие в том, что  я считываю картинку, которую в данный момент глаз видит. То есть глаз играет роль видеокамеры. У глаза, между прочим, очень неплохое разрешение.

НОРА (испуганно).

         Как интересно!

СТЕПАН.

         Сравнивая информацию с глаз членов нашего экипажа, я определил, что женский глаз, то есть твой, чище мужского. У мужского наезжают какие-то другие, посторонние видения. Он требует последующей очистки.

АРСЕНИЙ (прислушавшись).

         Здорово! Как ты додумался?

СТЕПАН.

         Я специализируюсь на излучениях. Наш глаз посылает изображение, которое он видит, в мозг. Так почему же он не может его послать в мир?

АРСЕНИЙ.

         Отлично! Знаешь, я подумал о глазах бабочки…

СТЕПАН.

         Совершенно верно! Все живые существа излучают, а следовательно - передают изображения со своих глаз. Надо только уметь их считывать. Я тебе могу программу на твой компьютер закачать. Будешь тоже считывать со своих бабочек.

КАПИТАН (проходя к себе в каюту).

         Это для наших разведчиков подарок. Не надо никаких видеокамер!

АРСЕНИЙ.

         За такую программу я буду тебе благодарен, Степан. Это очень интересно!.. А почему у женщин глаз чище?

НОРА.

         Ясно почему: мы пьём меньше!..

КАПИТАН.

         Арсений, ты наблюдай за бабочками до того… А то они коньячку тяпнут и зальют глаз…

НОРА.

         И давно ты так за нами наблюдаешь?

СТЕПАН.

         Твой левый глаз подключён к моему компьютеру через вай-фай в течение двух суток.

НОРА.

         А ты разрешения спросил?

СТЕПАН.

         Ну, Нора, мы же свои люди. И потом: я же не записываю.  Не волнуйся: ночью я вообще сплю.

 

НОРА.

         А что, и в темноте он читает?

СТЕПАН.

         Нет, конечно. Когда темно, он отключается автоматически. Но этой ночью твой глаз дежурил. Шла погрузка на баржу.

НОРА (улучив момент, когда капитан ушёл в каюту, а  Арсений - далеко).

         И что ты видел?

СТЕПАН.

         Я же сказал - ничего интересного. Твой глаз скучал и часто прикрывался. Два грузчика носили узлы, укладывали на дно трюма и прикрывали брезентом. Обычная погрузка. Потом твой глаз от скуки рассматривал картинки в журнале «Плейбой».

НОРА.

         Я надеюсь, ты никому не расскажешь?

СТЕПАН.

         Ну что ты! Я строго соблюдаю Закон о частной жизни!

 

У капитана звонок телефона.

 

КАПИТАН.

         Слушаю, капитан «Урала»!.. Да, здравствуй,  Иван Иваныч… Зачем мне пожарный инспектор? (Нора прислушивается к разговору) Пожарный инспектор Волжского пароходства?.. Будет проверять баржу перед заходом в Волгу? Это что-то новенькое…Ну что ж, пусть проверяет. Где он сядет, в Чистополе? Дался вам всем этот Чистополь! Да нет, нет, ничего. Конечно, примем. Будь здоров, господин начальник пароходства...

СТЕПАН.

         Я на молекулярном уровне могу считывать почти любую информацию!

АРСЕНИЙ (обследуя свои ловушки).

         Молодец, Степан! Это настоящее открытие!.. Я думаю, если бабочке доверить функцию наблюдения, она её выполнит лучше птицы. Летает более плавно, медленнее. Информацию можно спокойно считывать… Нора!

НОРА (вздрагивает).

         Чего тебе?

АРСЕНИЙ.

         Я что, напугал? Извини меня, пожалуйста, но я же тихо сказал… Чего ты так нервничаешь?

НОРА.

         С чего ты взял?

АРСЕНИЙ.

         Мне так показалось. Ну ладно. Послушай, у тебя тут нет меховой одежды?

НОРА.

         Ты что, совсем что ли … со своими бабочками. Лето же!

АРСЕНИЙ.

         Странно!

НОРА.

         Что странно-то?

АРСЕНИЙ.

         Да понимаешь, ко мне на ловушку для бабочек села… моль!

НОРА.

         Моль?! Боже мой! Неужели?!

АРСЕНИЙ.

         Что неужели?

 

НОРА.

         Да нет, нет, ничего!.. Я просто подумала: неужели из вон той деревни залетела? Так издалека! Хотя ты же их коньяком приманиваешь.

АРСЕНИЙ.

         Странно…

НОРА.

         Стёпка! Хватит за мной подсматривать! А то не посмотрю, что учёный, а, как матроса, огрею скалкой. И твой компьютер заодно.

СТЕПАН.

         Всё, всё, прости, отключаюсь.

 

                                 Конец первого действия.

 

                                 Действие второе.

                   

                               Пятая картина.

 

 

Капитан выносит на палубу большой тяжёлый кусок  необработанного малахита.

Из палатки вылезает Арсений.

 

АРСЕНИЙ.

         Михаил Никитич, глазам не верю!

КАПИТАН.

         Что такое?

АРСЕНИЙ.

         Вы что, хотите его выбросить за борт?

КАПИТАН.

         Что ты, Арсений, Господь с тобой! Как ты мог подумать! Лучше помоги мне.

АРСЕНИЙ.

         С удовольствием….

КАПИТАН.

         Принеси сюда табуретку из моей каюты. Ту, красивую, ротанговую, ну ты знаешь.

АРСЕНИЙ.

         Сию минуту.

 

Пока Арсений ходит за табуреткой, Капитан ищет место на палубе для камня.

Арсений приносит табуретку.

 

КАПИТАН.

         Подставляй под малахит.

 

Они устанавливают камень на табуретку посреди палубы.

 

КАПИТАН.

         Ну вот, теперь хорошо! Этот малахит будет служить оберегом для моей баржи. Он обладает магической силой. Он всю Россию нашу оберегает от

         нечисти!

АРСЕНИЙ.

         Это правильно! А то какая-то моль летает!

КАПИТАН.

         Моль? При чём тут моль?

АРСЕНИЙ.

         Ну, моль, вредитель меховой.

 

КАПИТАН.

         А, моль! Откуда?

АРСЕНИЙ.

         Да села ко мне на ловушку. Нора предполагает, что из прибрежной деревни.

КАПИТАН.

         А что, может быть… А этот оберег я ещё и для внучки поставил… Мы подходим к Чистополю. (кричит) Нора! К Чистополю подходим! Ты хотела там шоколадом и молоком загрузиться.

 

Из своей каюты выходит Нора.

 

НОРА.

         Да, да, я уже позвонила. Можно я Степана возьму на берег минут на пятнадцать, он мне поможет ящик с продуктами принести? Мне его в порту уже приготовили.

КАПИТАН.

         Да, да, конечно, как ошвартуемся, он в твоём распоряжении.

НОРА (кричит).

         Степан! Степан!.. Ну, где ты там?!

 

Выбегает заспанный Степан.

 

СТЕПАН.

         Что такое, что случилось?

КАПИТАН.

         Приготовить швартовые!

СТЕПАН.

         Есть приготовить швартовые!

 

Степан готовит швартовые канаты.

 

НОРА.

         Как ошвартуемся, я тебя прошу, вместе с капитаном конечно, - помоги слабой женщине!

СТЕПАН.

         Насчёт своей слабости ты заблуждаешься. Я не знаю, кто придумал слабый пол. Наверное, какие-нибудь мушкетёры. Чтобы на их беспутство смотрели, как на героические подвиги.

НОРА.

         Как тебе не стыдно, Степан!

СТЕПАН.

         Нора, я тебе скажу как физик: у женщин квантовые поля исходящей энергии сильнее, чем у мужчин.

НОРА.

         Ну, правильно, мы же чувствуем сильнее!

СТЕПАН.

         Вот именно! А энергия чувств – это главная составляющая физических действий, опора, можно сказать. Есть, конечно, энергия мозга. Но она выталкивается в жизнь квантами чувств.

НОРА.

         Ладно, физик, помоги мне получить в порту Чистополя и доставить на баржу шоколад и молоко. Небольшой ящик, килограммов двенадцать.

СТЕПАН.

         Конечно, Нора!

