О, слышь? Опять дрындычит. «Кто? Кто?». Витюша-дачник, сосед мой, вот кто. Тоже как ты - с города. У Василя Крячкова хату купил под дачу, теперь тут все лето околачивается и каждое утро дрындычит. Завел себе кролов и газонокосилкою траву им косит, ети ево через коромысло. Только кто ж так косит-то? Она ж эта его машинка траву в труху рубит, ломает да вокруг раскидывает. Нееет, малой. Так не косют, так фарш делают. Трава косу любит, чтоб ее срезали, а не перемалывали. Щас то по селу коров никто не держит. Кому держать-то? Старики ослабли, молодежи нету. А раньше в каждом дворе по коровенке было, а то и по две. Село ведь крепкое было при Советах. А раз скота много было, так и сена ого-го скока надо на зиму запасти. Выкашивали подчистую все овраги, да опушки и полянки. Я вот, помню, сам когда малой был, годов десять наверное было, дед мне как-то и говорит:- Завтра , малой, косить пойдем с тобой в Сычин лес. Я там полянку приглядел одну, надо нам поскорее ее оприходовать, а то неровен час кто обгонит. У меня от радости аж дыхание перехватило, шутка ли - дед с собой косить берет. Это ж я щитай уже мужик! Абы кому косить не дают. Ну, к вечеру дед достал из сарая косенку небольшую, ручку на ней под мой рост наладил и жальце ей на наковаленке отбил. Что значит отбил? Ну дык, косу то не точат как нож, полотно кладут на наковаленку и молоточком вдоль всего лезвия тюк-тюк-тюк, что б оно потоньше стало. Тут рука да глаз нужны опытные, хорошо отбитая коса цельный день косить будет и не устанешь. Траву как по маслу срежет. Что видел? Как точат видел когда косят? Нее, то не точат. То жальце правят монтачкою. Господи, да что ж непонятного-то сказал? Монтачка? Да это по нашему так говорят, а так это просто брусок точильный . Когда две-три ручечки пройдешь… Да что чтоб тебя… Ручечка – это рядок по вашему, по городскому. Скока метров рядок? Дык по разному, смотря какая полянка иль овражик, когда двадцать метров, а когда и пятьдесят. Вот пройдешь ручечки две-три, жальце то у косы и притупилось, монтачкой вжик-вжик-вжик вдоль полотна и опять пошел травку укладывать. Ну да ладно. Ща погодь, чайку поставлю. Ага. Ну вот, слухай далее.
1980 г. Мой дед. Хомяков Евдоким Мефодьевич
С вечеру дед значится косы отбил да возле ворот поставил, свою большую и мою маленькую рядом. А я ж гордый такой – своя коса есть! Веришь, нет, всю ночь кружился как уж на сковородке, все ждал когда рассвет да когда косить пойдем, а к утру и приснул крепко. Чую, дед будит:
- Вставай, малой. Коси коса пока роса. Роса долой и мы домой. Умывайся , там бабка яишни нажарила, позавтракаем и айда.
Вышли еще затемно, только-только рассвет забагрянил. Пока дошли до Сычина леса, до примеченной дедом полянки, уже и посветлело. Трава вся в росе, мокрая, шелковистая, замочила мне штанишки до самых колен. Дед снял свою косу с плеча и посмотрел на меня, хитро так прищурившись.
- Ну что, малой, - грит, - коси.
- Дык, я ж не умею, - опешил я.
- Ну коси как умеешь.
Ну чо, делать нечего, раз дед сказал, надо косить. Взялся за свою косенку, размахнулся – вжиииихррр - конец косы в землю то и зарылся. Конфуз вышел. Дед рассмеялся:
- Это ты не косишь, это ты копаешь! Отсмеявшись он взял свою косу – Смотри! – вжииик, вжииик, вжииик. Дедова коса гладко шла вдоль земли, аккуратно срезая влажные от росы травинки и укладывая в рядок.
- У косы главное – пяточка, там где косовище с полотном соединяется, - продолжая косить говорил дед, - Гляди, пяточка всегда должна по земле идти, чуть поднял пиши-пропало, коса в землю зароется. Видишь? Ну-ка пробуй.
