“Да хоть включи ты интеллект:
Ни в жизнь, ни образом никоим
Не может древний человек
Никак изобразить такое!”
(Ряд напряжённых у борта
Охотников, больших и малых:
Промысел белого кита,
Петроглиф на пологих скалах.)
Оно и всё бы ничего:
Сплошные чёрточки и пятна,
Да вот мужское естество
У тех добытчиков подъято.
В догадках ли теряюсь я,
О чём ещё сказал бы Фёдор,
Увидь изображения
В граните рожаниц и родов.
— Творилось, – мыслю как пиит. –
И не такое на охоте,
А что только ни предстоит,
И что только ни происходит.
“Оно не так чтобы легко:
На скалах или на бумаге, –
А ты спроси у мужиков
Про это на гусиной тяге!”
(Там, где ловитвы апогей, –
Рисунок в том же древнем стиле,
Где ни белухи, ни людей,
И только лодка кверху килем.)
— Вот был сюжет, – вступаю вдруг,
Но в эмоциональном тренде. –
А там андроид, милый друг,
Блистал на выставочном стенде.
И сейлз-менеджер, как стих
Твердил с учёным прилежаньем,
Что “Новые возможности
Разбудят новые желанья!”
“Пойдём посмотрим белушат
И заодно белуху-няньку:
Плывёт кормиться детский сад,
А к вечеру протопим баньку”.