КАПИТАН.

         Порт Чистополя! Матрос, отдать швартовые!

СТЕПАН.

         Есть, капитан, отдать швартовые!

 

Степан закрепляет канаты, продолжая говорить Норе.

 

 

СТЕПАН.

         Вперёд, за серотонином!

 

НОРА.

         Это ещё что за зверь?

 

 

СТЕПАН.

         Как это что! Шоколад способствует выработке у нас серотонина, он действует на нервные клетки хорошего настроения, возбуждая их!

НОРА.

         Откуда ты знаешь?

СТЕПАН.

         Я же физик! Я тебе весь твой организм и всю твою душу легко разложу на молекулы. Это очень интересно. Гораздо интереснее, чем просто внешний вид человека.

НОРА.

         Вот этого не надо! Лучше возьми какую-нибудь тележку.

СТЕПАН.

         Обязательно. Не на руках же ящик тащить! Что же, Архимед зря трудился что ли! Рычаг изобрёл, колесо.

НОРА.

         Ну, ты и зануда!

СТЕПАН.

         Просто ты ничего не понимаешь.

 

Степан достаёт ручную тележку, и они с Норой сходят на берег.

 

К барже подходят Анна и Максимов.

 

АННА.

         Ну, вот и всё. Вон мой дед. Всего доброго, Александр Васильевич. Спасибо вам за погружение в античность, за Елену Прекрасную и за ваше будущее… крестничество!

МАКСИМОВ.

         Ну что вы, Анечка, это вам спасибо за ваше прекрасное посещение моей пещеры! До очередного свидания… в Интернете и, надеюсь, - наяву. Счастливо!

 

Анна поднимается на баржу. Они обнимаются с дедом.

 

АННА.

         Привет, дед! Как ты?

КАПИТАН.

         Привет, внучка!.. Это что же, он?

АННА.

         Да, именно он!

КАПИТАН.

         Он же старый для тебя…Анюта, пойди потрогай камень.

 

АННА трогает малахит.

 

 

АННА.

         Чудесный малахит!

 

КАПИТАН.

         Ты что, к нему относишься серьёзно?

АННА.

         Серьёзней некуда!

КАПИТАН.

         Он кто по профессии?

АННА.

         Культуртрегер.

КАПИТАН.

         Господи, это ещё что такое?!

АННА.

         Это он сам себя так называет. А вообще-то он – клубный режиссёр. Делает разные программы в ночном клубе.

КАПИТАН.

         Представитель богемы.

АННА.

         Слегка.

КАПИТАН.

         И тебе это нравится?

АННА.

         Пока интересно. Он, знаешь, внук поэта Михаила Максимова, который был военным корреспондентом фронтовой газеты во время Великой Отечественной войны.

КАПИТАН.

         Из поэтов я знаю только Блока, Цветаеву ну и  конечно ...

АННА.

         Михаил Максимов – автор фронтового варианта стихов песни «Синенький скромный платочек»: «Строчит пулемётчик За синий платочек, Что был на плечах дорогих». До этого песня была просто кабацким слезливым шлягером…Александр Васильевич  –  будущий крёстный моих будущих детей.

КАПИТАН.

         Хм … Хочешь покушать что-нибудь, или чаю, может быть?

АННА.

         Ой, дед, я у него дома такой чай пила! Добавляла в него вино. Я была настоящей Еленой Прекрасной. Точно, как у Гомера в «Одиссее»? Представляешь, он в тоге, на стене – огромная картина Рубенса «Вакханалия»! Чудесно!

 

На баржу поднимается пожарный инспектор Фома в форме капитана МЧС.

 

ФОМА.

         Простите, вы капитан?

КАПИТАН.

         Так точно.

ФОМА.

         Здравия желаю! Разрешите представиться: старший инспектор по пожарной безопасности Волжского пароходства капитан Лужин, Фома Ильич.

АННА.

         Проза жизни!

 

Анна отходит от них.

 

КАПИТАН.

         Я не очень понимаю, зачем нужна такая проверка. Баржу проверяли в Перми.

ФОМА.

         Дело в том, что вы входите в Волгу и идёте через Тетюши далее по ней.  А там другая юрисдикция.

КАПИТАН.

         Ну, другая так другая. Мне звонил начальник пароходства. Меня зовут Михаил Никитич. Вам нужна помощь?

ФОМА.

         Нет, нет, я хорошо знаю этот тип баржи. Если позволите, я начну осмотр прямо сейчас, иначе до Тетюшей могу не успеть.

КАПИТАН.

         Да, пожалуйста, осматривайте.

 

Фома спускается в трюм баржи.

 

АННА.

         А что это за палатка?

КАПИТАН.

         Там живёт наш коммивояжёр по цементу, который я везу на барже.

АННА.

         Батюшки мои, комми, как в старых книгах!

КАПИТАН.

         Именно так. А вот и он.

 

Из палатки выходит Арсений с рампеткой в руке.

 

АННА.

         Симпатичный. Да ещё и сачок!

КАПИТАН.

         Арсений, хочу тебе представить мою внучку Анюту. Аня, это уникальный человек.

АННА.

         Да я вижу. Везёт мне сегодня на уникальных людей.

АРСЕНИЙ.

         Михаил Никитич преувеличивает. Я скромный исследователь бабочек.

АННА.

         Бабочек? А причём тут цемент?

АРСЕНИЙ.

         Цемент тут исключительно притом, что я эти два занятия успешно совмещаю.

КАПИТАН.

         Я вас должен покинуть, молодёжь. Аня, я буду в каюте. Если хочешь, приходи…

АННА.

         Да нет, дед. На палубе так хорошо.

КАПИТАН.

         Ну ладно, как хочешь.

 

АРСЕНИЙ.

         Спасибо за внучку, Михаил Никитич.

 

Анна смеётся.

Капитан, хмыкнув, уходит к себе в каюту, заполняет бортовой журнал.

 

АННА.

         А вы деда поблагодарили, Арсений, в каком смысле?

АРСЕНИЙ.

         В самом прямом. Вы мне приятны, Аня.

АННА.

         А если вы мне … Впрочем, неважно.

АРСЕНИЙ.

         Вот именно! Будем гулять по палубе?

АННА.

         Вы что, тут бабочек ловите?

АРСЕНИЙ.

         Милая Анна!

АННА.

         Да, дорогой Арсений!

АРСЕНИЙ.

         Вы когда-нибудь видели бабочек на барже?

АННА.

         Пожалуй, никогда. Тогда зачем вам рампетка?

АРСЕНИЙ.

         О, вы знаете, что такое рампетка?

АННА.

         Читала у Набокова.

АРСЕНИЙ.

         Спасибо, Аня, это мой любимый писатель. А рампетка – чтобы бабочек ловить.

АННА.

         Не поняла. Их же нет!

АРСЕНИЙ.

         Пойдём, я кое - что покажу.

 

Арсений и Анна отходят к ловушке.

 

АРСЕНИЙ.

         Повторяю вопрос: вы когда-нибудь встречали бабочек на барже?

АННА.

          Не обращала внимания. Хотя, я думаю, что им здесь нечего делать.

АРСЕНИЙ.

         Вот именно.

АННА.

         Тогда зачем вам рампетка?

АРСЕНИЙ.

         Бабочек ловить.

АННА.

         А, я поняла: пролетающих, да?

 

АРСЕНИЙ.

         Вы преувеличиваете мои спортивные способности.

АННА.

         Тогда как?

АРСЕНИЙ.

         Я расставил для бабочек ловушки. Вот такие.

АННА.

         Зачем, Арсений?

АРСЕНИЙ.

         Простите, что зачем?

АННА.

         Зачем вам бабочки, Арсений?

АРСЕНИЙ.

         Видите ли, Анна,.. Это длинная история.

АННА.

         А мы что, куда-нибудь торопимся?

АРСЕНИЙ.

         О, нет, нет, конечно! Я просто боюсь вас утомить.

АННА.

         Вообще-то, я крепкая. Чемпион Перми по женскому боксу.

АРСЕНИЙ.

         Вы не шутите?

АННА.

         Вы не верите? Показать?

АРСЕНИЙ.

         О, нет, нет, у меня нет пока оснований вам не верить.

АННА.

         Ну, так рассказывайте! Смелее!..