Я опять взял свою косенку и как учил дед повел пяточку по земле – вжииик, вжииик. Получилось!! Вот те на, получилось!- Молодца, - в глазах деда плясали веселые чертики,
- Тока ты это, косу-то руками не дергай. Она ж как девка – ласку любить. Ты ее не тяни руками, ты ее всем телом веди, как паву в танце. И только в самом конце чуть подтягивай, чтоб трава в рядок легла. Ну-ка давай. Я первым ручечку пойду, а ты следом.
1980 г. На покосе. Мой отец, дед и я.
Поплевал дед на руки, взял свою косу и -хыыых! широким таким разворотом начал рядок. Я аж обомлел, честное слово. Дед зашел рядок шириной метра два с половиной, точно. Мощно так, умело, сразу видать - таких ручичек за всю жизнь он скосил не одну сотню и даже не одну тысячу. Раз за разом, годами отточенными движениями, он срезал словно играючи высокую траву. И вот, я те скажу, он и правда словно танцевал с косою. Плавно так двигаясь оставлял за собой чистую, как моя стриженая макушка, стерню, а слева от него тянулся ряд свежескошенной травы. Не поверишь – травинка к травинке. И запах - дурманящий, влажный, терпкий такой, с еле слышным привкусом земляники . От этого запах захотелось или взлететь или заплакать от непонятной тоски. Вот ей богу, хотелось расплакаться от счастья и так же как дед – косить, косить, косить метр за метром, километр за километром до самого горизонта. Ухватил я свою косенку и вслед за дедом зашел свою ручечку. Ну что я там мог накосить, пацан десятилетний? Ручечка была узенькой, замахи неумелыми, дерганными, а стерня с клоками недокошеной травы. Но я те скажу, слева от меня рядок свежескошенной травы все ж тянулся. Мой рядок. Через полчаса с меня пот градом, руки болят, спина болит, считай ничего не вижу, окромя мощной спины деда впереди и стены травы послушно ложащейся под моей косой. Еще через полчаса дед сделал перекур. Сели в тенечке, он козью ножку свернул, а я ухватил флягу с водой и пью не могу напиться.
- Погодь, погодь – окрикнул меня дед, - не спеши малой, остынь в тенечке, потом и попьешь. Остынь говорю, водохлеб. Запалишь так себя.
1980 г. Перекур на покосе. я и дед.
Сел я рядом с дедом, а руки дрожат, ноги дрожат.
- Что , малой, притомился? – хитро прищурившись спросил дед.
А мне, вот как щас помню, так хотелось сказать – «Да.» Но я ж мужик, негоже мне в грязь лицом-то падать.
- Да не, деду, щас передохну маленько. – как можно небрежнее ответил, а руки то куда денешь? Дрожжат ручонки-то.
- Да тут немного осталось. Сам добью, - дед пыхнул самокруткой, - ты лучше собери земляники, бабка просила. Пироги будет печь.
Ну я вроде начал:
- Да я ж..
-Давай, давай, - перебил меня дед , - я что ль, старый, буду на карачках ползать за этими ягодками. Ну, короче, дед через час докосил поляну, я набрал полный картуз земляники и двинули домой. Идем по селу, а тут как раз бабы возвращаются с обеденной дойки. Я рядом с дедом вышагиваю, косенка на плече, гордый - мужики с покосу идут! Бабы здороваются, улыбаются:
– Дед Алдош, никак помощничек подрос? Ишь какой косарь! Молодец.
А я горю весь рудой, так мне радостно и в горле щемит. Домой пришли, косы поставили, дед бабке и говорит:
-Ну-к, бабк, принеси-ка нам молочка холодненького.
- Дык щас обедать будем!
- Принеси, принеси. Пусть малой молочка попьет, попробует какая она травка на вкус.
А я думаю себе: « Что ж я молока что ль не пил?». Тут бабка принесла кружку молока из чулана.
-Ну, -грит дед, - пей, малой.
Я пью и чую опять этот влажный, травяной запах, с чуть заметным привкусом земляники. И снова захотелось или взлететь или расплакаться от счастья. Вот так вот.
1980 г.
Я те так скажу, с того дня я травы скосил много , но как дед так и не научился косить. Мощно он косил, уверенно, плавно и легко , будто вальс с косою танцевал. А тут этот, Витюша- дачник, хе-хе. Косить он вышел, понимаешь, язви его через коромысло. Это ж газонокосилка! А в деревне газонов нету. Эх! В ней и косарей-то уже нету. Вот где печаль.