 

                        Затемнение.

 

                     Шестая картина.

 

Камбуз с плитой, обеденным столом и диваном, совмещённый с каютой Норы,

часть которой видна за перегородкой. Перед входной дверью – участок палубы.

Видна ловушка Арсения,

 

На палубу возвращаются Нора и Степан с ящиком на тележке.

 

НОРА.

         Спасибо тебе, Стёпа. Поставь ящик вон туда.

СТЕПАН.

         А тебе, Норочка, спасибо за то, что выслушала мою научную речь о шоколаде и молоке. Пока я тебе говорил об их молекулах, мне в голову пришли новые мысли по физике. Наша жизнь – это «высший синтез»! Пойду, зафиксирую, пока стоим.

 

НОРА.

         Иди, иди, Стёпа, зафиксируй… Скаженный ты наш!

 

Степан, поставив ящик, уходит.

Нора нервно тыкает в кнопки телефона.

 

 

 

НОРА (по телефону).

         Фома, ну ты где?! Что? Ты уже в трюме? Слава богу! А то я трясусь вся! Приходи скорей!.. Мой будет на вахте до самых Тетюшей.

 

ГОЛОС КАПИТАНА.

         Отдать концы!

ГОЛОС СТЕПАНА.

         Есть отдать концы!

 

В каюту Норы входит Фома. Они обнимаются.

 

ФОМА.

         Соскучился!

НОРА.

         Ох, Фома, Фома, подведёшь ты меня под монастырь со своей контрабандой!

ФОМА.

         Вот уж что тебе точно не грозит, так это – монастырь!

НОРА.

         Тебе всё хохмочки. Смелый парень!

ФОМА.

         Да пойми ты, меня с этими шкурками заказчик уже ждёт в Тетюшах. Не могу же я пустить это дело на самотёк … в буквальном смысле.

НОРА.

         А куда они могут деться с баржи. Лежат себе соболя спокойно под брезентом и под мешками с цементом.

ФОМА.

         Но я должен был проверить. И – к тебе прикоснуться.

НОРА.

         Ну и как?

ФОМА.

         Лежат, шкурочки, лежат, родимые. Да и как бы я добрался до Тетюшей, на другую сторону водохранилища? Между прочим, твоя доля здесь – хорошая. Ох, соскучился!

НОРА.

         Фома, что ты делаешь со мной! Ты так хорош в этой форме! Но я всё-таки очень боюсь…

ФОМА.

         Дело абсолютно чистое. Как только этот ненормальный разгрузит свой цемент, этой же ночью я разгружу свои шкурки. Контейнер уже ждёт в порту Тетюшей. Сладкая ты моя!

НОРА.

         Дверь закрою. (закрывает дверь)

ФОМА.

         Не бойся ничего, я с тобой. Я посмотрел: шкурки хорошо укрыты брезентом. Ты молодец!

НОРА.

         Когда их укладывали на дно баржи в Перми и укрывали, я тряслась полночи.

ФОМА.

         Ты сделала всё, как надо… Я тебя люблю!

 

По палубе идут Анна и Арсений. Арсений обследует свою ловушку.

 

 

АРСЕНИЙ.

         Вот, чёрт, опять моль! Загадка! Представляешь, Анюта, на барже моль летает! Уже два раза попалась мне на ловушку.

АННА.

         Значит, здесь где-то есть мех.

АРСЕНИЙ.

         Ты думаешь?

АННА.

         Ну, так что. Валяется, наверное, где-нибудь что-то старое.

АРСЕНИЙ.

         Мне это может сильно помешать. Я жду махаона. А махаон – очень трепетная и чуткая бабочка. Её моль может спугнуть. Она ведь вообще в наших краях не живёт.

АННА.

         То есть как? А что же ты её ждёшь?

АРСЕНИЙ.

         Она может нечаянно пролететь.

АННА.

         Пролететь? Откуда и куда?

АРСЕНИЙ.

         А вот послушай: «…но когда на другое утро Мадемуазель отперла шкаф, чтобы взять что-то, бабочка, с мощным шорохом, вылетела ей в лицо, затем устремилась к растворённому окну (а было это под Петербургом!), и вот, ныряя и рея, уже стала превращаться в золотую точку, и всё продолжала лететь на восток, над тайгой и тундрой, на Вологду, Вятку и Пермь, а там – за суровый Урал, через Якутск и Верхнеколымск, а из Верхнеколымска – где она потеряла одну шпору – к прекрасному острову Святого Лаврентия, и через Аляску на юг…» Это так у Набокова. Вот я и хочу её перехватить,.. пока она шпору не потеряла, на свои ловушки, здесь, на Каме.

АННА.

         А если это просто фантазия писателя?

АРСЕНИЙ.

         Помимо того, что он писатель, Набоков ещё и учёный – энтомолог!

АННА.

         Значит это - правда! Тогда действительно надо ловить!

АРСЕНИЙ.

         И стараться убрать все преграды.

АННА.

         Ну, что, пойду я к деду в каюту, спрошу у него. Да и спать хочется. Спокойной ночи, Арсений.

АРСЕНИЙ.

         Спокойной ночи, Анна.

 

Анна уходит. Арсений тоже уходит по направлению к своей палатке.

        

                     Затемнение.

 

Капитан в луче света.

 

У капитана звонит телефон. Его диалог по телефону с женой:

 

КАПИТАН.

         Привет, голубка!

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Привет, Миша! Я сейчас перебирала свои немногочисленные украшения и нашла твой подарок на нашу свадьбу – перстень из малахита… настоящего! Не то, что тогда, в Коктебеле.

КАПИТАН.

         Ой, правда, у нас же сегодня – 40 лет совместной жизни! Тот малахит я сам обработал! Я сегодня в шесть утра, когда из дому уходил, не вспомнил. Поздравляю тебя, милая!

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Спасибо! И я – тебя! Анюта как, села?

КАПИТАН.

         Да, в Чистополе.

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Как она?

КАПИТАН.

         Как можно быть после Вакханалии? Весела, румяна!

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         После какой Вакханалии?

КАПИТАН.

         Той самой, как у Рубенса.

 

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Да ты что! Ни за что не поверю.

 

 

КАПИТАН.

         Да нет, не то, что ты подумала, просто картина рядом висела. Она добавляла вино в кофе, как Елена Прекрасная.

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         А, я помню это у Гомера. Ну и хорошо. Ты как?

КАПИТАН.

         Нормально. Поставил живой малахит посреди баржи. Как оберег. Настоящий!

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Это правильно. А ко мне мои ребятки из школы приходили. Которые на каникулы не уехали.

КАПИТАН.

         Я знаю, они тебя любят. Не зря ты у нас, на Урале – учитель года!

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Ой, чувствую, скоро на пенсию погонят!

КАПИТАН.

         Ну да, тебя погонишь! Тебя ребята не отпустят.

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Ладно, посмотрим. Буду, в крайнем случае, частные уроки давать. Ты завтра вернёшься?

КАПИТАН.

          Мы до Казани пойдём. Так что – через два дня.

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Буду скучать.

КАПИТАН.

         А я-то как, Анюта!

                     Духов не терпевшая, «Душно ведь!» - скажешь,

                     Дыхание лёгкое мне подарив.

                     Двух тонких минут мы не выдержав даже,

                     Во вспышке касания вместе сгорим!

 

ГОЛОС ЖЕНЫ.

         Ах! Ну ладно, спокойной ночи, Миша. Привет Анечке!

КАПИТАН.

         Спокойной ночи, милая.

 

                     Затемнение.

 

                     Седьмая картина.

                   

                     Ночь на барже.

 

Арсений и Фома беседуют на палубе. Фома после визита к Норе как-то растрёпан.

 

ФОМА.

         Послушай, Арсений, а что ты тут на барже делаешь?

АРСЕНИЙ.

         Сопровождаю цемент. Это же мой груз.

ФОМА.

         Ты что, боишься за его сохранность?

АРСЕНИЙ.

         Да, в общем, нет.

ФОМА.

         Я слышал, ты за бабочками охотишься?

АРСЕНИЙ.

         Можно и так сказать.

 

Видение Арсения: Анна в костюме бабочки танцует в небе.

 

ФОМА.

         Выгодный бизнес?

АРСЕНИЙ.

         Это, скорее, наука. Энтомология называется.

ФОМА.

         Наука? ( смеётся) Ладно, не пыли!.. Кто-то из умных точно заметил: о чём бы люди ни говорили, они говорят о деньгах! Я думаю, это – единственный стимул в жизни. Когда у меня есть деньги, я – царь и бог!.. А вот кто не может достать деньги, тот изыскивает возвышенные мотивы их отсутствия.

АРСЕНИЙ.

         Посмотрите туда, Фома Ильич! Видите что-нибудь?

ФОМА.

         Чернота сплошная.

АРСЕНИЙ.

         Вот в том-то и дело!.. Вас, Фома Ильич, деньги провоцируют на пассивное мышление. А это значит, что человек, зависящий от денег, - вторичен изначально.

ФОМА.

         Пусть я буду вторичен с деньгами, чем первичен без них.

АРСЕНИЙ.

         А я вам скажу, Фома Ильич, что любая моя бабочка своей красотой и образом жизни посмеётся над вами.

ФОМА (смеётся).

         Ну, ты меня, Арсений, развеселил! Бабочка!

 

АРСЕНИЙ.

         Да, бабочка! Она – настоящий эксперт истины! Она красива, изобретательна, многообразна.

ФОМА.

         Бабочки, скажешь тоже! Ими питаются ящерицы и пауки… Слушай, Сеня, а как ты насчёт девушек?

АРСЕНИЙ.

         В каком смысле?

ФОМА.

         Что значит, в каком смысле? В смысле употребления их по прямому назначению.

АРСЕНИЙ.

         Некоторыми я любуюсь!

ФОМА (хохочет).

         Любуется он!

АРСЕНИЙ.

         А, вы имеете ввиду в том смысле?

ФОМА.

         Именно в том, и ни в каком другом!

АРСЕНИЙ.

         Я пока не женат.

ФОМА.

         Так я тоже.

АРСЕНИЙ.

         Вы говорите о … вакханках?

ФОМА.

         Как хорошо ты их назвал. Да… по 200 баксов за штуку.

АРСЕНИЙ.

         Нет, я этого не люблю.

ФОМА.

         А я с удовольствием. Можно их назвать ещё красивее:

                     Один поворот телефонного диска,

                     И к вам на квартиру придёт одалиска.

АРСЕНИЙ.

         Это неинтересно. Хотя стих – смешной. Извините, Фома Ильич, мне нужно отлучиться, проверить ловушки.

 

Арсений уходит.

 

Появляется Анна.

 

АННА.

         А что, цемент тоже представляет пожарную опасность?

ФОМА.

         Ну что вы, Анечка, конечно нет. Он абсолютно безопасен. Зато вы – чрезвычайно опасны… в эротическом плане. Я готов соответствовать и ответить. А дедушке мы не скажем.

АННА.

         Я тоже готова ответить.

 

Анна отправляет Фому в нокаут. Фома лежит на дальнем плане, его никто не замечает.

 

Появляется Арсений. Его видит Анна, подходит к нему.

 

 

АННА.

         Что-то расхотелось спать! Между прочим, сегодня в Чистополе меня называли «Мадам Баттерфляй»!

АРСЕНИЙ.

         Что это значит?

АННА.

         Это значит мадам Бабочка!

АРСЕНИЙ.

         Правда?.. А кто называл? Простите, я бестактен.

АННА.

         Ну, что вы, Арсений, здесь нет никакого секрета. Так меня называл крёстный моих будущих детей.

АРСЕНИЙ.

         Будущих?

АННА.

         Ну, да, что же тут удивительного, ведь у меня их пока нет. Я даже не замужем.

 

АРСЕНИЙ.

         А крёстный уже есть?

АННА.

         Да! Отличный крёстный! Богатая натура. Я хочу, чтобы его богатая натура передалась моим будущим детям через таинство Крещения.

АРСЕНИЙ.

         Интересно. А почему «бабочка»?

АННА.

         Ему понравилось, как я танцевала вокруг его античных картин.

АРСЕНИЙ.

         Между прочим, минуту назад  у меня было видение: вы – в образе прекрасной бабочки. Значит, мы с вами в чём-то близки.

АННА.

         Пожалуй.

АРСЕНИЙ.

         Аня, извините, ради бога, я на секунду отойду. Мне надо проверить дальнюю ловушку.

АННА.

         Конечно.

 

Арсений отходит к ловушке.

Появляется Капитан.

 

КАПИТАН.

         Ты чего не идёшь спать?.. Только что с бабушкой говорил… Ты читала Цветаеву?

 

 

АННА.

         Конечно, дед. С каких это пор ты стал стихами интересоваться?

КАПИТАН.

         А это знаешь? «Вчера ещё в руках держал, Равнял с Китайскою державою…»

 

АННА (с ухмылкой).

                     «…Жизнь выпала копейкой ржавою…

                     … Мой милый, что тебе я сделала?!»

         Не люблю я эти вопли!

КАПИТАН.

         Не все женщины – боксёры.

АННА.

         Да пойми ты, дед! Если женщина не захочет, ей никто ничего плохого не сделает. Разве что бандит. Да и то…

КАПИТАН (обнимает внучку).

         Боксёрша ты моя милая!..

АННА.

         Как там бабушка? Сто лет её не видела.

КАПИТАН.

         Хорошо. Она уже сорок лет учит младшие классы. Сама стала – как маленькая: до сих пор на одной ноге скачет… старушка.

АННА.

         Дед, а ты знаешь, почему кто-то скачет на одной ноге?

КАПИТАН.

         Ну, из озорства.

АННА.

         Да нет! Человек скачет на одной ноге, когда просит об исполнении желания.

КАПИТАН.

         Ах, вот почему Аня скакала!

АННА.

         Соскучилась по ней.

КАПИТАН.

         А ты заходи к нам почаще.

АННА.

         Обязательно. Правда, что ваше знакомство с бабушкой было на почве драгоценных камней?

КАПИТАН.

         Правда. А ещё на почве моего позора.

АННА.

         Позора? Ой, как интересно! Расскажи, дед.

КАПИТАН.

         Если ты никому не расскажешь.

АННА.

         Могила! Ты же знаешь.

КАПИТАН.

         Мы познакомились в Коктебеле сорок лет назад. Аня всё искала на берегу драгоценный камень, как Марина Цветаева. Судьбоносный.

АННА.

         И что, нашла?

КАПИТАН.

         Цветаева-то нашла. А Ане я помог в кавычках.

АННА.

         Как это?

КАПИТАН.

         Обманул. Гальку раскрасил гуашью под малахит.

АННА.

         Вот это да! Ты что, дед, с ума сошёл?!

 

КАПИТАН.

         Дурак был. Ну, она, когда разоблачила, и прогнала меня!

АННА.

         Правильно! А как же вы потом?

КАПИТАН.

         Нашёл я её в Перми и принёс её малахитовый перстень, уже настоящий, на счастье и как оберег. На коленях стоял!

АННА.

         Молодец, дед!

КАПИТАН.

         Тебя, между прочим, наша дочь, твоя мать, назвала Анной в честь бабушки. Ты ведь на неё очень похожа. А как она тогда на одной ноге скакала, ровно 273 раза.

АННА.

         Кто считал?

КАПИТАН.

         Я.

АННА.

         Какой же ты был глупый, дед!

КАПИТАН.

         Как тебе не стыдно так с дедом…

АННА.

         Извини.

КАПИТАН.

         Ну, был дураком!

АННА.

         Но осознал же! Молодец!

КАПИТАН.

         Ещё как осознал! Всего себя наизнанку вывернул!

АННА.

         Герой!

КАПИТАН.

         Опять ты!

АННА.

         Какие вы, мужчины… Ладно, как вернёмся, сразу к вам зайду. С бабушкой буду на одной ноге скакать. Только, пожалуйста, без всяких подсчётов.

КАПИТАН.

         Избави бог!

АННА.

         Вот и Арсений.

КАПИТАН.

         Ну, ладно, я пойду к себе. Скоро Тетюши.

 

Капитан уходит.

Появляется Арсений. Вдалеке тенью проходит Фома.

 

АРСЕНИЙ.

         Слушай, это ты его приложила?!

АННА.

         Агрессивных болванов надо учить.

АРСЕНИЙ.

         Фантастика! Он же раза в три тебя мощнее!

 

АННА.

         Он не мощный, а громоздкий. Громоздкое… дерьмо!

АРСЕНИЙ.

         Слушай, ты его не покалечила? Он просто сам не свой. Меня не узнал.

АННА.

         Ну что ты, Сеня, это был самый обыкновенный нокаут. Он очнулся ровно через пятнадцать минут, и голова у него будет болеть два часа, если там, конечно, есть мозги, что вряд ли…Пойдём лучше к твоей ловушке  и расскажи мне о Набокове. Обожаю, когда литература… оживает… Он ведь писал о бабочках?

АРСЕНИЙ.

         Не просто писал. Он был настоящий учёный – энтомолог! Лекции читал по-английски. Вот ты Бунина знаешь?

АННА.

         Не просто знаю, обожаю! «Что ж камин затоплю, буду пить, Хорошо бы собаку купить». Здорово!

АРСЕНИЙ.

         А вот ещё из Бунина:

                     Настанет день – исчезну я,

                     А в этой комнате пустой

                     Всё то же будет: стол, скамья

                     Да образ, древний и простой.

 

                     И так же будет залетать

                     Цветная бабочка в шелку,

                     Порхать, шуршать и трепетать

                     По голубому потолку…

АННА.

         Чудесно! Теперь я понимаю, почему ты ловишь бабочек.

АРСЕНИЙ.

         А ещё хочешь о Набокове и Бунине?

АННА.

         Да, очень хочу!

АРСЕНИЙ.

         Когда Набоков приехал в двадцатые годы двадцатого века в эмиграцию в Париж, Бунин, который кроме себя почти никого как писателя не признавал, о нём сказал примерно так: ворвался в Париж Набоков и всех нас расстрелял… Странно, Анюта, ты – первая, с кем я говорю о Набокове. Хотя чуть-чуть было с твоим дедом, но совсем не так.

АННА.

         Я люблю литературу, и ты мне… симпатичен.

АРСЕНИЙ.

         Я смущён, Анна. Мне кажется, я недостоин твоей симпатии.

АННА.

         Не беспокойся, я никогда не говорю и не делаю того, в чём не уверена.

АРСЕНИЙ.

         А в Чистополе ты что делала? Если не секрет, конечно.

АННА.

         Интеллектуально и культурно, можно сказать, упражнялась. Участвовала в репетиции праздника «Дионисия-Вакханалия».

АРСЕНИЙ.

         Тот самый поэт-режиссёр?

 

АННА.

         Между прочим, его родовая история очень интересная.

АРСЕНИЙ.

         Как его фамилия?

АННА.

         Максимов. Лейтенант Михаил Максимов, его дед, поэт, корреспондент фронтовой газеты во время Великой Отечественной войны.

АРСЕНИЙ.

         Не слышал, просвети.

АННА (напевает).

         «Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч…»

АРСЕНИЙ.

         Ты хочешь сказать, он автор слов этой песни?

АННА.

         Трёх строчек.

АРСЕНИЙ.

         И только?

АННА.

         Чудак! Ты же сам мне читал Бунина только потому, что там было только три строчки о бабочке.

АРСЕНИЙ.

         А тут какие три строчки?

АННА.

         Это надо историю рассказать. Ты не торопишься?

АРСЕНИЙ.

         По-моему, махаон ночью спит.

АННА.

         А ты?

АРСЕНИЙ.

         А я слушаю рассказ симпатичной мне девушки Ани о трёх строчках.

АННА.

         В 1942 году во время войны на Волховский фронт привезли Клавдию Шульженко, популярную нашу певицу. Кстати, это была та самая «Дорога жизни» во время блокады Ленинграда. После её выступления к ней подошёл корреспондент фронтовой газеты лейтенант Максимов за интервью. При этом он сказал ей, что пишет стихи. Шульженко рассказала, что у неё есть её любимая песенка «Синенький платочек», которую она всегда исполняла в мирное время и очень бы хотела исполнять на фронтах. Но песенка эта – чисто салонная, ресторанная. Не попробует ли он изменить или дописать стихи в ней. Михаил, конечно, попробовал, ценой бессонной ночи. Утром принёс ей текст, где добавил, как ты говоришь, всего три строчки, которые знают сегодня все в России и в бывшем СССР: «Строчит пулемётчик…»

АРСЕНИЙ.

         «…За синий платочек, Что был на плечах дорогих».

АННА.

         Она её спела в тот же день с  огромным успехом. Эта песня стала её визитной карточкой.

АРСЕНИЙ.

         Да, это здорово!

АННА.

         Мой знакомый – внук того лейтенанта Максимова. Тот Максимов в 1944 году жил некоторое время в Чистополе, после чего одна чистополька родила матушку моего знакомого. Он, кстати, тоже, по-моему, неплохой поэт. Вот, например, его «Дионисия-Вакханалия в ночном клубе Чистополя».

 

Анна танцует, как в его ночном видении, и мелодекламирует:

 

                    

                     Любуюсь возвращеньем древних чар

                     На пире в честь любимца – Диониса.

                     Мне чашу обожжёт опять гончар,

                     И урожай фалернского уж близок.           

 

                     Хитоны примеряет рой менад.

                     Три грации выходят из-за ширмы.

                     Суровый Зевс по-юношески рад

                     Такой любви к его родному сыну.           

 

Сам Дионис, вкушая дифирамб

Козлиного талантливого хора,

Готов швырнуть последний свой талант

На праздничность народного задора.

 

Менады окружат весельчака.

Ударят медно-звонные кимвалы.

И кто-то крикнет тост наверняка,

За Диониса оглашая залу.

  

 

АРСЕНИЙ.

         Потрясающе красиво!.. Знаешь, Анюта, мне час назад было видение: ты танцуешь в ночном небе в костюме бабочки.

АННА.

         «Мадам Баттерфляй»?

АРСЕНИЙ.

         Что это?

АННА.

         Опера Пуччини.

АРСЕНИЙ.

         Да, баттерфляй – это бабочка по-английски. Жалко, не видел.

АННА.

         У нас в Перми в оперном театре она идёт. Сходим?

АРСЕНИЙ (задумчиво).

         Сходим… О, Фома Ильич очнулся.

 

Фома, с трудом очухавшись  после нокаута, подходит.

 

ФОМА.

         Что это было?

АННА.

         Самый обыкновенный нокаут. Кривые мозги надо ставить на место.

ФОМА.

         Извини меня, Анюта.

АННА.

         Ничего, бывает.

ФОМА.

         Деду не говори, ладно.

АННА.

         Могила!

ФОМА.

         Пойду к Норе, чайку попью.

АННА.

         Вот это правильно. Если пустит, конечно.

 

Фома уходит к Норе.

 

АННА.

         О чём мы с тобой говорили?

АРСЕНИЙ.

         Вообще-то ты мне что-то говорила о своих будущих детях. О крёстном я уже знаю, а вот о детях нет!

АННА.

         Я себя готовлю к очень важному для себя состоянию.

АРСЕНИЙ.

         Я догадываюсь: материнство?

АННА.

         Чудак! К этому разве нужно готовиться? Это – естественно!

АРСЕНИЙ.

         Тогда к чему же?.. Это секрет?

 

Анна взволнованно ходит по ночной палубе.

 

АННА.

         Вообще-то да, секрет. Но почему-то тебе мне хочется это сказать.

АРСЕНИЙ.

         Я ужасно рад твоему доверию.

АННА.

         Подожди радоваться. Это очень серьёзно… Видишь ли, Арсений, я с некоторых пор поняла, что окружающий меня мир меня совершенно не устраивает. Своей пошлостью и вульгарностью отношений между людьми. Отношением людей к природе…

АРСЕНИЙ.

         Ты знаешь, Анюта, меня это тоже не устраивает.

АННА.

         Подожди! Но надо как-то жить среди людей, нужно работать, общаться.

АРСЕНИЙ.

         Увы!

АННА.

         Да… Я поэтому стала заниматься боксом. Я – профессионал. Это – мой способ отгородиться от мира.

АРСЕНИЙ.

         Я заметил.

АННА.

         Да, это активно и эффективно! Но это не совсем правильно. Нужно ещё приносить пользу этому несовершенному миру.

АРСЕНИЙ.

         Это правда. Я тоже так…

АННА.

         Подожди!.. Сядь! (Арсений садится, где стоял) Я сейчас готовлю себя к тому, чтобы у меня, кроме моих будущих здоровых детей, был приёмный ребёнок из специального детского дома с врождённым заболеванием вроде ДЦП…

АРСЕНИЙ (вскочив на ноги).

         Это ужасно серьёзно! И очень трудно!

АННА.

         Да! Вот я и готовлю себя к этому. Уже давно.

АРСЕНИЙ.

         А почему ты так решила?

АННА.

         Я, как мать этого приёмного ребёнка, буду невольно отгорожена от этого, так называемого «здорового» в кавычках мира. Знаешь, я однажды видела в самолёте, как ехала мать с таким ребёнком. Она была с ним очень нежна. И она в этот момент была совершенно отрешена от мира. И в то же время, сама, может быть, не понимая этого, она своей нежностью к больному – навсегда больному – ребёнку приносит огромную неоценимую помощь этому миру. С тех пор я стала себя готовить…

АРСЕНИЙ.

         Но ты понимаешь, это был её родной ребёнок.

АННА.

         Да, я хочу удвоить усилия.

АРСЕНИЙ.

         Да, ты очень сильная.

АННА.

         Да, я сильная. Но тут нужна ещё и другая сила. Сила духа… Скажи, мне интересно, а ты на такое способен?

АРСЕНИЙ.

         Не знаю. Может быть. А может быть, и слабоват… Не знаю!

АННА.

         Ну ладно. Не думай об этом. Тебя это не касается. У тебя прекрасные заботы.

АРСЕНИЙ.

         Да нет, Анюта! Меня такие вещи не могут не касаться. Я – уралец! Знаешь, какой у меня духовный стержень?

АННА.

         Знаю. Я ведь тоже… уралка. Или уралочка?

АРСЕНИЙ.

         Конечно, уралочка. Очень милая, хорошая!

АННА.

         Ты словами-то не бросайся.

 

АРСЕНИЙ(тянется к ней).

         Не имею такой привычки… А ещё тут очень важно,.. кто будет отец твоих детей, в том числе и приёмного…

 

Анна ошеломлённо смотрит на него и, вдруг растрогавшись, хочет убежать,

но натыкается на идущего к ним Степана. Беседуя, они идут к Арсению.

 

СТЕПАН (оценив ситуацию).

         Я вижу, у вас душевный разговор.

АННА.

         Много ты понимаешь в душе.

СТЕПАН.

         Представь себе, много!.. Меня вообще привлекает душа сама по себе. А в людях с ограниченными возможностями тела душа проявляется больше.

АРСЕНИЙ.

         Ты хочешь сказать, человек меньше отвлекается на телесную суету?

АННА.

         Ну, это не всегда суета. Например, в спорте.

СТЕПАН.

         У моего шефа в универе есть научная физическая теория всемирной души.

АННА.

         Да ты что?!

СТЕПАН.

         Ведь толком никто не знает, что такое душа. А он это объясняет как физик. Он даже докторскую диссертацию на этом защитил.

АННА.

         Расскажи, Степан!

СТЕПАН.

         Как ты считаешь, душевная энергия существует?

АННА.

         Конечно. Когда я волнуюсь, я эту энергию ощущаю.

СТЕПАН.

         Её даже можно измерить! Так вот, мой шеф считает, что душа – это вселенская энергетическая субстанция. Человек в детстве, через органы чувств, впускает в себя её часть, сколько позволяет специфика его организма. А когда умирает, его душа возвращается в свою вселенскую вотчину.

АННА.

         Здорово! Это многое объясняет.

АРСЕНИЙ.

         Да. Я думаю, что вселенская душа касается всех существ, не только человека.

СТЕПАН.

         Даже растения хорошо чувствуют через своё душевное поле.

АРСЕНИЙ.

         И бабочки.

АННА.

         А дети с ограниченными физическими возможностями чувствуют более обострённо. У них энергия души более сильная.

СТЕПАН.

         На языке физики это называется кванты. Пучки энергии. Мой шеф любит говорить: « Кванты счастья ловлю я часто».

 

АННА (задумчиво).

         Кванты счастья! Здорово! Между мной и ребёнком будут возникать эти кванты, как электрические разряды.

АРСЕНИЙ (Степану).

         Твой шеф – молодец! Всё объяснил! А ведь понять энергию души – это, может быть, главное в жизни.

СТЕПАН.

         У него есть даже теорема души.

АННА.

         Ну, это уже слишком.

СТЕПАН.

         Так ведь мы же – физики.

АРСЕНИЙ.

         Пойду, проверю свои метки, чтобы душа бабочки не пролетела мимо. Понюхаю.

Арсений отходит к ловушкам.

 

                          Светает.

 

                     Восьмая картина.

 

ГОЛОС.

         Помогите! Спасите!

 

Выбегает капитан.

 

КАПИТАН.

         По правому борту – человек за бортом! (бросает спасательный круг)

 

Все сбегаются и вытаскивают на борт Яшу.

 

ЯША.

         Спасибо огромное! Водохранилище совершенно безбрежное. Я был в отчаянии!

КАПИТАН.

         Вы что же, хотели его переплыть?

ЯША.

         Ну что вы! Меня просто выбросили за борт.

АННА.

         Ничего себе – просто!

КАПИТАН (кричит).

         Нора, подойди сюда! (Нора подходит) Ты можешь его переодеть во что-нибудь сухое?

НОРА.

         Его придётся раздеть догола.

КАПИТАН.

         Я тебя про «после раздевания» спрашиваю.

НОРА.

         А там посмотрим. Переодену, конечно. В робу Петровича. (Яше) Пойдём, утопленник.

КАПИТАН.

         Дай ему чаю горячего.

 

НОРА.

         Да уж согрею.

ЯША.

         Спасибо, Нора.

 

Нора с Яшей уходят.

 

СТЕПАН.

         Откуда его за борт выбросили?

АРСЕНИЙ.

         А главное – за что?

АННА.

         Может, он шпион?

КАПИТАН.

         Шпионов за борт не выбрасывают. Здесь, в Куйбышевском море, судов много всяких. Может, на пассажирском подрался. Но вроде трезвый.

СТЕПАН.

         Сейчас придёт, расскажет. Подождём.

КАПИТАН.

         Только не пассивно. Приготовить швартовые канаты, матрос! Скоро Тетюши! Минут через двадцать.

СТЕПАН.

         Есть - приготовить швартовые канаты! (выполняет команду)

 

КАПИТАН.

         А где наш капитан МЧС?

АРСЕНИЙ.

         Спит возле машинного отделения.

АННА.

         Тепло любит.

 

Возвращается Яша в чёрном комбинезоне механика.

 

ЯША.

         Простите меня за беспокойство!

АННА.

         Это скорее – развлечение.

ЯША.

         Извините, а вы куда идёте?

КАПИТАН.

         Вообще-то до Тетюшей. Но может быть, и дальше. Как, Арсений?

АРСЕНИЙ.

         Да, я же сказал. В Тетюшах загрузимся комбикормом, и – в Казань.

ЯША.

         Надо же, Тетюши, как у Булгакова! Я и не знал, что они здесь.

КАПИТАН.

         Да, да! А вы-то куда плыли?

ЯША.

         В Нижний Новгород.

КАПИТАН.

         Ну, до Казани мы тебя довезём, а дальше – сам.

 

ЯША.

         Спасибо! Там-то я доберусь.

КАПИТАН.

         Так за что же тебя выбросили за борт? И – кто?

ЯША.

         Видите ли, я – психоаналитик. Настоящий. У меня диплом врача-психиатра.

АРСЕНИЙ.

         А что, за это теперь выбрасывают за борт?

АННА.

         Оригинально!

ЯША.

         Нет, конечно, не просто за это. За мой диагноз.

КАПИТАН (приглядевшись к Яше).

         Мне надо идти в рубку. Подходим к Тетюшам. По пути пожарного разбужу.

 

Капитан уходит.

 

АРСЕНИЙ (Яше).

         Простите, Яков, за что вас выбросили за борт в этот раз?

 

ЯША.

         Я их вполне понимаю. Я ведь анализирую психический строй человека и ставлю ему диагноз. Дело в том, что образ мыслей человека очень часто идёт вразрез с психикой и ,соответствующе, с образом действий. Поэтому человеку невдомёк, что он совершает зло. Тем более, ему никто об этом не говорит.

АННА.

         И что же получается? За что выбрасывают?

ЯША.

         За правду. Они являются разрушителями живой ткани природы.

АРСЕНИЙ.

         И вы им об этом говорили?

ЯША.

         Я просто оглашал диагноз. По-латыни, как и подобает врачу.

АННА.

         Но ведь далеко не все знают латынь.

ЯША.

         Я переводил.

АННА.

         А здесь не хотите попробовать?

ЯША.

         А вы меня за борт не выбросите?

 

Возвращается Капитан.

 

КАПИТАН.

         Ну, это уже последнее дело – выбросить за борт только что спасённого. Что это было за судно?

ЯША.

         Теплоход «Камчатка». Пассажирский, обычный, комфортабельный.

АННА.

         Приведите пример вашего последнего психоанализа. Какой был диагноз?

 

ЯША.

         Это был офицер из Отряда космонавтов. «Вос популаторис натура эст». «Вы – разрушитель природы» по-латыни.

КАПИТАН.

         И он тебя выбросил за борт?

ЯША.

         Да!

АРСЕНИЙ.

         Он за это ответит!

ЯША.

         Это вряд ли. Космонавты – люди абсолютно не прикосновенные. Почище дипломатов и депутатов.

КАПИТАН.

         Это – да.

ЯША.

         Я вижу необработанный малахит. Видимо, это ваша идея?

КАПИТАН.

         Да, это моя идея. Как ты догадался?

ЯША.

         Вы хотите от кого-то ваш корабль защитить?

КАПИТАН.

         Да, от отрицательной энергии.

ЯША.

         От своей? (глядя ему в глаза) Вэстэр сэнсус негативус энергия эст. Ваши мысли создают отрицательную энергию.

КАПИТАН.

         Хм… Ладно, отдыхай, Яша, иди, поешь. (кричит) Нора! Покорми утопленника!

АННА.

         Подожди. Яша, что ты имеешь ввиду?

КАПИТАН.

         Он просто провокатор!

ЯША.

         Между прочим, с теплохода «Камчатка» меня выбрасывали дважды. С интервалом в три года.

АННА.

         Дед, а как назывался теплоход, на котором ты служил до выхода на пенсию?

КАПИТАН.

         Я тебе потом скажу. Иди, иди, Яша!

ЯША.

         Вы меня не помните, Михаил Никитич?

АННА.

         Интересно, за что ты выбросил Яшу за борт, дед?

КАПИТАН.

         За этот малахит.

 

Выходит Нора.

 

НОРА.

         Ну, кого тут покормить?

КАПИТАН.

         А вот его. Иди, иди, Яша!

 

НОРА.

         Пошли на камбуз, Яша.

 

Нора уводит Яшу.

 

АННА.

         Ну, дед, давай, рассказывай. За что ты его сбросил? Что значит, за малахит?

КАПИТАН.

         Он каким-то образом догадался, что я обманул мою девушку с малахитом.

АННА.

         Ну да, ты же раскрасил гальку под малахит.

КАПИТАН.

         Но он-то как догадался? Это когда было!

АННА.

         Он же психотерапевт. Они все экстрасенсы.

КАПИТАН.

         Он тогда ещё сказал, что я похож на капитана «Титаника», или «Булгарии». Это же чушь!

АННА.

         Ну да. И ты его – за борт?

КАПИТАН.

         Это был неширокий участок реки.

АННА.

         Ты, дед, прямо бешеный!

 

КАПИТАН.

         Да за «Титаник» мне уже приходилось каяться перед Аней сорок лет назад!

АННА.

         Ну да, ты говорил. А теперь извинишься перед Яшей. За «Булгарию», а ещё за «Коста Конкордия».  Шучу!

КАПИТАН.

         Ну что ты болтаешь!.. Ладно, извинюсь, только по-тихому.

АННА.

         Стыдно, да?

КАПИТАН.

         Конечно, стыдно. Старый человек!

АННА.

         Какой ты, дед, старый! Просто глупость совершил. С кем не бывает!

КАПИТАН.

         Много ты понимаешь в глупостях.

АННА.

         Понимаю кое-что.

 

От Норы выходит Яша. Вскоре появляется и Нора.

 

ЯША.

         Очень вкусно! Спасибо, господин капитан!

 

Капитан отзывает Яшу в сторону.

 

КАПИТАН (тихо).

         Ты прости меня, Яков, ладно?

ЯША.

         Ничего, я привык. Думаю, что я всё-таки приношу пользу, какую-никакую. Меня четыре раза за борт выбрасывали. И ещё раза три пытались. За правду. Экстрим, можно сказать. Люблю экстрим!

КАПИТАН.

         Значит, ты жертва правды и любви!

 

АРСЕНИЙ.

         Это Тетюши, наверное? (Яше) Простите, я не представился – Арсений.

ЯША.

         Очень приятно – Яков.

КАПИТАН.

         Да, совсем близко. Ты грузчиков заказал?

АРСЕНИЙ.

         Конечно, Михаил Никитич, ещё вчера. Думаю, они уже ждут в порту.

ЯША (Арсению).

Я смотрю, вы бабочками занимаетесь, Арсений.

АРСЕНИЙ.

         Откуда вы знаете, Яков?

ЯША (показывает на ловушку).

         Вижу. Изобретение доктора Брэма. Во всяком случае, он первый об этом написал.

АРСЕНИЙ.

         Да? А я думал – моё!

ЯША.

         Любая мысль возникает  сразу во многих местах в мире. А тем более – через десятки и сотни лет. И каждый автор думает, что эта мысль родилась только у него! И непременно – гениальная!

АРСЕНИЙ (раздражённо).

         Да кто вы такой? По профессии, я имею ввиду.

ЯША.

         Врач – психотерапевт. Последнее время занимаюсь психоанализом… Вы, Арсений, почему стали заниматься бабочками?

АРСЕНИЙ.

         Из чисто научного интереса. Ещё я Набокова люблю. Он тоже свою лепту внёс в это моё увлечение.

ЯША (пристально смотрит ему в глаза).

         Набоков да, хороший писатель… Но, я думаю, вас когда-то обидела девушка.

АРСЕНИЙ (смущённо).

         Что вы такое говорите!

АННА.

         Стоп! Рассказывай, Яша!

ЯША.

         Не знаю, что там у вас произошло, но с тех пор вы заинтересовались бабочками. Мне кажется, это связано с коконом. В смысле «человек в футляре», как у доктора Чехова, Антона Павловича. Хомо ин вагина эст. Человек в футляре. Прошу прощения, но «вагина» по-латыни – это «футляр»!

АРСЕНИЙ (хватает Яшу за грудки, тащит к борту).

         Ах, ты!.. Ну, я тебя!.. Я тебе покажу вагину!..

 

АННА (бросается наперерез).

         Остановись, Сеня! Яшу только что вытащили оттуда!

АРСЕНИЙ (вне себя).

         Что он такое про меня выдумал!

ЯША.

         Это не выдумка, а результат психоанализа.

АННА (ласково).

         Успокойся, Сенечка. Ну, дал слабинку когда-то, с кем не бывает… Оказывается, никто не любит правды.

ЯША.

         Это – правда! Никто!

АННА.

         Зачем же ты её говоришь?

ЯША.

         Это моя обязанность доктора.

 

Появляется Фома, нервно переглядывается с Норой.

 

НОРА (Фоме).

         Вот, вытащили человека из воды.

 

Нора наблюдает за Яшей, который с интересом смотрит пристально на Фому.

 

НОРА.

         Молчи, Яшка!

ЯША.

         Я просто хотел представиться господину офицеру.

ФОМА.

         Это ты – утопленник? Ясно, чуть-чуть свихнулся парень. В этом водохранилище – это запросто!

ЯША.

         В вас, господин офицер, явно просвечивает…хомо сум дуалис дном, где вы супрессор веритас!

ФОМА.

         Чего!? Ты говори, говори, да не заговаривайся! «Супрессор»! – тоже мне!

ЯША (спокойно).

         Это ваш психодиагноз, господин офицер, по-латыни. В вас просвечивает «второе дно». Вы очень сильно что-то скрываете. Думаю, что вы скрываете правду. Причём, в вас это давно. И вижу, что ваш супрессор веритас имеет какое-то отношение к этому кораблю. Вообще, я вам дам совет на будущее: больше занимайтесь спортом, лучше всего – тяжёлой атлетикой.

ФОМА (бросается к Яше, тащит его к борту).

         Я тебе покажу веритас! Иди обратно к своему другу Посейдону. Там твоё место!

АННА (бьёт Фому).

         Это тебе за Яшу.

ФОМА (упав).

         Это уже слишком, Анечка. Вы так меня убьёте.

АННА.

         Не бойся, не убью. Я знаю, как бить и куда. Про второе дно, Фома, Яша прав. Это – твой диагноз. А вообще, что ты тут делаешь, на корабле?

ФОМА.

         Проверяю пожарную безопасность.

ЯША.

         Супрессор веритас. Спрятали правду, господин офицер. Но не от меня, я врач. Тяжёлая атлетика вас вылечит. Только потихоньку, тяжести увеличивайте постепенно.

 

Подходит Капитан.

 

КАПИТАН.

         А правда ведь, мой сухогруз проверен ещё в Перми. Есть же акт проверки. Вы что-то темните, Фома Ильич.

НОРА.

         Покайся, Фома.

ФОМА.

         Ты что, Нора, спятила?!

КАПИТАН.

         Вы что, хорошо знакомы?

ФОМА.

         Дорогая Нора, дайте мне, пожалуйста, чаю.

НОРА.

         Боже мой! Это я виновата! Простите меня, Михаил Никитич! Это всё – я!

КАПИТАН.

         Что – ты, Нора?

НОРА.

         Это я согласилась этому красавцу помочь со шкурками. Бес попутал! Хотела подзаработать.

КАПИТАН.

         Какими шкурками? Я ничего не понимаю!

ФОМА.

         Ты что, Нора, с ума сошла, тебя же посадят!

НОРА.

         Пусть! Я не могу так больше! Шкурки соболя спрятаны в трюме, под цементом. Двадцать тюков.

 

АРСЕНИЙ.

         Так вот откуда моль!

ФОМА.

         Дура ты, Нора!

 

Фома бежит и прыгает за борт.

 

АРСЕНИЙ (кричит ему).

         Рекомендую стиль баттерфляй! Он лечит!

КАПИТАН.

         Ну и дела! Нора, он кто?

НОРА.

         Капитан. Настоящий. На это я и купилась. А шкурки – приработок. Контрабанда. Левый промысел.

КАПИТАН.

         Где они?

НОРА.

         Под цементом. Нет, нет, Арсений этого не знал. Их загрузили до цемента за час и закрыли брезентом.

 

КАПИТАН.

         Как ты могла, Нора! Ты же нас всех опозорила! Всю команду. Всё пароходство! Меня лично! Мне же сейчас нужно звонить, куда надо!

НОРА.

         Не надо, прошу вас!

КАПИТАН.

         А что же делать? Можно, конечно, сдать, как находку. Но ведь всё равно, надо как-то оформлять.

ЯША (глядя Норе в глаза).

         Я вижу, как этот негодяй вас вовлёк. Вы страстная увлекающаяся женщина…

КАПИТАН.

         Слава богу, муж не знает. Стоит себе спокойненько на вахте.

ЯША.

         Он вас околдовал и вы хис венери эст…

НОРА (бросается на Яшу).

         Молчи, я тебя за борт выброшу!

АРСЕНИЙ.

         Успокойся, Нора. Я вас выручу. У меня есть деловое предложение. Не надо никуда звонить, Михаил Никитич. Я тоже вас прошу. А то я боюсь, мой цемент тоже арестуют. Я разорюсь!

КАПИТАН.

         Но я обязан так или иначе…

ЯША.

         В данном случае ваша скрытность не будет ложью. Это я вам как психоаналитик говорю. Мендасиум хонестум – невинная ложь.

КАПИТАН.

         Что ты хотел предложить, Арсений?

АРСЕНИЙ.

         В Казани есть пансион благородных девиц.

АННА.

         Какая прелесть!

АРСЕНИЙ.

         Да, очень милые девочки от семи до четырнадцати лет. Давайте сошьём им соболиные  шубки. На благотворительных началах. Им будет тепло и очень к лицу.

 

Арсений мечтательно поднял взгляд и мысленно увидел девочек, танцующих в соболиных шубках.

 

АРСЕНИЙ.

         … У меня там директор знакомый. Я им кое-что строил. Они всё оформят, как надо. В России в царское время почитали за честь. При Императорском дворе у нас было четвёртое управление благотворительности. Возглавляла его императрица Мария Фёдоровна.

КАПИТАН.

         Императрица, это хорошо! Ладно, оформим шкурки, как находку в водохранилище. Возьму грех на душу!

АННА.

         Это не грех. Рачительность! Там уже моль завелась. Шкурки же сгниют, пока будут разбираться. И цемент испортится. А кто шить будет?

 

 

АРСЕНИЙ.

         Есть у меня в Казани и скорняки знакомые. Я для их артели тоже кое-что строил. Работа, конечно, большая. Но я им подарю за это несколько шкурок соболя… Извините, Нора. Конечно, вы подарите!

АННА.

         Арсений, она же покаялась! «И милость к падшим призывал»!

ЯША (смотрит ей в глаза).

         Красиво!.. А вы, девушка, склонны к авантюризму. Это мой диагноз. По-латыни «планус»!

АННА.

         Я вас, Яша, за борт выкину!

КАПИТАН.

         А я помогу! Где Степан?! К Тетюшам подходим! Степан!

 

Выбегает заспанный Степан.

 

СТЕПАН.

         Я здесь, господин капитан!

КАПИТАН.

         К Тетюшам подходим! Приготовь швартовые!

СТЕПАН.

         Обижаете, Михаил Никитич, я уже давно приготовил!

 

Арсений вдруг бросается к ловушке. Возвращается с бабочкой - махаоном на ладони.

 

АРСЕНИЙ.

         Посмотрите, господа, вот он! Честь имею представить - Махаон! Всё-таки прилетел! Пролётом в Америку. И одну шпору потерял, как у Набокова! Спокойный такой.

АННА.

         А чего ему волноваться. Он ведь знает, что он у друга на ладони. Да ещё у такого симпатичного. Правда, господин психоаналитик?

ЯША.

         Абсолютно! Он на верном пути! Как и его нынешний хозяин тоже. Да и вы, я смотрю, Аня! «Рестус мендасиум хонестум эст!» «Верным путём идёте!» - по латыни.

КАПИТАН.

         Забыл – «Товарищи!» Да махаон просто пьян! Коньячку принял.

НОРА.

         Хорошо ему!

 

Все смеются.

 

Слышен радостный лай собаки.

 

КАПИТАН.

         Отдать швартовые! Тетюши!

СТЕПАН.

         Есть отдать швартовые!

АРСЕНИЙ (прислушиваясь к лаю).

         Кажется, это – Диоген!?.. Точно, он!.. Сколько километров от Казани до Тетюшей?

КАПИТАН.

         По суше – 166.

АРСЕНИЙ.

         Семечки!.. Возьмём его до Казани? Не бежать же ему за баржей обратно! Посторожит судно от контрабандистов. Все-таки в трюме под комбикормом будет очень ценный груз – соболя для благородных девиц!.. Ах, какой славный город Тетюши! Не то, что у Булгакова!

 

Все стоят, восторженно и умилённо глядя в зал.

Арсений весело протягивает руки навстречу псу.

На груди у него неподвижно сидит, раскрыв свои прекрасные крылья, «пьяный» махаон.

Лай переходит в радостный визг.

 

 

                                                    Поклон.

 

 

 

 

        

 

 

 

 

 

 

        

 

            

 

 

 

 

 

 

 

        

        

 

 

 

 

 

 

 

 

        

 

 

 

 

        

        

 

 

        

 

 

культура искусство театр драм.театр С. Диев ПЬЕСЫ
Твитнуть
Facebook Share
Серф
Отправить жалобу
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА